Здесь обитают призраки - Джон Бойн

Я вздохнула. Беседа вышла совершенно неудовлетворительная, а положение мое не прояснилось ни на гран. Но, должно быть, выбора у меня не было, и сейчас надлежало уйти. За дверьми на меня накатило великое разочарование, но на обратном пути в Годлин-холл оно слегка рассеялось; я сказала себе, что все это неважно, я познакомилась с мистером Рейзеном, позднее могу снова нанести ему визит, а затем и снова, если потребуется, и подробнее расспросить о своих обязанностях. Назначу ему встречу. Если назначить, скажем, встречу на полчаса, едва ли он сможет выгнать меня из кабинета спустя пять минут.

Альфред Рейзен. Какое красивое имя.

Обратный путь показался мне труднее, нежели дорога в деревню, — удивительно, поскольку ни туда, ни обратно не приходилось ехать ни в гору, ни с горы; дорога по большей части вилась совершенно плоско, как едва ли не повсюду в сельском Норфолке. Я миновала огромные ворота, отмечавшие границу поместных земель; вечером накануне Хеклинг задержался там, дабы сквозь деревья я впервые узрела Годлин-холл. Утро по-прежнему было солнечное, и однако же внезапно поднялся сильный ветер. Чем ближе я подъезжала к дому, тем сильнее этот ветер дул, отталкивая меня; наконец я капитулировала, слезла с костотряса и зашагала к дверям, ведя его рядом.

Насилу раскрыв сощуренные глаза на ужасном ветру, со двора я заметила щель приоткрытой парадной двери. Я зашагала туда, борясь с ураганом, как будто не желавшим моего прибытия в дом; едва я преодолела три парадные ступени, дверь захлопнулась у меня перед носом. Я вскрикнула. Быть может, кто-то за нею стоял — кто-нибудь из детей, скажем, шутки со мною шутит? Юстас вечером прятался за дверью — не он ли опять валяет дурака?

Я потянулась к колокольчику, но рука моя не умела обороть силу ветра. Как это возможно, недоумевала я, если я стою прямо под стеною? Стена должна укрывать меня от ветра, однако тот по-прежнему немилосердно меня трепал. Я снова потянулась к колокольчику, но ветер был слишком силен — словно разозлившись, он вовсе сбил меня с ног, толкая прочь от дома, я стала клониться спиною вперед, запнулась о ступеньку и едва удержалась от падения. А ветер все толкал, толкал и толкал меня, я еле стояла на ногах, и тут он поднял меня над землею, я покатилась кувырком, ссаживая правую ногу о камни, и почувствовала, как с колена сдирается кожа; я пронзительно закричала, завопила, и в тот же миг парадная дверь открылась, а ветер рассеялся, стих, замер — столь же внезапно, сколь и начался.

— Элайза Кейн! — вскричала Изабелла, направляясь ко мне; младший брат ее бежал чуть позади. — Почему вы тут легли?

— Посмотри, сколько крови, — сказал Юстас, трепетно понизив голос, и я поглядела на свое колено, и в самом деле немало окровавленное, хотя я тотчас поняла, что ничего не сломано, потребно лишь промыть и забинтовать рану, а затем все будет хорошо. Однако происшествие потрясло меня — и в особенности резкая перемена погоды: ни ветерка не ощущалось более в воздухе, не говоря уж о торнадо, что толкало и гнало меня прочь, подальше от Годлин-холла.

— Ветер, — сказала я, глядя на детей, у которых на головах не сбилось ни волоска. — Ветер! Дети, вы что, не чувствовали? Не слышали?

Глава девятая

В последующие дни жизнь в Годлин-холле как будто вошла в русло, и, к моему облегчению, пугающих происшествий более не случалось. Меня по-прежнему беспокоило, сколь мало знаю я о семействе Уэстерли и почему так долго вынуждена буду приглядывать за Изабеллой и Юстасом одна, но я отставила свои треволнения и принялась налаживать дружбу с детьми. Как и было обещано, утром ближайшего вторника в конторе мистера Рейзена меня ожидало жалованье, подсчитанное и выписанное клерком Крэтчеттом, каковой, похоже, совершенно на меня ополчился, но, когда я попросила о свидании с его нанимателем, меня поставили в известность о том, что мистер Рейзен отбыл по делам из Норфолка, а Крэтчетт никак не может записать меня на прием без предварительного одобрения стряпчего. В продолжение всей этой беседы Крэтчетт то и дело стрелял глазами на дверь кабинета, отчего я уверилась, что в действительности мистер Рейзен никуда не уезжал, но, напротив, сидит у себя за столом, не желая со мною увидеться, и обстоятельство это расстроило меня до крайности. Однако, поскольку никак не возможно было опровергнуть заявления клерка, не выставившись истеричкой, я лишь сообщила ему, что приду снова и что вопросы мои настоятельно требуют дальнейшего разбирательства, а затем в досаде отбыла.

