Мой папа – Мюнхгаузен (сборник) - Юрий Вийра

– Я приплыл к вам за шкурами! – заявил Малакуча гордо и правую ногу вперёд выставил. – Обменяю шкуры на винчестер с серебряной насечкой и стану великим охотником.

– А что такое «серебряная насечка»? – спросил ёжик.

– Не знаю. Так говорят: «Винчестер с серебряной насечкой».

– И на кого ты собираешься охотиться?

– Не бойся, не на тебя. Моё племя на ежей не охотится.

– А на медвежат? – спросили осторожно медвежата.

– Я маленьких не обижаю.

Медведица с усмешкой посмотрела на игрушечный лук маленького индейца и предложила:

– А на меня не желаешь поохотиться? – и прошлась перед Малакучей как манекенщица: шкурой похвасталась.

– Да, хочу! – воскликнул Малакуча.

– Тогда начинай. – Медведица прикрыла лапой чёрный кончик своего носа… и пропала в снегу. Белые медведи всегда так прячутся.

Рассердился Малакуча:

– Я сюда не в прятки играть приплыл! Я уже большой! – и давай по сугробам стрелять.

Выпустил все стрелы и сел в сугроб от огорчения. А сугроб как зарычит! Это была медведица. Индеец испугался, маму зовёт, а мама далеко, в Северной Америке, в штате Колорадо. Успокоила его медведица, по голове мальчика погладила и говорит:

– Медведя тебе не подстрелить, лук слабоват, а хочешь победить непобедимого чародея Али Пашу фон Лангенгрюнда? Он тут по-соседству живёт, за высоким забором; маленьких обижает, недавно моим медвежатам мячик гвоздём проткнул…

– А шкуры бизоньи он мне даст? – спросил Малакуча и нос рукавом вытер.

– Даст, если победишь. Он что угодно наколдовать может.

– Ведите меня в его стойбище!

Пришли они к высокому забору, и стал Малакуча чародея на поединок вызывать. Вышел Али Паша фон Лангенгрюнд, в руке чашку кофе держит, усмехается, сопливой малявкой индейца обзывает. Прицелился Малакуча и попал стрелой прямо в чашку – выплеснулся кофе на халат чародея. Рассвирепел чародей:

– Да я тебя сейчас в навозного жука превращу!

Щёлкнул пальцами левой руки – а надо было правой, он их с детства путает, – и превратил маленького индейца в огромного носорога. Погнался носорог за чародеем, рогом подцепить старается.

– Что ему от меня надо? – спрашивает чародей, пробегая мимо медведицы.

– Шкур.

А чародею послышалось «кур». И посыпались с неба жареные куры.

Взревел от обиды носорог, ещё пуще за чародеем припустил.

– Не кур, а шкур! – Медведица кричит. – Бизоньих!

– Сколько штук? – спрашивает чародей, оборачиваясь к носорогу. – Двадцать хватит?

Носорог замотал головой.

– Сорок?

Носорог кивнул.

Щёлкнул чародей пальцами – посыпались с неба шкуры. Ровно сорок штук – хоть сейчас меняй на винчестер с серебряной насечкой.

– Не забудь мальчика расколдовать, – напомнила медведица и лапой погрозила.

– Не забуду, – пробурчал чародей…

Погрузил Малакуча шкуры в каноэ и уплыл в Америку, в штат Колорадо. Ёжика с собой звал, но тот отказался.

– Не могу, – говорит. – Мы завтра с утра за клюквой собрались. Счастливого пути!

Тут и сказке конец.

Белый ёжик и домовой

Жил-был у Белого моря белый ёжик. Однажды собирал ёжик в тундре клюкву и повстречал домового. Увидел домовой ёжика и очень удивился:

– Белых ёжиков не бывает!

– Домовых, говорят, тоже не бывает.

Рассмеялись оба.

– Что ты здесь делаешь? – спросил ёжик.

– Собаку выгуливаю.

– А где она? – Ёжик на всякий случай свернулся клубком.

– Затащила сюда и удрала. Я её с поводка спустил. Пусть побегает.

– Ты из Архангельска?

– Нет, из Москвы.

– Из Москвы?! Далековато она тебя утащила.

– Порода такая: чау-чау. Сильная, как трактор. Куда она меня только не утаскивала…

– В какую сторону она убежала?

– Туда.

Ёжик забеспокоился:

– Ой, как бы с ней беда не случилась! В той стороне живёт зловредный чародей Али Паша фон Лангенгрюнд. Он её во что угодно превратить может.

Пошли они собаку искать и пришли к высокому забору, за которым жил зловредный чародей. Постучались. Вышел чародей и разворчался:

– Ходят тут всякие, шумят. От вашего шума у меня в теплице огуречная рассада вянет.

– Собаку не видели? – Ёжик спрашивает.

– Не видел я никакой рыжей собаки.

– Если не видели, откуда знаете, что она рыжая?

– Ничего не знаю и знать не хочу.

