Наблюдая за русскими. Скрытые правила поведения - Владимир Жельвис

Но самое замечательное в этом смысле слово — это русское «ничего!». Что-то неприятное случилось? Ничего, обойдётся как-нибудь!

Русский фатализм проявляется и в так называемом консервативном синдроме, нежелании перемен. Не хотят перемен и англичане. Но они не хотят, потому что уважают свои традиции, а мы — потому что боимся, как бы не вышло ещё хуже. Лучше уж старое зло, чем что-то ещё неизвестное и потому пугающее.

Поэтому русские неохотно переезжают на другое место, медлят развестись с нелюбимым супругом, годами затягивают ремонт в квартире.

В этом отношении мы отличаемся от наших братьев украинцев, у которых есть пословица «Гирше та инше» — пусть хуже, но зато хоть по-другому.

СИНДРОМ ЕМЕЛИ

Лень прежде нас родилась.

Русских часто обвиняют в лени, и, честно говоря, не так уж это далеко от истины. Другое дело, что лень — качество сложное и не всегда такое уж плохое.

Если разобраться, весь прогресс человечества — результат нашей лени. В самом деле: если ваша жена заставляет вас делать нудную работу — например, чистить картошку, — то мужу просто ничего не остаётся, как изобрести картофелечистку… Можно, конечно, куда-нибудь побежать, но выйдет быстрее и с меньшей затратой сил, если вы сядете на велосипед или за руль автомобиля. Надо полагать, это изобретения тех, кому было лень ходить. Ну и так далее.

Филологи говорят, что даже развитие языка подвержено этому пороку, человеческой лени. Ну лень произносить длинные слова, легче и проще обратиться к соседу Павлу Павловичу «Пал Палыч», вместо «чтобы» говорить «чтоб», а вместо «пять амперов» — «пять ампер». Всё хочется сделать побыстрее, отделаться от задачи. А уж если она ещё и скучная, лучше вообще за неё не браться: авось обойдётся.

Знаете ли вы, что слово «авось» не переводится ни на один язык мира? Как и его ближайшие родственники: «небось» и «как-нибудь». Чисто русское понятие, выражающее надежду, что дело можно сделать кое-как — вдруг «и так сойдёт»? Уж больно лень всё тщательно прорабатывать. Таких «кое-какеров» у нас, увы, достаточно.

Из сказанного отнюдь не следует, что лень у нас оправдывают. Правда, ругают её как-то вяло, неохотно. Наверное, тоже лень… Вот несколько пословиц на эту тему из словаря Даля:

«Лень, лёжа на печи, замёрзла»; «Пришёл сон из семи сёл, пришла лень из семи деревень»; «Лень, отвори дверь, сгоришь! Хоть сгорю, да не отворю!»; «Хорошо ленивого по смерть посылать».

Но уж обзываний ленивого человека у нас пруд пруди. Об этом прекрасно написал известный филолог В.М. Мокиенко. Вот его список обозначений бездельника: лодырь, лоботряс, праздношатающийся, шалопай, оболтус, балбес, шалопут, сачок, фланёр, филон, шалбер, лентяй, ленивец, лежебока, обломов, байбак, тунеядец. К этому профессор Мокиенко добавляет два примерно таких же по объёму списка диалектных крестьянских обзываний и говорит, что это далеко не всё.

Почему подобных слов такое множество? Очевидно, что во все времена трудовому люду было невмоготу смотреть на лентяев, за которых приходится делать работу. Это, выражаясь научным языком, эмоциогенное понятие — лень.

А вот противоположное понятие — трудолюбие, говорит профессор Мокиенко, вызвало к жизни очень немного слов. Из фразеологизмов профессор назвал только следующие: гнуть или ломать спину, горб, хребет; везти воз, тянуть лямку, натирать мозоли, не покладая рук, до седьмого/кровавого пота, от зари до зари. Всё это очень выразительные описания тяжёлого труда, но, очевидно, вид бездельника раздражает больше, чем взгляд на собственный упорный труд.

В этой связи вспоминается великий роман И. Гончарова «Обломов». Вульгарная литературная критика советских времён безоговорочно относила «обломовщину» к порокам барства и крепостного права: ну незачем было Илье Ильичу работать, вот он и лежал себе на диване и раздумывал о судьбах человечества. Наверное, в этом тоже есть своя правда, но далеко не вся. Обломов ведь, если помните, был человеком умным, тонко чувствующим, прекрасно понимавшим, что бездельем губит свою жизнь. И самое главное, «обломовщина» — это свойство далеко не только русского помещика-крепостника. Последние крепостные у нас исчезли, когда колхозникам стали давать паспорта, а лень никуда не делась. Как сказала Новелла Матвеева, «в том-то и дело, что дело не в том».

