Хижина дяди Тома - Гарриет Бичер-Стоу

— Чушь! — пробурчал Том Локер, выслушавший обоих с презрением, которого он и не пытался скрыть. — Оба вы просто не умеете взяться за дело. Мои девки мне такого представления не устраивают, могу вас уверить.

— В самом деле? Как же вы этого достигаете? — с интересом спросил Мэркс.

— Как достигаю? Да очень просто. Когда я покупаю женщину с ребенком и ребенок предназначен к продаже, я иду к ней, подношу к самому лицу ее кулак и говорю: «Если ты хоть пикнешь, я выбью тебе все зубы. Я не желаю слышать ни слова, ни единого звука! Этот ребенок принадлежит мне, а не тебе. Тебе до него нет никакого дела. Я продам его, как только представится случай, и слышишь: чтоб ты не поднимала шуму, не то лучше бы тебе не родиться!» Они быстро начинают понимать, что со мной шутки плохи, будьте уверены! Они у меня молчат как рыбы. А уж если которая-нибудь из них заревет… тогда… — И Локер так ударил кулаком по столу, что собеседники без слов поняли его.

— Вот это красноречие так красноречие, — протянул Мэркс, хихикая и толкая своего приятеля в бок. — Ну, не потешный ли парень этот Том Локер? Хи-хи-хи!.. Знаете, Том, вы способны вбить в их курчавые головы настоящее понимание вещей, им не приходится сомневаться в смысле ваших слов. Если вы не дьявол собственной персоной, то уж, во всяком случае, его родной брат. За это я готов поручиться!

Том принял этот комплимент с подобающей скромностью и состроил самую любезную физиономию, какая была мыслима при его характере.

Хеллей, который уже довольно много выпил, почувствовал вдруг пробуждение какого-то неожиданного мягкосердечия, что у людей его склада случается иногда после достаточно обильных возлияний.

— Вы, право, иногда хватаете через край, Том Локер! — сказал он. — Помните, я ведь не раз убеждал вас тогда в Нахчецце, что мы зарабатывали бы столько же и жилось бы нам на этом свете не хуже, если б мы помягче обращались с неграми, к тому же у нас оставались бы кое-какие шансы попасть в царствие небесное в тот час, когда прах возвращается праху…

— К черту! — крикнул Том. — Прекратите эту болтовню. Меня мутит от таких глупостей. У меня желудок и без того не совсем в порядке. — И Том налил себе полный стакан водки.

Но Хеллей, откинувшись на спинку стула, продолжал, сопровождая свою речь выразительными жестами:

— Я говорю и всегда говорил, что веду свою торговлю так, чтобы, во-первых, заработать денег не меньше других. Но торговля, дела — это еще не все. У человека есть душа. Вы слышали, что говорят по этому поводу священники?.. Вот я и решил: когда я сколочу приличный капиталец, я позабочусь о своей душе. Так зачем же мне творить больше зла, чем необходимо? По-моему, это просто нерасчетливо.

— Заботиться о своей душе! — презрительно повторил Том. — Долго вам придется искать, чтоб обнаружить эту самую душу. Не тратьте даром труда. Сам черт у вас никакой души не найдет, даже если протрет вас сквозь сито.

— Не к чему вам так грубить, Том! — успокоительно произнес Мэркс. — Чего вы кипятитесь, когда человек желает вам только добра.

— Заткни наконец глотку! — хмуро буркнул Том. — Все я способен снести, кроме такой благочестивой болтовни. Сдохнуть я от нее способен! В чем, собственно, разница между нами? Не в том, конечно, что в вас, Хеллей, есть крупинка жалости; это не жалость, а одна подлость, вы просто надеетесь обмануть черта и спасти вашу шкуру. Я вижу вас насквозь. А что касается вашего так называемого благочестия, так, по-моему, это просто обман: человек всю жизнь накапливает у черта счет, а когда наступит день расплаты, пытается сбежать.

— Спокойнее, джентльмены, так не делаются дела, — пропищал Мэркс. — Сами знаете: каждый по-своему смотрит на вещи. Хеллей, как всем известно, человек осторожный, у него особого сорта совесть, а у вас, Том, — у вас свой способ действия, прекраснейший способ. Но ссориться, право же, совсем бесполезно. Перейдем лучше к делу. Итак, мистер Хеллей, вы хотите поручить нам поимку этой женщины?

— Мне никакого дела нет до этой женщины, она принадлежит Шельби. Мне принадлежит только мальчишка. И глупцом я был, что купил эту обезьянку.

— Вы всегда глупец, — буркнул Том Локер.

— Тише, Локер! — елейным голосом заговорил Мэркс. — Сегодня эти грубости ни к чему. Вы ведь видите, что мистер Хеллей хочет дать нам заработать. Помолчите немного. Заключать условия — это уж дело мое. Как выглядит эта женщина, мистер Хеллей? Что она собой представляет?

— Кожа у нее белая, и она очень красива. Воспитание получила хорошее. Я готов был дать Шельби за нее восемьсот, даже тысячу долларов и еще здорово бы на ней заработал.

