Чекисты рассказывают. Книга 3-я - Шмелев Олег

ОЛЕНЕВ ИЛИ БЕРСЕНЕВ?

Прошло несколько месяцев. Дело, по которому Кириллов выезжал в Грозный, было закончено. У следователя появились новые дела, а с ними и новые заботы. Каждое утро приходила обширная почта. Надо было отвечать, запрашивать, принимать решения. Ведь за каждой бумажкой — новые люди, новые встречи... Постепенно они вытеснили из памяти Кириллова грозненские впечатления.

Просматривая очередную почту, он обратил внимание на письмо, адресованное ему лично.

Обычно личную переписку сотрудники следственного отдела на работе не получали. А тут — личное письмо, да еще через канцелярию!

Кириллов повертел конверт.

— Странно...

Почерк незнакомый. Подписи нет, а обращение — по имени и отчеству.

На листке в клеточку кто-то сообщал, что бывший начальник контрразведки «добровольческого корпуса» Сергей Петрович Оленев проживает в Москве.

Зимнее солнце заглянуло в кабинет, осветило бумаги на столе, и Кириллов вдруг вспомнил поездку на Северный Кавказ, Анну Ивановну Липатову, ее рассказы о белогвардейце Оленеве.

— Странно... — проговорил он снова и, взглянув на штемпель почтового отделения, подумал: «Похоже, что она. Но почему без подписи?» Еще раз перечитал письмо, выписал названный в нем адрес и решил запросить адресный стол. Ответили: Сергей Петрович Оленев по указанному адресу не проживает.

Запросил вторично: кто проживает?

Получив ответ, что прописаны Иван Андреевич Берсенев и Нина Алексеевна Прасолова.

Значит, ошибка.

Поскольку письмо было без подписи и обратного адреса, ему можно было не придавать серьезного значения. Но Кириллов вложил его в папку текущих дел.

Через несколько дней из приемной Кириллову сообщили: к нему хочет пройти гражданка Липатова Анна Ивановна. Он заказал пропуск, вышел встретить.

Пришли в кабинет. Анна Ивановна смущенно огляделась, сказала, извиняясь:

— Я послала вам письмо... Очень волновалась и, кажется, забыла подписать. Вы его получили?

— Да. Садитесь, пожалуйста.

Она с трудом опустилась в кресло, дрожащей рукой придерживаясь за подлокотник.

— Я его видела, — сказала она. — Помните, я говорила вам, что обязательно узнаю Оленева, если встречу. Так вот... Я встретила его у Чистых Прудов.

— И он узнал вас?

— Нет. Ведь он видел меня молодой и здоровой. Лицо у меня было другое. Щеку я распорола, когда падала со скалы. Арестованных у него было тогда много. Да и время...

— Да, конечно. А как он выглядит?

— Высокий, стройный, в пенсне, в барашковой шапке. Офицерская выправка. Мне показалось, он мало изменился. А руки... Руки совсем как тогда...

— Почему именно руки?

— Да разве можно забыть руки, которые вас били?! — воскликнула она. — А эти кувалды, эти кулачищи, как у хорошего молотобойца, — разве их забудешь! И потом, на безымянном пальце правой руки у него перстень. В нем — небольшой рубин, будто капля крови запеклась... Его-то уж я запомнила. Этот рубин не раз сверкал у меня перед глазами! А самое главное — привычка дуть на этот камень, когда взбешен или взволнован...

— Как вы его встретили?

— У Покровских ворот живет моя знакомая. Я хотела поехать к ней, как обычно, на такси. Но машин на стоянке не было. Я поехала в метро. От Кировской пошла пешком по бульвару. Проходила мимо двух мужчин. Они что-то обсуждали. Наверное, я не обратила бы на них внимания, если бы не этот жест. Увидела и просто остолбенела, глазам не поверила... Потом я заметила и перстень... Мне было трудно стоять, и я села неподалеку на скамейку. Мужчины вскоре расстались. Оленев пошел неторопливо, будто гулял, и это помогло мне. Я шла за ним до самого дома.

— Анна Ивановна, а вы не могли ошибиться?

— Ни в коем случае! — горячо сказала она.

— Но по адресу, указанном вами, человек с такой фамилией не проживает.

