Убийственный аргумент - Андрей Костин

Когда я протолкался через людские спины, то увидел застывшую у самого выхода из туннеля морду электропоезда. Присевшего у края перрона милиционера, который осторожно заглядывал вниз, на рельсы. А рядом, на мраморном полу валялся… каракулевый картуз.

Мне не видно было, кто лежит на рельсах, но картуз я узнал сразу.

Я повернулся и пошел прочь. Но вдруг остановился, словно наступил на осколок стекла. В первый момент я даже не сообразил, в чем дело. Просто увидел знакомое лицо. Светлые волосы, оттопыренные уши и странные бесцветные, почти белые глаза…

Тут я вспомнил откуда знаю этого человека, и мне стало не по себе.

В нескольких шагах от меня стоял охранник из «Октопуса», тот самый, который, если верить газете, был задушен стальной цепочкой…

Наши взгляды встретились. Я двинулся было к нему, но был оттеснен толпой, которую расталкивали милиционеры, пытаясь пробить дорогу для санитарной бригады и рабочих с какими-то инструментами.

Когда я выбрался из водоворота тел, человек с бесцветными глазами исчез, словно растворился.

6. ОТКРОЙТЕ, МИЛИЦИЯ

Телефон зазвонил, когда я распечатал похожую на бейсбольную биту бутылку греческого бренди и собирался налить себе — немного, чтобы только прийти в себя.

С выпивкой пришлось повременить.

— Алло, — женский голос, — это приятельница Василия, Снегурочка, помните?

— Ну как же.

— Я прочитала в газете про пожар.

— А…

— Вы должны срочно ко мне приехать. Надо поговорить. — деловито сообщила она.

— Я сейчас занят.

— Послушайте, не станем же мы обсуждать это по телефону, — возмутилась девушка.

— Мы вообще не будем ничего обсуждать. Просто забудьте обо всем.

— Не уверена, что хочу забыть. Вы втравили меня в историю, верно? И предлагаете все забыть. Знаете такую поговорку, — она хихикнула, — что молчание — золото. Вот я и хочу, чтобы мы обсудили, сколько это золото может стоить. Иначе я могу набрать другой номер — ноль два. Понимаете?

— Шантаж — грязное дело, — заметил я.

— Знаете, сколько грязных дел приходится делать бедной женщине, чтобы не пропасть в нищете? Запоминайте адрес… Иначе через час я снова позвоню. Но только уже не вам.

На Снегурочке был халатик на голое тело, когда она открыла дверь.

— Проходите, — пропустила в квартиру. — Знаете, моей подруге, той самой, чей телефон я ради смеха дала охраннику, только что кто-то позвонил и спросил мой адрес. Как такое могло случиться, ведь охранника, я прочитала, убили? Может, он записал номер, чтобы не забыть, а милиция нашла записную книжку?

— Боюсь, это была не милиция. Постарайтесь быстро одеться. Надо отсюда уехать.

— С какой стати? — сказала она несколько скандальным голосом. — Я ведь не при чем, я ждала на улице, когда вы его убивали.

— Никого я не убивал, вы это знаете.

— Я — единственная свидетельница, — она щелкнула пальцами.

— Если хотите, чтобы я скрылась и не давала показания, заплатите. Я согласна поехать отдохнуть, скажем, на Кипр. Загранпаспорт есть. Уеду — и вас ни в жизнь не найдут. А все остальное меня не касается.

— Ваша подруга сообщила адрес тому, кто звонил?

— Конечно, она же дуреха. Он сказал, что видел пробные снимки, которые я делала в агентстве фотомоделей. Кстати, про агентство я выдумала, когда трепалась с охранником. И она поверила, даже не спросила, почему меня разыскивают по ее телефону. Что ж, пусть дураки остаются здесь, а я поеду на Кипр.

— Да перестаньте вы со своим Кипром.

— Десять тысяч баксов меня бы устроило. — сообщила она.

— Меня бы тоже, — я кивнул. — Жаль, неоткуда их взять.

— Ну хорошо. Пять, — уступила Снегурочка.

— Собирайте вещи.

— Значит, договорились? — она обрадовано захлопала в ладоши.

— Нет. Просто я считаю, что несколько дней вам стоит пожить в другом месте.

— С какой стати?

— Вы про агентство фотомоделей рассказывали только одному охраннику?

— Ну да. По ходу выдумала. Вы же поручили мне отвлекать внимание.

— Тогда откуда об этом знал тот, кто вас разыскивает?

— Вот именно, — она удивленно посмотрела на меня. — Охранника же убили.

— Может быть.

— Что — может быть?

— Может быть, кто-то еще слышал ваш разговор. А, может быть… — я не решился сказать, что, кажется, пару часов назад видел в метро человека, выдававшего себя за охранника.

