Брачная ночь - Николь Джордан

Николас наклонился, чтобы еще раз поворошить угли в камине, и светлая прядь упала ему на лоб. Он поднял руку, чтобы убрать волосы, и Аврора заметила на бинте кровь.

— У вас открылась рана! — в тревоге воскликнула она, вскочив с кресла.

Он коснулся повязки, и пальцы его окрасились красным.

— Да, пожалуй. Наверное, я задел шов, когда мылся.

— Можно мне посмотреть?

Он приподнял бровь, но не стал возражать, когда она подошла к нему и осторожно коснулась раны.

— Вы не могли бы повернуться к свету?

Аврора поставила оба стакана на тумбочку и подкрутила лампу. Николас присел на край кровати, наблюдая за тем, как она осторожно снимает бинт.

— Не думаю, что ты этого ждала от первой брачной ночи, — тихо произнес он. — Мне жаль, прости.

Нет, разумеется, нет. Был бы жив Джеффри, и этот день, и эта ночь сложились бы совсем по-другому. Она не готовилась бы к тому, чтобы отдать себя совершенно чужому человеку, не была бы так взволнована его близостью и так сильно возбуждена.

Аврора мысленно отругала себя. Не время сейчас думать о Джеффри, тем более безнравственно сравнивать его с Николасом. Джеффри умер, и Николас тоже скоро умрет.

Словно угадав ее мысли, Николас спросил:

— Ты очень любила своего жениха?

Она вспыхнула, покраснев от того, что он неверно понял причину ее грусти.

— Да, очень.

Стараясь стряхнуть с себя меланхолию, Аврора быстрым шагом подошла к раковине и смочила край полотенца.

— Рана кровоточит. Я должна ее промыть, чтобы кровь не попала на волосы.

— Делай что считаешь нужным.

— Простите, если я причиню вам боль.

— Не стоит беспокоиться. Ты говорила, я похож на твоего жениха. — Николас явно не желал менять тему.

— Да, мне вначале так показалось. У вас обоих светлые волосы. Но потом я поняла, что вы совсем не похожи.

— В самом деле?

— Джеффри был…

— Настоящим джентльменом?

— Он был такой правильный, нежный.

— А я? Я могу быть нежным?

— Вы ведь тоже не этого ждали от первой брачной ночи, не так ли? — спросила Аврора, стараясь не замечать нарастающего возбуждения.

— Если честно, я вообще мало думал о браке.

— Вы никогда не хотели жениться? Он глубокомысленно сдвинул брови.

— Нет. Но у меня было предчувствие, что когда-нибудь я должен буду через это пройти, чтобы зачать наследника, однако я был слишком занят собой, чтобы серьезно обдумывать перспективу оседлого образа жизни, — ответил Николас. — Но сейчас бессмысленно говорить об этом.

— Сожалею, что вам пришлось пойти на этот вынужденный брак, — волнуясь произнесла Аврора.

Николас взял ее за руки и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Я не хочу провести свою последнюю ночь в сожалениях. Давай забудем сейчас обо всем на свете.

— Хотелось бы.

— И мне тоже. Нет ни прошлого, ни будущего. Только эта ночь. И она принадлежит нам.

— Да, — прошептала Аврора.

Николас коснулся ее затылка подушечками пальцев, и время перестало существовать. Она почувствовала, что он сейчас ее поцелует.

Губы его оказались на удивление нежными и ласковыми, но и это легкое прикосновение разбудило в ней такую бурю чувств, что ей захотелось вскочить и убежать, но, когда он чуть отстранился, она поняла, что его взгляд удерживает ее крепче любых цепей.

Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Он сидел, широко расставив ноги, она стояла над ним. Обняв ее за талию, он привлек ее к себе, так что ее грудь коснулась его груди. Ее пронзила дрожь.

Инстинкт самосохранения заставил ее упереться ладонями в его широкие плечи, и она попыталась его оттолкнуть. Потом заглянула ему в глаза, они потемнели от страсти.

— Ваша рана…

— С ней ничего не случится. А я умру, если не возьму тебя прямо сейчас.

Придерживая ее, он медленно опустился на кровать, увлекая ее за собой. Чувствуя, как по телу растекается жар, она распласталась на нем, ощущая пульсацию внизу его живота.

— Раскрой губы, моя Аврора, — ласково шепнул он, дразня ее легкими-поцелуями.

От вторжения его языка она замерла, прислушиваясь к еще неведомым ей ощущениям. Он словно пил нектар из ее рта, смакуя его на вкус.

Ее тело стало податливым, сердце билось неровно. Николас мог делать с ней все, что угодно, но ему было этого мало, он жаждал ее ласк.

— Поцелуй и ты меня, — прошептал он, на миг оторвавшись от ее губ.

Словно в тумане она скользнула языком навстречу его языку и услышала слабый стон, вырвавшийся из груди Николаса.

Она чувствовала ноющую боль внизу живота, но не могла оторваться от его губ. Он гладил ее по спине, все крепче прижимая к себе.

Аврора потеряла счет времени. Окружающий мир перестал для нее существовать. Остался только Николас, его близость, его поцелуи, его мускулистое тело.

Задыхаясь от нахлынувших на нее ощущений, Аврора гладила его волосы, чувствуя на лице его горячее дыхание.

Она прижималась к нему, стремясь к чему-то, чего еще не познала. Ей казалось, что они летят в пропасть.

Николас перевернул ее на спину.

Глаза ее распахнулись. Она дрожала, щеки горели, голова кружилась. Он смотрел ей в глаза, в то время как рука его медленно скользнула к лифу ее платья.

Она напряглась, когда он коснулся ее груди.

— Не бойся, мой ангел. Забудь о разуме и отдайся во власть своих чувств, — шепнул он ей на ухо.

Он опустил лиф до корсета и обнажил грудь и когда коснулся отвердевшего соска, Аврора не сдержала стон. Это было ни с чем не сравнимое ощущение.

— Тебя никто еще так не ласкал? — спросил он, щекоча теплым дыханием ее ухо.

— Нет, — еле слышно выдохнула она, млея от наслаждения.

Он снова прильнул к ее губам, продолжая ласкать грудь, затем приподнял подол, и когда ладонь его коснулась нежной кожи внутренней стороны бедра, Аврора замерла, невольно сжав колени, однако он просунул ладонь еще глубже.

Николас тяжело дышал, длинные ресницы отбрасывали тень на его загорелое лицо.

— Дай мне потрогать тебя, сирена, — прошептал Николас.

И Аврора раздвинула ноги, Николас проник во влажный, истекающий соком источник ее наслаждения. Аврора выгнулась ему навстречу. Но то непознанное, к чему она стремилась, все время ускользало от нее.

Его палец осторожно проскользнул в ее лоно и вошел внутрь.

Аврора вскрикнула, но он продолжал постигать ее, трогал, узнавал ее тайны, что-то ласково ей шептал. Наконец подушечкой большого пальца коснулся набухшей и увлажненной почки — самой чувствительной части женского тела.

Она схватила его за плечи, не в силах дальше терпеть, а он продолжал поглаживать заветное место, доводя ее до исступления, пока она не подняла бедра в попытке уловить ритм движений его пальца.