Древнее хобби - Марина Серова

– Ах, Зар! Какая прелесть! Дай я померю!

– Нравится?

– Очень!

– Это червленое золото с бирюзой. Смотри, какая тонкая работа, какой узор! А камень какой большой и очень редкий! Я хотел бы видеть это на тебе. Ты ведь носишь тот перстень с изумрудом и тебе нравится?

– Да. У тебя хороший вкус, Зарчик, я ему доверяю. Сколько?

– Вообще-то дорого…

– Сколько?

– Ты же знаешь Терентия. Я-то хотел, чтобы он сделал для меня скидку, но он уперся, говорит, что это очень старинная и уникальная вещь…

– Зар! Сколько?

– Двести.

– Ого!

– Я же предупреждал, кисуля, что дорого.

– Нет, если тебе нравится, я возьму! Деньги, как всегда, привезу в следующий раз.

– Тогда не снимай его. Я хочу видеть это на твоих красивых изящных пальчиках. На них только такие вещи и должны быть… Пойдем на кухню. Я угощу тебя кофе!

Ах, какой щедрый! Он угостит свою даму кофе! За такие деньги, которые она ему оставила, он мог бы накормить ее как в ресторане. Больше ни о чем интересном для меня эта парочка не говорила, и я выключила камеру…

Они пили кофе, ворковали о любви и преданности друг другу и о еще какой-то белиберде. Примерно через час мадам Епифанцева начала собираться домой.

Она вышла из подъезда, как и в прошлый раз, легкой походкой, быстро юркнула в машину и выехала из двора своего любовника. А я в это мгновение услышала его голос и снова включила камеру. Студент говорил по телефону:

– Терентий! Привет. Это Зар… Да, взяла… Купилась, как дура… Так что моя доля, как ты обещал… Всегда пожалуйста!.. Ну, мы-то с тобой внакладе не останемся!

Зар засмеялся, потом рассказал своему партнеру по бизнесу, как у него гостила «дойная корова», как она отрывалась с ним в постели, как стонала в экстазе… Все это я тоже записала. Пригодится! Думаю, Елизавете Андреевне будет небезынтересно послушать отзывы о ней ее пылкого возлюбленного.

Я позвонила Вите Шилову. Он назначил мне встречу, как часто бывало, в интернет-кафе. Я сразу же отправилась туда, чтобы не терять время даром.

В кафе было людно и довольно шумно.

– Ну, что у тебя?

Я достала его записывающее устройство.

– Как всегда – вот это перекинуть на диск.

Шилов вынул пленку из коробочки.

– Только для начала качество посмотрим. Может, надо будет что-то поправить…

– Витя, не надо ничего поправлять, записано – просто класс! Перепиши на диск – и я поехала.

– Куда ты так спешишь? Подожди, давай посмотрим.

Витя включил запись.

– Ого! Какая горячая парочка!.. А ты говоришь, исправлять ничего не надо. Сейчас я налажу четкость…

– Да куда уж четче!

Но Шилов был неумолим. Он во всем любил высшее качество. Его пальцы забегали по клавиатуре. Изображение на экране действительно стало лучше.

– Ну, вот… Теперь можно и на диск… Сколько экземпляров?

– Один.

– Может, сразу два? На всякий случай. Подумай.

Через пять минут я вышла из интернет-кафе с двумя дисками в сумочке. Теперь один предстояло подбросить Епифанцеву. Второй, так и быть, отдам Ярцеву. Он собирает материал на «колбасника», так что ему может пригодиться. Только вот вопрос: как подбросить?

Решение пришло, как всегда, неожиданно и само собой.

Вечером, когда я поедала свой незатейливый ужин из полуфабрикатов, позвонил Антон:

– Полин, хочу предложить тебе завтра отправиться на вечер по поводу открытия картинной галереи в нашем городе.

– А мне-то зачем туда? Я, конечно, живопись очень люблю, но…

– Там будет практически вся элита нашего города, в том числе и господин Епифанцев.

– Откуда сведения?

– Ты забываешь о моей профессии. Журналист должен знать все! И неважно, каким образом он добыл эту информацию.

– А ты?

– Меня не будет: дела… От нашей газеты идет Вася Кошкин, он готовится писать заметку про это событие.

– Тогда пойду непременно. Тем более что мне надо как-то передать нашему другу диск с записью бурной вечеринки его супруги с молодым человеком.

– И как ты собираешься это сделать?

– Честно говоря, еще не знаю. Там будет видно.

– Только осторожней. Наш друг – человек горячий…

– Я это поняла. Разумеется, постараюсь сделать это тихо и незаметно.

– Удачи тебе!

Я положила трубку и отправилась спать. Сегодня я сделала большое дело, имею право на отдых. А заодно подумаю, как все-таки передать диск господину Епифанцеву.

