Жуть - Алексей Жарков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В прошлом.
* * *
Миних терпеливо выслушал непоследовательные, бесталанные приказы царя об организации силой голштинских войск обороны Петергофа.
— Ваша милость, у нас всего несколько полков. Не хватает картечи и ядер.
— Мы должны защищаться! — Маленькая голова Петра III багровела в тени большой шляпы.
— В Кронштадте надобно искать спасения и победы, в одном Кронштадте, — настаивал фельдмаршал. — Там мы найдёем многочисленный гарнизон и снаряжённый флот. Мы сможем противопоставить Петербургу почти равные силы.
— Нет!
Елизавета Воронцова, не вернувшаяся, вопреки наказанию царя, в Ораниенбаум, коротала тревожные часы в парковой беседке в компании родственницы и дам. Любовница царя была бледна и растеряна. Одна из девиц плакала.
Император медлил.
В это время Екатерине Алексеевне, бежавшей из Петергофа в карете с Алексеем Орловым, под давлением офицеров присягали Измайловский и Семёновский гвардейские полки. С согласия императрицы, братья Орловы собирались вывести гвардию в сторону Петергофа.
Император сомневался.
Пётр III отправил к Екатерине Алексеевне канцлера Воронцова, в надежде, что тот убедит императрицу в преступности и безысходности переворота. Пётр Фёдорович принялся диктовать манифесты и приказы, которые подписывал прямо на перилах моста, чая что-то изменить. Император выставил на защиту голштинцев с артиллерией, направил в Петербург за своим кавалерийским полком, организовал гусарские пикеты по окрестным дорогам, чтобы переманить на свою сторону наступающие войска, отправил полковника Неелова за тремя тысячами солдат с боеприпасами и продовольствием.
— Мы проиграем сражение, — сказал фельдмаршал. — Силы неравны.
— Сюда идёт гвардия, — надломлено произнёс император, прикладываясь к бокалу с бургонским. — Она спустила на меня гвардию…
Прусский мундир и ордена Чёрного орла царь сменил на российскую форму, ленту и знаки Андрея Первозданного. Ел и пил Пётр Фёдорович прямо на мосту.
Император был испуган.
Император сдался напору Миниха.
— В Кронштадт, — Пётр III обратил лицо в сторону пристани. — В Кронштадт, друг мой.
* * *
Армия Екатерины Алексеевны подходила к Петергофу. Об этом сообщил один из адъютантов Императора.
Дворцовые часы отмерили половину восьмого вечера. Императорской резиденцией овладели панические сборы.
Дворцовые часы отмерили восемь часов вечера. Императорской резиденцией распоряжалась пыльная тишина.
Наспех попрощавшись с заливом, яхта и галера стремительно удалялись от причала. Попутным ветром в направлении виднеющегося на горизонте Кронштадта, ходу — какой-то час. Император бежал из Петергофа, прихватив сановников, дам и слуг. Пётр Фёдорович отплыл на галере, в окружении тех, кому доверял: фельдмаршала Миниха, своего дяди — принца Гольштейн-Бека, Алексея Григорьевича Разумовского, прусского посланника Гольца, Елизаветы Воронцовой.
— Надеюсь, де Виейра и Барятинский удержат гарнизон и крепость Кронштадта на нашей стороне, — сказал император Миниху, испивая вино в своей каюте.
Фельдмаршал отказался от кубка.
— У вас хватит финансов на беспрепятственный отход в Германию, если что-то пойдёт не так?
— Денег более чем достаточно, — уверил император, тут же поменялся в лице. — Но вы же не думаете, что?…
— Мы вынуждены думать обо всех вариантах.
* * *
Подошедшие со стороны Петергофа императорская яхта и сопровождающая её галера остановились у фортов, в тридцати шагах от стенок пристани. Упёрлись в боны.
Ночь навалилось белёсым брюхом на гавань Кронштадта. Её щекотали караульные огни на бастионах.
Пётр III, уверенный, что комендант Кронштадта Нуммерс всего лишь исполняет посланный с де Виейрой приказ «никого не впускать в Кронштадт», лично вышел на палубу и поднялся на капитанский мостик.
— Я сам тут, спустите шлюпку, уберите боны!
— Не приказано никого впускать! — прокричал с бастиона караульный.
Пётр Фёдорович потряс кулаками:
— Позовите генерала де Виейра! Я император Пётр III!
— Нет теперь никакого Петра III, — ответили с берега, — а есть Екатерина II! Ежели суда тотчас не отойдут, в них будут стрелять!
От Петергофа шагал гром, перебирая ногами молний. В одно мгновение возмутились мирные морские воды. И тут же крепость окончательно проснулась набатными колоколами тревоги.
Государь ошарашено молчал. На стенку набегали солдаты.
— Прикажу огонь! Уходите! — рявкнула крепость.
