В человеческих джунглях - Дей Кин

Ольга стала извиняться.

– Конечно, здесь немного, я очень огорчена. Но трудно приготовить завтрак, который нужно принести в корзине.

– А как ты добралась сюда? – спросил ее Латур.

– Пешком. Вместе с Георгом.

– Но ведь это больше шести километров!

Ольга пожала плечами.

– Разве это так много, шесть километров! – Она показала на корзину. – Ешь же. У тебя немного времени. Начальник сказал про двадцать минут.

Латуру никогда так не хотелось есть, но он заставил себя съесть несколько теплых еще хлебцов и остывшие яйца, запивая все это горячим кофе. Ему хотелось много сказать Ольге, но он не знал, с чего начать. Со своей стороны, она была тоже совершенно молчалива, но ее ясные глаза, такие синие, не переставали разглядывать лицо мужа.

Несмотря на то, что мы женаты, мы совсем не знаем друг друга, – подумал Латур. – Мы боимся разговаривать друг с другом.

Он вздрогнул, когда Том Мулен открыл дверь и заявил:

– Вот и все, Энди. Время прошло.

Латур не представлял себе, что двадцать минут могли так быстро пройти. Все, о чем он хотел рассказать Ольге, осталось при нем. Он даже не сказал, что любит ее.

Бил Виллер с опухшим и перевязанным лицом стоял около Тома Мулена. Мулен защелкнул на правой руке Латура наручник, который свисал с левого запястья рыбака.

– Это не большая честь для меня, должен сказать тебе, – проворчал Виллер. – Итак, ты кончил тем, что стал разбойником. Это меня не удивляет. Когда ты почувствовал возможность разгуляться, ты и стал действовать. Это всегда так бывает у разнузданных типов, подобных тебе.

Мулен ударил его по щеке.

– Перестань говорить такие вещи, здесь дама.

– Простите, – пробормотал рыбак.

Ольга вынула две пачки сигарет из своей корзины и засунула их в карман Латуру.

– Пожалуйста, позвольте мне задать один вопрос моему мужу? – обратилась он к Мулену.

– Конечно, пожалуйста, – ответил тот.

Тогда Ольга нашла в себе смелость сказать то, что не смогла сказать в течение двадцати минут, когда она была наедине с ним.

– То, что говорят, что ты убил этого человека не имеет значения. – С чисто восточным фатализмом она отбросила мысль об убийстве, как будто, то был не человек, а насекомое. – Очень много людей умирает. А я хочу знать другое.

Латур тоже обрел свой голос.

– Что же?

С высоко поднятой головой, нисколько не смущаясь двух посторонних мужчин, Ольга продолжала пристально всматриваться в лицо мужа.

– Ты отправился к этой девушке сразу после того, как покинул меня?

– Нет, – ответил Латур. – Я клянусь тебе в этом.

Глаза Ольги по-прежнему пристально смотрели на его лицо. Наконец, она ответила:

– Я тебе верю. Этого я бы не смогла перенести.

Она поднялась на цыпочки и поцеловала его мягко и нежно, как бабочка, которая на мгновение садится на цветок.

Он не смог разобрать, что она прошептала.

– Что ты сказала? – спросил он.

– Пусть бог защитит тебя, – ответила она.

Глава 10

Маленькая зала в первом этаже полицейского участка была наполнена до отказа. Не только все сидячие места были заполнены, но в проходах всюду толпились молчаливые женщины и мужчины, прислонившись спинами к стене, и несмотря на все усилия дежурного полицейского, усадить их не удавалось. Джон Шварт ожидал вместе с Латуром в маленькой комнатке для подсудимых. Адвокат не пытался скрыть серьезность ситуации. Он хотел предупредить Латура.

– Там вам будет очень трудно. Не только все люди края, но и все доказательства против тебя. И с теми показаниями миссис Лакоста, которые она написала и подписала, все, что сможет сделать для тебя судья Блекли это отправить тебя в суд высшей инстанции, где ты будешь судим по этим двум преступлениям.

– Я знаю, – ответил Латур.

У Шварта не было больше его оптимистического вида.

– И, учитывая твои боевые заслуги и твою безупречную службу, как в рядах армии, так и на посту помощника шерифа, я буду просить суд на основании недостаточности доказательств виновности отпустить тебя под залог. Правда, я сомневаюсь, что они на это согласятся.

– Я знаю, – повторил Латур.

Он еще чувствовал на своих губах вкус поцелуя Ольги. Она сказала ему: – Пусть бог защитит тебя.

Для нее безразлично было, что ее муж обвинен в убийстве старика. Единственная вещь, которая в ее глазах только имела цену, это было сознание, что он из ее объятий перешел в объятия другой женщины. Может быть, то было самолюбие или еще более глубокое чувство. Если ему удастся когда-нибудь выбраться из этой ямы, он сразу же выяснит это.