Она опешила:

— Не может быть. Я же у дворника спрашивала. Женщина, там двор скребком чистила. Еще переспросила меня: этот, говорит, молодой старик? Не улыбайтесь, она так и сказала. И квартиру мне назвала...

— Так вы по фамилии спросили?

— Нет. Ни фамилии, ни имени-отчества я не называла, — покраснела Анна Ивановна. — Но это он. Обязательно он!

— Ну, ладно. Проверим еще раз, — пообещал Кириллов. — Только очень прошу: сами, пожалуйста, ничего не предпринимайте. О результатах расследования мы вам сообщим. Если окажется, что это тот самый человек, которого вы имеете в виду, вам придется еще прийти к нам.

— Пожалуйста. В любое время.

Поднимаясь, она проговорила:

— Знаете, мне сейчас как-то очень не по себе. Неужели... Нет, нет! — перебила она себя. — Это все-таки был он! Оленев, и никто другой!

— Не волнуйтесь. И спасибо вам!

Кириллов проводил Липатову и задумался.

Конечно, старая женщина могла ошибиться. Сорок лет — срок изрядный. Да около пяти лет она была больна, даже речи лишалась... Брать человека на подозрение — дело серьезное. С другой стороны, памяти Липатовой можно позавидовать. В этом Кириллов убедился еще в Грозном. Да и приметы, которые она назвала, — нечастые. В конце концов этот человек мог сменить фамилию, имя.

Стоп, стоп! А фамилия Берсенев — вымышленная или настоящая? Запросить архив.

Кириллов придвинул к себе настольный календарь, решив пометить день возможного ответа из архива, перекинул несколько листков, механически прочитывая подписи к датам. Что такое? Внимательно перечитал напечатанное:

«40 лет со дня освобождения города Грозного от деникинских банд».

Вскочил, прошелся по кабинету, заглянул еще раз в календарь, улыбнулся и, решительно вырвав листок, направился к начальству.

...И ПРОЧИЕ ДОКУМЕНТЫ

Из отдела кадров финансового управления Кириллов запросил анкету ревизора Ивана Андреевича Берсенева.

На небольшой фотографии — серьезное, интеллигентное лицо. Год рождения 1887-й, место рождения — Псковская губерния, село Берсеневка, русский, дворянин, образование — Императорской кадетский корпус, Петербург, холост, не был, не привлекался, не имел...

В краткой автобиографии Берсенев сообщал, что в годы гражданской войны он добровольно перешел на сторону красных. Из армии выбыл по причине тяжелой контузии.

Фотографию с анкеты увеличили и размножили.

Через несколько дней архив прислал фотографию Сергея Петровича Оленева.

Обе фотографии Кириллов отправил на экспертизу с целью идентификации личности.

Эксперты дали положительный ответ: на фотографиях одно и то же лицо.

Кроме того, по обеим фотографиям Оленева опознали Анна Ивановна Липатова и два старожила из города Грозного, знавшие его в годы революции.

Для Кириллова все встало на свои места: под фамилией Берсенев скрывался преступник Оленев.

Поздно, но все же преступник найден. Кириллов мог возбудить уголовное дело, получить у прокурора санкцию на арест, но почему-то не торопился.

Изо дня в день просматривая почту, он ждал чего-то, очень для него важного. И вот это что-то пришло.

Следователь торопливо вскрыл конверт. Из него выпала старинная фотография на толстом картоне и письмо на четырех страницах ученической тетради, написанное мелким, убористым, но очень четким почерком. Кириллов читал, подчеркивая некоторые фразы.

В кабинет вошел один из оперативных работников.

— Слушай-ка, мне вот тут одну штуку принесли, — сказал он и положил на стол пистолет системы «вальтер».

— Ну и что? — спросил Кириллов, с сожалением откладывая письмо.

— Тут пометка есть. Вот я и подумал...

Взглянув на гравировку, следователь вскочил:

— Кто принес? Когда?

— Вчера из долгопрудненского отделения милиции доставили. Говорят, какой-то милиционер нашел...

— Что значит — какой-то? Разыскать немедленно!

— Разыщем.

Вечером в кабинете следователя сидели двое: молодой милиционер и пожилой железнодорожник.