Кстати сказать, Гончаров писал Обломова с себя. Он сам охотно признавал: «Я такой ленивый». Друзья называли его Принц де Лень. Он говорил, что обнаружил «ленивый образ Обломова в себе и в других» и «инстинктивно чувствовал, что в эту фигуру вбираются мало-помалу элементарные свойства русского человека». «В своём романе, — писал он, — я изобразил лень и апатию как стихийную русскую черту».

Чехов писал: «Русский человек вечно чем-то недоволен, всегда на что-то жалуется, кем-то обижен. Русский любит вспоминать, но не жить».

Обратите внимание на последнюю фразу. Для русского национального сознания характерно жить не настоящим, а только прошлым или будущим. В прошлом он ищет нравственное утешение: «Раньше было лучше!» Причём чем раньше, тем счастливее. При советской власти жилось хорошо, при царе ещё лучше, а уж во времена Владимира Святого или Рюрика и вовсе замечательно.

Но и будущее мы не оставляем в покое. Вот придёт блаженное время, и мы заживём. Недаром ведь концепция коммунистического рая так долго владела русскими умами. Если задуматься, так это же странно: идеи Маркса родились в Германии, где они не произвели никого впечатления. А вот мы на них, как говорится, «купились». И посегодня пожинаем горькие плоды.

Надо думать, первопричина русской лени, как всегда, лежит в особенностях быта нашего народа. Основная масса русских жила в условиях очень тяжёлого климата, когда за короткие летние месяцы требовалось обеспечить себя всем необходимым, чтобы не голодать долгой и холодной зимой.

Отсюда, в частности, привычка работать этакими спазмами: от полного изнеможения летом до мирной спячки снежной зимой, ну прямо как медведь в берлоге. Крестьянин и рад бы что-то делать в зимние дни, но вроде бы всё основное сделано, да и дни короткие, а когда темно, надо спать.

Когда приходит пора аврала, русские способны преобразиться, показать чудеса сноровки, сообразительности, буквально геройства. Так что сказать, что русские не любят работать, никак нельзя: и любим, и умеем. Но — на короткий срок…

Взгляните на наших студентов. «Живут студенты весело от сессии до сессии, а сессия всего два раза в год». Очень наглядная песенка. Во многих странах Запада экзаменационной сессии вообще нет: подготовил предмет, пришёл к профессору и сдал. Так размеренно всё и идёт. У нас же студенты в течение года работают кое-как, лишь бы не выгнали, но зато в сессию не спят ночами и зубрят то, что должны были знать ещё пару месяцев назад. Аврал! И ведь что поразительно: большинство экзамены сдают, а порой и неплохо!

По этому поводу есть такой грубоватый анекдот.

«Враги поймали русского и перед тем, как его казнить, спросили о его последнем желании. „Дайте мне хорошего пинка“, — попросил он. Враги охотно исполнили это странное желание. И тут русский принялся так молотить своих противников, что скоро в живых из них остался только один, и тот уже лежал поверженным. „Что же ты сразу так не взялся за дело?“ — спросил он. „А мне всегда надо, чтобы мне сперва как следует под ж… дали“, — ответил тот».

В общем, пока гром не грянет, мужик не перекрестится, мы часто ждём, пока нас жареный петух в одно место клюнет, и только тогда начинаем шевелиться.

В Западной Европе климат мягче, так что труд можно растянуть на весь год, отсюда и привычка к размеренной жизни, когда каждому месяцу — своё занятие. Есть время делать всё основательно, не торопясь, но и не растягивая исполнение до бесконечности.

Но нелишне вспомнить, что тот же роман «Обломов» — книга очень и очень большая. Если бы Гончаров был ленив всё время, смог бы он написать такой толстенный том? Да ещё и блестящим русским языком?

Есть ещё одна причина русской лени, и лежит она в особенностях русской истории. Живя под игом абсолютной власти, когда право казнить и миловать принадлежит кому-то там, наверху, русские не освоили понятие личной собственности. Русский понимает, что в любую минуту его клочок пахотной земли или дачный участок могут отобрать, что он может лишиться и квартиры, если не успел её приватизировать. Но тогда зачем стараться возделывать свою-не-свою землю, затевать ремонт жилья? Обойдётся! Как-нибудь переживём эту зиму, а там посмотрим, может быть, и соберёмся…

Это пошло ещё с дореволюционных времён, когда крестьянин получал надел земли, но знал, что в связи с рождением детей у его соседей часть земли у него на следующий год отберут. Так стоит ли эту землю удобрять, о ней заботиться?