Он заметил, что Шварт продолжает говорить.

– По моему мнению, – говорил адвокат, – мы должны держать свое мнение при себе до процесса. Я хочу говорить о трех покушениях на твою жизнь и о своей гипотезе, что тот, кто пытался убить тебя, убил Джека Лакосту и изнасиловал его жену в надежде, что суд сделает то, что ему не удалось сделать.

Латур чувствовал себя страшно безразличным. Ему почти казалось, что он просто зритель, что это не он будет судим и не его обвиняют в столь тяжких преступлениях.

– Делай, как знаешь, и как можно лучше, Джон. Ведь ты мой адвокат.

Немного подумав, он сказал:

– Кстати, попытайся повидать шерифа. Будет очень любезно с его стороны отдать ключи от моей машины. Для Ольги. Ей пришлось проделать путь до города пешком.

– Она прошла шесть километров?

– Да, чтобы принести мне завтрак.

Шварт поправил узел своего галстука.

– Понятно. Я поговорю с Величем, как только закончится заседание. А твоя почта?

Латур пожал плечами.

– Все послания, которые я получаю – это квитанции на оплату. А с тех пор, как у нас живет Георг, он настоятельно сам ходит за почтой, которую приносят в определенные ящики. Ты так и не познакомился с моим шурином?

– Нет. Еще не удалось этого сделать, – ответил Шварт. – Но я рассчитываю повидать его сегодня утром.

– Постарайся сделать это, – сказал Латур. – А потом скажешь мне свое мнение о нем.

Шварт слегка мигнул глазами.

– Но не думаешь же ты, что брат твоей жены может быть замешан в этом деле?

– Существует кто-то, кто меня очень не любит.

– Да, это совершенно очевидно, – сказал адвокат. – Ладно, я думаю, будет лучше, если я пойду в зал заседаний. Но не забывай, что протоколы этого заседания будут фигурировать в досье твоего дела в судебном заседании и не давай себя запугивать прокурору. Когда он спросит тебя, как ты смог сделать подобные вещи, ответь ему, что ты невиновен в обоих предъявленных тебе обвинениях и предоставь мне дальше действовать.

– Как хочешь, – сказал Латур.

Сторож открыл дверь комнаты для обвиняемых, чтобы Шварт мог выйти оттуда.

И тотчас компания пьяниц и бродяг, которые находились поблизости, воспользовались моментом, чтобы броситься на Латура. Тяжелые кулаки ударяли его по телу и лицу. Ногами его били в низ живота.

Руководил приступом Виллер.

– Ты очень пожалеешь, если тебя отпустят под залог, – злорадствовал рыбак. – Представь себе, что все мы здесь не любим таких парней, как ты. Позабавиться – это да, но сделать то, что сделал ты, это уже совсем другой коленкор.

Вынужденный отбиваться, Латур с трудом выпрямился, в то время, как сторож пытался навести порядок.

– Спокойнее, парни, спокойнее, – говорил он. – Я понимаю, что вы все возмущены, но не следует этого делать здесь.

– Совершенно точно, – сказал какой-то рабочий с промыслов. – То, что нам нужно – это дерево и хороший кусок веревки.

Латур вытер платком рот. Его губы были разбиты, а правый глаз начинал заплывать. Он подумал, правильно ли собрался поступить Шварт, когда думал просить его освобождения под залог. Если большинство жителей Френч Байу были такого же мнения, как и эти люди, у него могли произойти большие неприятности.

Ирония судьбы заставила его улыбнуться. Если бы он овладел Ритой тогда, когда она сама это предлагала, ничего такого не произошло. Но теперь ее избили и изнасиловали, старый Лакоста был убит и это ему, Латуру, приписывали оба преступления. Все это дело производило впечатление хорошо составленного и приведенного в жизнь сценария.

Дело Латура рассматривалось последним. Когда он приблизился к выходу из комнаты заключенных, то по толпе пробежала дрожь. Потом этот легкий шум стих и уступил место полной угрозой тишине.

Я привожу их в ужас, – подумал Латур. Он поискал глазами Ольгу и увидел ее в первом ряду за барьером, ограждающем место заседания от публики. С удовлетворением на лице, в восторге от сложившейся ситуации, рядом с сестрой сидел Георг. Мысли молодого русского ясно читались в его глазах. Если Латура будут судить в высшей инстанции, он будет осужден и казнен, Ольга будет свободной и сможет снова выйти замуж, на этот раз более удачно, за богатого человека, и ему можно будет всю жизнь прожить припеваючи за счет нового мужа Ольги. Может быть, Джону Шварту не мешало бы сунуть нос в его дела, вернее, во времяпровождение Георга в последние недели.