Во всяком случае, для удавленника он был достаточно шустр.

— Но тогда, — в ее глазах промелькнул испуг, — разговор мог слышать только тот, кто его убил? Если он в это время прятался…

— Наконец-то дошло. Собирайтесь.

— Нет уж. — она отрицательно покрутила головой. — Нечего меня запугивать. Платите деньги, а я уж сама о себе позабочусь.

— Я отдам все деньги, которые у меня с собой, — достал бумажник. — И только потому, что считаю себя виноватым — втянул в эту историю. Поверьте, не представлял, что все обернется пожаром и убийством. Надеюсь, этого хватит, чтобы пересидеть где-нибудь недельку или две. Лучше не в Москве. Может, есть родственники или друзья в другом городе?

— Ага, так я к себе в Киров и поеду, — она всплеснула руками. — На ваши гроши. Здорово придумали.

— Почему — гроши? Мне бы этого на месяц хватило.

— А мне — нет. — она отрезала. Три штуки, и ни копейки больше не уступлю.

Я повернулся, чтобы уйти.

— Вы куда? — встрепенулась Снегурочка. — За деньгами?

— Нет.

— Ну, поторгуемся еще? — предложила она примирительно.

Я пожал плечами и взялся за ручку двери.

— Ладно, давай сюда свою мелочь, — она задержала меня за рукав.

— Возьми. И поторопись.

— Ясное дело, — машинально пробормотала она, пересчитывая деньги.

Серый фланелевый костюм, белая рубашка и бордовый галстук, пожалуй, подойдут. Я переодевался для встречи с иностранным подданным.

Его нью-йоркский адрес и телефон на одной стороне визитной карточки вряд ли могут мне пригодиться. Но на обороте от руки был написан семизначный номер телефона и название гостиницы.

— …Секретарь мистера Стэндапа, — прозвучал в трубке женский голос. Говорила она на английском, которому обучают московские репетиторы. Никакой тебе американской жевательной резинки во рту.

— Могу я поговорить с вашим мистером? — спросил я по-русски.

— Простите, кто его спрашивает?

— Каменотес. Он просил с ним связаться.

— Сейчас господин Стэндап занят. Перезвоните через час, я узнаю, когда у него будет свободное время для встречи с вами, — она собралась положить трубку.

— Минутку…

— Да.

— Детка, ты у него переводчицей?

— Боюсь, вы выбрали неверный тон…

— Это я за тебя боюсь, детка. Поднимай-ка свою задницу и вытащи своего мистера хоть из туалета. Я сейчас в холле гостиницы, и если через пять минут с ним не встречусь, то уже не встречусь никогда. А это ему надо, а не мне. Думаешь, он для собственного развлечения ездил в гранитную мастерскую и оставлял для меня телефон?

— Я не понимаю…

— А тебе и незачем понимать. Это разговор для больших дядей. Просто скажи ему, кто звонит, и все. Запомни, жду пять минут в холле, возле телефона. Если не успеешь, думаю, он захочет переводчика порасторопнее.

Положил трубку, отошел к газетному киоску и сделал вид, что интересуюсь печатным словом. Я сам себе не нравился, когда грубо разговаривал с девушкой. Но у меня на самом деле в запасе было мало минут. Уверен, этого Стэндапа пасут, и не так уж много времени пройдет, прежде чем некто узнает, что мастер гранитной мастерской хочет встретиться с иностранцем. И раз комбинация с байкерами не удалась, будут предпринято что-то новенькое.

Кто-то очень не хотел, чтобы выяснилось — могила поддельная.

Прошло семь с половиной минут, когда возле телефона появилась невысокая серьезная девушка в очках. У нее были длинные волосы, собранные в замысловатую прическу.

Не увидев грубого типа, переводчица растеряно озиралась по сторонам, потом посмотрела на часы. Я взял с прилавка «Таймс» недельной давности и отгородился от нее газетой.

Еще раз оглядев холл, женщина закусила нижнюю губку. Затем сняла трубку телефона. Уткнувшись в газету, я подошел поближе, на мгновение задержался, переворачивая очередную страницу. Вроде я из тех пришибленных типов, которые читают на ходу.

Женщина набирала номер. И это не был номер Стэндапа. Она была так увлечена этим, что не замечала, как я стою у нее за спиной.

— Да, это я, — сказала она в трубку. — Ты просил позвонить, если кто-то объявится. Звонил тот мастер, которому мы заказывали памятник. Не знаю, как разыскал. Нет. Послушай, мне не нравится роль соглядатая… Понимаю, это моя обязанность… Нет, его нет, уже ушел, он предупредил, что долго ждать не станет. Что собираюсь делать? Ничего не говорить ему о звонке? Но, послушай, это же… О-о! — она обернулась, увидела меня и швырнула трубку на рычаг.