Глава 7

Картинную галерею в нашем городе открывал не кто-нибудь – сам мэр Бурляев. Надо сказать, что под это дело даже отдали один из старинных домов города – небольшое двухэтажное здание, имеющее архитектурно-историческое значение. Говорят, в позапрошлом веке в нем жила какая-то знаменитость, не то поэт, не то писатель. А может, даже какой-то знаменитый художник. Никто толком про это не знает, но, поскольку дом очень старый, красивый и когда-то был построен купцом Разгуляевым, то все дружно признали, что ценность он все-таки имеет. Его отреставрировали силами города, объявили памятником архитектуры, и вот теперь в нем открывали картинную галерею.

По этому поводу к зданию съехались многие финансовые воротилы местного значения, а также отцы города. Телевидение и журналисты были здесь чуть ли не с самого утра. Ровно в двенадцать прибыл сам мэр Бурляев со товарищи. Журналисты защелкали фотоаппаратами, оператор навел на высокопоставленных гостей камеру.

Все зашевелились, подались к дверям. Бурляев подошел к красной ленточке и, повернувшись к собравшимся, начал речь:

– Господа! Товарищи! Друзья! Сегодня в нашем городе знаменательное событие: мы открываем картинную галерею, которая, несомненно, войдет в историю нашего Горовска…

Я стояла в стороне в образе журналистки-практикантки. Если бы меня увидел Ярцев, то не упустил бы возможность поворчать по поводу моего внешнего вида. Обязательно отчитал бы за слишком короткую юбку и слишком открытую кофточку. Но мне такой легкомысленный наряд был просто необходим. Именно в нем меня видел господин Епифанцев, когда мы с Антоном приезжали к нему в колбасный цех. Если мне понадобится подойти к «колбаснику» и начать разговор (а, скорее всего, так и будет, надо же как-то подсунуть ему диск!), то в этом наряде он меня точно узнает. А может, и не узнает, не посчитает нужным. Тогда придется мне самой подходить к Игорю Дмитриевичу. Кстати, что-то его пока не видно в толпе слушателей.

– …Теперь, в двадцать первом веке, когда столетия отделяют нас от века девятнадцатого, нам трудно представить, каким был тот давно ушедший «золотой век» русского дворянства, свидетельством существования которого служат лишь такие здания, как это, и старинные вещи, ставшие экспонатами музеев…

Мэра слушали. Я тоже делала вид, что записываю его речь на диктофон. Потом выступал директор местного музея краеведения Леонтьев, потом еще какой-то художник-искусствовед… Все они говорили о значимости галереи, о ценности вклада местных художников в дело развития искусства в России…

Вдруг я услышала шепот за спиной:

– Епифанцев едет!

– Колбасу для фуршета везет!

Говорившие засмеялись. Я посмотрела в сторону. Серебристая «Ауди» с номером «789» подрулила к ряду других машин, остановилась. Епифанцев вышел из нее и, поправив пиджак, неторопливо и важно, как на параде, направился к толпе.

Но вот говорившие окончили свои пламенные речи, очевидно, все их красноречие иссякло, Бурляев взял с подноса, услужливо поднесенного кем-то из его свиты, ножницы и разрезал ленточку. Кто-то закричал «Ура!», кто-то захлопал… Толпа вслед за мэром потихоньку начала просачиваться в двери здания.

Здесь на первом этаже и была устроена картинная галерея. Как выяснилось, местные искусствоведы-следопыты нашли у какой-то старушки несколько постеров начала прошлого века. Они и легли в основу галереи. Некоторые горовские художники поднапряглись и написали очень неплохие картины – натюрморты и портреты. Их тоже поместили сюда. Люди ходили по залу, рассматривали висевшие «шедевры» местного значения, шептались, обсуждая ценность полотен. Их было, в общем-то, не так много, но искусствовед сказал, что это только начало, что картины местных художников, удостоенные быть выставленными в этом зале, будут собираться сюда и таким образом галерея будет пополняться. В другом зале, поменьше, расположились скульптуры местных ваятелей. Я ходила по залам, рассматривая экспонаты, как вдруг заметила, что народ как-то неожиданно схлынул. Бо́льшая часть посетителей куда-то исчезла, в галерее остались только зеваки. И тут меня кто-то осторожно взял за локоть.

– Полина?

Я обернулась. Передо мной стоял высокий шатен с фотоаппаратом на груди и диктофоном в руке.

– Я ведь прав, вы – Полина?

– Да, – пожала я плечами, – а мы разве знакомы?

– Нет, но нам предстоит познакомиться, – шатен улыбнулся, – мне опекать вас поручил Антон Ярцев. У него другое задание, и он не смог пойти на открытие галереи.