Люди в сером 2: Наваждение - Андрей Бурцев

С каждой падающей в рот черной каплей в голове Олега Ляшко то вспыхивали огненные струи, намереваясь выжечь все, что хранилось в его памяти, то их сменяли потоки льда, желая сокрушить и сломать то, что не выплавил огонь, и все это вместе, огонь и холод, должно было превратить его мозг в зияющую пустоту, которую эти люди собирались заполнить чем-то другим. Возникло желание забыться, ни о чем не думать, и утонуть в этой боли. Тогда, наверное, чудовищное издевательство над его сознанием прекратится. Но значит и он, оставшись хотя бы на миг без мыслей, вероятно, перестанет существовать.

Собравши все силы, Олег старался думать о чем угодно, лишь бы не поддаться слабости. Превозмогая боль, он думал о том, что если в бутылочке примерно стакан черной жидкости, а в каждом миллилитре хотя бы двадцать капель, то, значит, его пытка продлится ровно пять тысяч обжигающе-ледяных ударов. Всего пять тысяч, из которых десять или двадцать (это только начало) уже позади. Он перевел количество в минуты. Затем в часы. Ужаснулся, осознавая, насколько это много, однако и сейчас не стал впадать в панику. Сосредоточился на том, чтобы подтолкнуть как будто застывшие на своих местах стрелки часов. Казалось, время побежало быстрее. И капли падали все чаще. От этого, как ни странно, стало легче, потому что прерывистая огненная и ледяная резь постепенно становилась ровным болевым фоном, к которому он начал постепенно привыкать. Олег теперь мог настроиться на то, чтобы вспомнить все события, приведшие его в эту комнату. Не ошибся ли он, и действительно ли с неизбежностью он должен был оказаться здесь? И пришел к выводу, что все верно. То, что происходит сейчас – отнюдь не случайность. Но что именно вело его сюда, какая-то сила, избравшая его для своей цели, или чей-то разум, вмешавшийся в его судьбу, Олег сказать не мог. Он сосредоточился на поиске решения, и потерял счет каплям, уже не обращая внимания на то, что чувствовала его плоть. Он стал выше боли, сильнее этих жгучих и ледяных прикосновений, которые уже не могли нанести ему вред. И когда пытка внезапно кончилась, он даже не понял, в какой момент это произошло.

Он заметил, что уже яркий день. Пережитый кошмар постепенно отступал, сглаживался и воспринимался досадным недоразумением, теперь уже не столь важным событием. Видимо, Олег до того устал, что на какой-то момент отключился, погрузившись в сон. Однако чутко среагировал, когда в комнату вошли люди.

Он услышал их голоса – речь была чужой, незнакомой. Но ничего не понимал Олег только поначалу. Постепенно он овладел лезущими в его голову образами, и голоса обрели прозрачность и простоту, как если бы говорили на его родном языке.

Его поразило, с какой неслыханной до этого момента легкостью он заглянул в чужие мысли. Оно и сейчас нисколько не походило на их чтение, как это обычно воспринимают люди, наслушавшиеся рассказов о телепатах и телепатии. В голове его все так же всплывали скорее образы, нежели слова, но разбираться в них стало несравненно проще. Если что и сумели разрушить лед и пламя, как элементы воздействия психотропного вещества, им только лишь удалось поломать находившийся в его сознании барьер, без которого дар Ляшко обрел, наконец, полную силу.

Говорили о нем. И о том, что собираются с ним сделать. И еще – о легионах карателей, ожидающих своего часа. Олег в ужасе вспомнил, как перед отправкой в Афган им рассказывали о бесчеловечных опытах по обращению людей в послушных чужой воле террористов: сначала превращают человека в зомби, затем начиняют взрывчаткой и отправляют взрывать жилые кварталы, автобусы, поезда. То же теперь случится с ним. И взрывать он будет своих.

И вот это – то, к чему он стремился?

Первым к нему подошел «таджик» и похлопал по щекам, затряс плечи. Олег прикоснулся к его сознанию и понял, что от него на самом деле не ждут никакого отклика. Он должен выглядеть как растение, хотя бы первое время. Следом приблизился смутный. Цепляясь за его мысли и выискивая в них какие-то сведения, Ляшко старался соответствовать той ложной картине, которую представлял себе его враг.

– Прикажи ему встать на пол.

«Таджик» повиновался. Он произнес приказ по-русски, немного ломанными словами.

Внезапно Олег почувствовал, что ему хочется подчиниться. Его мышцы, только что скованные немощью, будто только и ждали этого приказа. Но какое-то внутреннее чутье подсказывало, что он не должен этого делать. Ему легко удалось сломать позыв к беспрекословному исполнению. Наверное, другой на его месте проделал бы все, как приказали. Этого и ждали оба. И были удивлены.