— Капитан, рубите якорный канат! — скомандовал Миних. Громоздкий истукан заслонил императора от движения на крепостных стенах. — На вёслах! Отходим!
Невидимая кисть закрашивала звёздное небо широкими мазками. Крепчал ветер. До покидающих гавань кораблей долетел клич собравшейся толпы, выстреливший с причала, точно пушечное ядро: «Прочь! Да здравствует императрица Екатерина!».
— Фельдмаршал, — тяжело выдохнул Пётр III, он был в полуобморочном состоянии, — я виноват, что не исполнил скоро вашего совета, что медлил с отбытием в Кронштадт… Вы бывали часто в опасных обстоятельствах… Что предпринять мне в теперешнем положении? Скажите, что теперь мне делать?
Миних придержал бледного царя за плечи.
— Спускайтесь в каюту, государь. Для начала сделайте это.
Остаток ночи Миних смотрел в прошлое. В прошлое Кронштадта, в его решительные перемены вчерашнего дня, закрывшие императору дорогу в крепость.
Шторм прошёл стороной. В звонком безветрии тёмную тушу воды секли вёсла — море безразлично затягивало раны. В пушечных портах торчали бронзовые монокли оружейных стволов — трёхфунтовые пушки смотрели в ночь, в настоящее. Миних — в замочную скважину минувшего, указанную в небе демоном.
Стоя на покрытом орнаментом балконе, фельдмаршал вперил взгляд в звёздную сцену над массивным львом корабельного носа. Рельефы бортов, скульптуры богов, наяд и тритонов молчаливо глазели по сторонам.
Каким-то образом Миних не только видел прошлое, но и «слышал его мысли» — немые сцены не оставляли сомнений в намерениях «актёров». Граф «слышал» внутреннюю радость коменданта Нуммерса после привезенного де Виейрой предписания — ожидать императора. Нуммерс, не знавший о случившемся в Петербурге до появления полковника Неелова, уже готовился грузить войска на суда, когда получил новое распоряжение. Ждать было проще.
Корабельный секретарь Фёдор Кадников высадился на пристань около семи часов вечера. При нём был запечатанный конверт для Нуммерса. О содержимом конверта Кадников ничего не знал — Миних «слышал» это.
В пакете оказался орден за подписью адмирала Талызина, непосредственного начальника Нуммерса. Коменданту Кронштадта предписывалось запечатать ворота крепости: никого не впускать и никого не выпускать. Нуммерс прочёл орден в одиночестве и решил действовать предусмотрительно. Он не вмешался в арест Кадникова, которого де Виейра отправил вместе с Барятинским в Петергоф.
Вскоре к Кронштадту причалила шлюпка с адмиралом Талызином. Миних чувствовал натянутую струной осторожность адмирала, который при свидетелях на расспросы Нуммерса отвечал уклончиво — не из Петербурга, плыву с дачи, о беспорядках в столице слышал мельком, решил, что моё место здесь.
Уже в доме Нуммерса адмирал предъявил именной указ Екатерины Алексеевны. Коменданту предписывалось беспрекословно подчиняться приказам Талызина. Второй раз за вечер Нуммерс испытал талое облегчение.
По приказу адмирала гарнизон крепости и экипажи всех кораблей присягнули Екатерине II — перед взглядом Миниха в небо Кронштадта троекратно вспорхнуло немое «ура!». Генерала де Виейра арестовали и посадили в каземат. Усилили посты и караулы, гавань со стороны Петергофа перекрыли бонами, принялись взбадривать крепость учебными тревогами.
Пока в начале ночи не появилась двухмачтовая императорская яхта…
* * *
В царскую каюту Миних явился рано утром.
Шесть больших венецианских окон смотрели на кормовую раковину, два других, прорезанных в бортах, вглядывались в тёмные воды Финского залива. Стены каюты украшала резьба, потолок кровоточил ярко-красным дамастом, пол устилал расшитый золотом ковёр.
Пётр Фёдорович сидел на краю дивана, обшитого бахромой, покрытого белым дамастом с позументами. Монарх выглядел немного лучше, вырванный у ночи кусочек пошёл ему на пользу. Над головой государя раскачивался фонарь.
— Я жду вашего совета, друг мой. Что нам делать?
Миних бегло глянул на заплаканных дам — сомнительное украшение каюты, наряду с многочисленными зеркалами, мраморным камином, красным деревом, палисандром и литой бронзой.
— Забудьте об Ораниенбауме. Надобно плыть в Ревель к тамошнему флоту, мой государь, — ответил фельдмаршал. — В Ревеле мы сядем на военный корабль и уйдём в Пруссию, в Кёнигсберг, где находится армия Фермора. Имея восемьдесят тысяч солдат, мы вернёмся в Россию.
Миних глянул на императора, тот молча ждал. «Большой ребёнок, — подумал граф. — Ждёт, когда за него решат взрослые. Большой