— Белая, красивая и хорошо воспитана! — воскликнул Мэркс, все лицо которого вспыхнуло в ожидании наживы. — Локер, тут есть ради чего поработать! Мы поймаем ее! Мальчишку, разумеется, отдадим мистеру Хеллею, а ее отвезем на продажу в Новый Орлеан. Что вы на это скажете?

Локер слушал, раскрыв рот. Дослушав до конца, он стиснул челюсти, как собака, ухватившая брошенный кусок говядины, и несколько минут, казалось, медленно переваривал поданную ему мысль.

— Видите ли, — сказал Мэркс, обращаясь к Хеллею. — Всюду на том берегу у нас есть судьи, которые за недорогую плату помогают нам во всех случаях, когда может понадобиться их помощь. Том берет на себя грубую часть работы, а я — тонкую. Я появляюсь, отлично одетый, в блестящих ботфортах — все самого лучшего качества, появляюсь именно тогда, когда дело доходит до присяги. Вы бы только поглядели, — продолжал Мэркс, гордый своими подвигами, — в каких разнообразных ролях я выступаю! Один раз я — мистер Твикен из Нового Орлеана, в другой раз я только что приехал со своей плантации на реке Жемчужной, где у меня работает семьсот негров. Иногда я выступаю в качестве дальнего родственника Генри Клея, а не то изображаю старого помещика из Кентукки. У каждого свои способности. Том — дьявольский парень, когда нужно драться, но врать он не умеет, у него получается как-то ненатурально. Зато, клянусь своей душой, нигде вы не найдете такого мастера, который готов присягнуть в чем только угодно, как ваш покорный слуга. Если такой найдется, хотел бы я на него поглядеть! Мне кажется, я мог бы довраться до успеха даже в том случае, если бы судьи по-настоящему искали правды! Сквозь любые трудности я проползу, как змея. Мне бы подчас даже приятнее было, если б судьи действительно старались повнимательнее разобраться в деле: было бы интереснее, знаете, их обмануть.

Но тут Том Локер, в голове которого мысли ворочались медленно, прервал красноречие Мэркса, с такой силой ударив кулаком по столу, что все стоящее на нем задребезжало.

— Дело подходящее! — рявкнул он.

— Что вы, что вы! Зачем же бить посуду, Том! — воскликнул Мэркс. — Берегите ваши кулаки для более подходящего случая.

— Но, джентльмены, — проговорил Хеллей, — разве я не буду участником прибыли?

— А разве не хватит с вас того, что мы изловим вам мальчишку? — сказал Том Локер. — Что вам еще надо?

— Но раз возможность заработать указал вам я, должен же и я за это получить, скажем… ну, хоть десять процентов вырученной суммы после вычета расходов?

— Как же, как же! — заорал Локер и со страшным проклятием снова ударил кулаком по столу. — На вас это похоже, Дэниель Хеллей! Не думайте только, что вам удастся окрутить меня вокруг пальца. Не воображаете ли вы, что мы с Мэрксом занялись охотой на беглых негров ради того, чтобы оказывать любезности таким джентльменам, как вы, а самим оставаться ни с чем? Нет, не рассчитывайте! Женщина принадлежит нам, а вы держите язык за зубами, не то мы захватим обоих, — кто нам может помешать? Вы навели нас на след. Теперь мы выследим дичь сами. Если же вы или Шельби вздумаете вмешиваться… Попробуйте, суньтесь!..

— Пусть будет так, — с беспокойством проговорил Хеллей. — Значит, решено. Вы поймаете мальчишку, это будет моя доля. Вы всегда поступали со мной честно и держали слово.

— Это вам хорошо известно, — сказал Том более миролюбиво. — Не терплю благочестивой болтовни, но не солгу даже самому черту. Уж если я обещаю, то обещание свое держу крепко.

— Конечно, конечно, Том. Я так и сказал, — робко пролепетал Хеллей. — И если только вы обещаете мне изловить мальчишку и через неделю доставить в такое место, которое вы сами назначите, то большего я и не требую.

— Но я требую большего, — сказал Том. — Не думайте, что я ничему не научился, работая с вами там, на Юге, в Нахчецце. Я научился способу удержать в руках угря, когда схватишь его. Если вы не выложите на стол пятьдесят долларов чистоганом, вы и мальчишки не увидите!

— Как? Я доставляю вам дело, на котором вы наживете от тысячи до тысячи шестисот долларов, и вы… У вас слишком большой аппетит, Том.

— У нас есть дела, которые могут занять все наше время на пять недель вперед… Мы откажемся от них, пустимся в погоню за вашим мальчишкой и в конце концов вдруг не поймаем эту девку — в женщинах ведь подчас кроется сатана… Что тогда? Заплатите вы нам тогда хоть цент? Хотел бы я видеть, как заплатите! Нет, выкладывайте пятьдесят долларов, и больше никаких! Если дело удастся и оно окажется сто́ящим, я вам ваши деньги верну, если нет — это будет плата за наши труды. Разве это не справедливо, Мэркс?