Смутный» взял Олега за руку. Вдруг стало чертовски больно, однако он ничем этого не выдал. Касаясь мыслей «смутного», понял, что ему вонзают иглы под ногти.

Помощник «смутного» заглянул в глаза Ляшко.

– Зрачки реагируют, – сказал он. – Едва заметно, но сужаются.

– Странно, – ответил тот. – Он совершенно не должен чувствовать боли. И его мышечная реакция мне совершенно не нравится.

«Смутный» проделал над ним какие-то манипуляции, проверяя рефлексы тела. Казалось, он впал в удрученное состояние. Олегу снова вонзили иглы, уже в другую руку.

Оба взяли его за руки и насильно усадили. Таджик придерживал плечи и голову.

– Ничего не понимаю. По всем признакам, у него должна быть нулевая реакция на боль. По крайней мере, первые сорок восемь часов.

«А вот хрен тебе!» – подумал Олег, совершенно не удивляясь тому, что теперь отлично понимает чужую речь.

Задумавшись, «смутный» проделал свои манипуляции еще раз. Убедившись, что все не так, как он рассчитывал, сделал Олегу какой-то укол.

– Ладно, как очнется, отвезите его обратно к Абдулхамиду. Передайте своим людям, чтобы понаблюдали за ним.

– Что-то не так?

– Возможно, следует пересмотреть формулу состава, – с сожалением ответил «смутный».

После их ухода Олега начало «отпускать». Он сел на кровати. Этого будто ждал «таджик».

– Ты был болен, мы поставили тебе прививку, – сказал он, войдя в комнату. Лживые глаза его беспокойно двигались. Было в них еще что-то смешанное – страх и непонимание.

Через десять минут Олег оказался на воле, если так можно было назвать его поездку в том же самом пикапе, битком набитом душманами. Но все же он видел яркое солнце, лучи которого приятно грели плечи и поджатые к груди колени. Он чувствовал ласкающее дуновение ветерка. Воспринимал цвета, запахи и звуки. Но продолжал вести себя подобно растению, не желая показывать, что в реальности полон сил. Уставившись в одну точку (кому-то в спину) он слушал никчемные разговоры боевиков, прикасался к их жиденьким, вялым и совершенно не интересным мыслям, какие всегда присущи людям темным и ограниченным. Они потекли немного живее, когда душманы вдруг заговорили о золоте, о найденных сокровищах, которые сегодня отрыл Абдулхамид, о выставленных к нему требованиях единоверцев муджахидов, и о вероятных последствиях, которые могут по этой причине произойти.

Олег же думал о другой вероятности, которая не замедлила вскоре произойти – в какой-то момент у пикапа лопнуло колесо и душманы здорово перетрусили, когда машина чуть не улетела с дороги, но ударилась о большой камень и, немного накренившись над обрывом, заглохла. В кузове остался только один человек – Олег Ляшко, которому тоже ничего не стоило выпрыгнуть вместе с остальными. Но он будто наперед знал, что никуда машина не нырнет, и нечего даже по этому поводу суетиться. Пока душманы оттаскивали машину, меняли колесо и рассаживались обратно, Олег понял, что часть этих людей подумывают о том, чтобы переметнуться к другому главарю, а приключившийся только что досадный инцидент принимают за знак судьбы.

«Да что вы знаете о знаках свыше?» – усмехнулся он про себя.

Он оставил их совершенно никчемные мысли и начал думать о своем возвращении в лагерь, где ведутся раскопки, и, пожалуй, впервые задался вопросом об их странности и о своей роли в этом деле. Что-то там находится внутри подземелья, что-то очень важное, до чего так жаждет докопаться старик Грановский, а с ним Нершин и Абдулхамид. Да и он – безусловно! Как будто спрятанная там, в глубокой пещере, тайна манила его к себе с самого детства…

Эти воспоминания промелькнули в голове Ляшко, пока он лежал в палатке Нершина, делая вид что спит, прекрасно воспринимая все, что происходит вокруг. Он уже понял, что Нершин ни под каким предлогом не откажется от участия в раскопках. Грановский – так тот вообще ведет себя как фанатик. Абдулхамид, как он понял вчера из короткого наблюдения за командиром боевиков, и сам толком не понимает, зачем ему все это нужно, но дальше оправдания своей жажды золота в рассуждениях не заходит.

В том, что он чем-то «меченый», Олег давно подозревал. И убедился окончательно, когда вернулся в лагерь преобразившимся. Теперь он четко осознавал, почему ему при мыслях о подземелье становится по-настоящему жутко. Пригрезившийся ему коридор, уходящий в адову черноту, таил в себе не эфемерную тайну, а что-то вполне реально существующее, грозное и опасное. Но еще страшнее Олегу становилось от понимания того, что и сам он не готов отказаться от возможности докопаться до тайны, даже если на его пути встанут невиданные преграды.