Несколько раз я пыталась застать и неуловимую миссис Ливермор, но вотще. Просыпаясь в восемь, я наблюдала, как она в пальто и с сумкой шагает прочь от дома по дорожке; если я просыпалась получасом раньше, получасом раньше уходила и она. Миссис Ливермор словно бы подчеркнуто старалась вовсе со мною не сталкиваться, хотя не приходилось сомневаться, что она прекрасно осведомлена о появлении в доме новой гувернантки. Однажды, выглянув в окно и заметив миссис Ливермор, я выбежала во двор, но, как и в прошлый раз, она свернула за угол и будто испарилась, а я уже заподозрила, что она мне мерещится. В такие минуты я спрашивала себя, не сам ли норфолкский воздух куражится надо мною.

Но, невзирая на все эти заботы, я постепенно проникалась радостью жизни в Годлин-холле. Разумеется, я часто вспоминала папеньку, а временами, особенно по ночам в спальне, когда я оставалась одна, воспоминания эти доводили меня до слез, но я уже привыкала к своей утрате и училась с нею жить. Сему способствовали долгие прогулки по садам в окрестностях дома. Я утишала свое горе тем, что папенька прожил большей частью счастливую и интеллектуально наполненную жизнь, а кроме того, дважды познал истинную любовь — супружескую, а затем дочернюю. Я возвращалась, надышавшись свежим воздухом, ноги мои слегка ныли, настроение неизменно повышалось, и я взирала на свою переменившуюся жизнь с оптимизмом.

Как ни радовалась я новой обстановке, меня по-прежнему раздражал спертый воздух в спальне и моя положительная неспособность открыть окно. То было высокое окно, вверху заостренное, почти стрельчатое, однако шире, от пола и потолка отстоящее не более чем на три фута и разделенное вертикально на две половины, каковые, говоря теоретически, надлежало открывать, дабы проветривать комнату. Однажды после обеда, заметив, как Хеклинг шагает по двору, а вокруг скачет его пес Перец, я решила обсудить с конюхом эту незадачу.

— Оно не открывается, — сообщил мне Хеклинг, пожав плечами и смерив меня равнодушным взглядом, словно недоумевая, как мне хватило глупости предположить иное.

— Разумеется, открывается, мистер Хеклинг, — возразила я. — На нем две рукояти, обе так и ждут, чтобы их повернули. Но, как я ни стараюсь, они не поддаются. Может, их надо смазать?

— Мистер Уэстерли его запечатал, — сказал Хеклинг, пожевав нечто отвратительное, и от его чавканья мне захотелось убежать со всех ног. — Смолу горячую в замок залил, вон оно как. Чтоб никто не отмыкал.

Я недоверчиво глядела на него — он что, полагает, я скудна умом?

— И зачем бы ему поступать столь нелепо? — спросила я.

— Говорил, дескать, сквозит очень. Половину окон в доме запечатал. Сами гляньте, коли не верите. Топить-то такой домище куда как накладно. А кошель не бездонный. У кого деньжата есть, те их небось и тратят.

Я вздохнула. Какой вздор и какая досада; в спальне моей уже отдавало затхлостью. Я не хотела оставлять дверь нараспашку — мне потребна приватность и незачем внушать детям, будто им все дозволено, а я прекрасно знала, как любят дети копаться в чужих вещах; я всего лишь желала ежедневно проветривать. Спала я беспокойно, и, полагаю, отчасти это объяснялось духотою.

— Вам еженедельно платят как подобает, мистер Хеклинг? — осведомилась я, ухватившись за возможность задать ему еще несколько вопросов; обыкновенно, завидев меня, он отворачивался и шагал прочь. Как-то раз он даже оседлал свою Винни и от меня ускакал; феноменальное поведение.

Он сощурился, пожевал губу, поразмыслил, затем кивнул:

— А то. Вы что, колготились?

— Вовсе нет, — отвечала я, слегка краснея, но не отводя взгляда; этот человек меня не напугает. — Разумеется, мистер Уэстерли поручил финансы мистеру Рейзену, не так ли?

— А то. Сколько я знаю.

— Как вы полагаете, мы в ближайшее время его увидим?

— Мистера Рейзена? — пожал плечами он. — Да с чего бы? Коли вам надобно с ним повидаться, вы бы…

— Мистера Уэстерли, — поправила его я, совершенно уверенная, что он и так прекрасно меня понял. На миг мне почудилось, будто он вот-вот улыбнется — редкое дело, — но он явно передумал. Взглянул на Перца, что сидел подле и переводил взгляд с меня на хозяина и обратно, следя за нашей беседой. Я уже заподозрила, что собака откроет мне больше, чем Хеклинг.