Рассердился ёжик, свернулся в клубок и попросил домового:

– Брось меня в него!

Щелкнул чародей пальцами и оказался с ног до головы в доспехах, в руке щит, как у рыцаря.

– Может, милицию вызвать? – предложил домовой.

Ёжик замотал головой:

– Что мы им скажем? Что он собаку твою заколдовал? На смех поднимут.

– Сдаёшься?! – злорадно прошипел сквозь забрало Али Паша фон Лангенгрюнд.

Ёжик вздохнул:

– Сдаюсь.

– Ха-ха-ха! Дзинь-бряк! – чародей ликовал, аплодируя себе железными перчатками.

Потом щёлкнул пальцами – и камень у калитки превратился в рыжую шерстистую собаку с фиолетовым языком – такой язык у всех чау-чау. Домовой быстренько пристегнул к её ошейнику поводок… и протянул поводок чародею:

– Подержите, у меня шнурок развязался.

Чародей с гордым видом намотал поводок на руку. В следующую секунду собака рванулась с места и унеслась вдаль.

– Куда она? – спросил ёжик.

– В Китай, на свою прародину. Она всегда в конце прогулки туда бегает.

– Зачем?

– За костями. В Китае полным-полно костей динозавров. Я их собираю и скрепляю проволокой. У меня уже есть полные скелеты двух динозавров, хищного и травоядного. В прихожей стоят.

– А когда она вернётся?

– Скоро…

Когда собака вернулась, домовой сделал удивлённые глаза:

– Что это за побрякушки на поводке болтаются?

Ёжик ему вторил:

– Да какой-то металлолом: консервные банки, самоварные трубы?

– Это я, Али Паша фон Лангенгрюнд, – донеслось из помятых, пыльных доспехов. – Бедные мои косточки!

– Вам запасная не нужна? – Домовой показал на кость динозавра, которую пёс держал в зубах.

– Нет. – Чародей глянул на свои золотые противоударные часы. – Некогда мне с вами лясы точить – пора рассаду поливать.

– И нам пора домой, в Москву. Прощай, ёжик!

Белый ёжик и клюква

Жил-был у Белого моря белый ёжик, и были у него друзья: два белых медвежонка и белая полярная сова. Однажды нашли они в тундре ножницы.

– Давайте в парикмахерскую играть, – предложили медвежата. – Чур, мы будем парикмахерами!

Постригли ёжика коротко-коротко. Посмотрел он в зеркало – чуть не заплакал. А тут ещё сова стала дразниться, колобком обзывать: «Ты от дедушки ушёл, ты от бабушки ушёл…»

Обиделся ёжик и ушёл в тундру.

Идёт, вздыхает. Вдруг видит – бредёт ему навстречу дикого вида человек: волосы длинные, торчком стоят; борода лопатой, во все стороны топорщится, усами пол подметать можно.

– Вы кто? – Ёжик спрашивает.

– Аптекарь из посёлка. Пошёл за клюквой и заблудился. Три дня одной клюквой питаюсь – оброс, как дикобраз.

Обрадовался ёжик:

– От клюквы, значит, волосы быстро растут, да?! Спасибо за рецепт. Я в долгу не останусь, – и показал аптекарю дорогу в посёлок.

День прошёл, второй кое-как миновал, на третий медвежата взвыли:

– Где белый ёжик? Скучно без него! Это всё ты, сова, виновата: зачем дразнила, колобком обзывала?!

Сова глазами хлопает:

– Я что, я ничего, пошутить нельзя, да?

На следующее утро пришёл к медвежатам белый «дикобраз», весь иголками зарос, глаз не видать:

– Вы, я слышал, ножницы в тундре нашли. Постригите меня «под ёжика».

Вздохнули медвежата и за дело взялись, только ножницы щёлкают.

Прилетела сова, глянула на их работу и закувыркалась в воздухе от радости:

– Ёжик вернулся! Ты меня простил?

– Простил.

– Ура! – Медвежата ёжика узнали. Щёлк! Чуть ухо ему не отстригли. И сразу предложили: – Давайте в детскую поликлинику играть. Чур, мы будем врачами! Где у нас йод?

Бедный ёжик!

Белый ёжик и Маша

Жил-был у Белого моря белый ёжик, и были у него друзья: белая медведица с двумя медвежатами и белая полярная сова. Однажды гулял ёжик по тундре и увидел на снегу следы от полозьев. И рядом никаких других следов: ни собачьих, ни оленьих. Как же эти сани заехали сюда? Пошёл ёжик по следам и скоро увидел в чистом поле детские санки, а на санках девочку в красной куртке с капюшоном.

– Ты кто? – спросил ёжик.

– Маша, – ответила девочка хмуро.

– Как ты сюда попала?

– Данила столкнул. – Маша надула от обиды губы. – Мы катались на горке. Я сказала: «Давай санки свяжем и поедем “паровозиком”», а он взял и столкнул мои санки. Я поехала с горки, потом по набережной, потом по лесу: снег с ёлок падал…