Ребенок генерального, или Внеплановое материнство - Вероника Касс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трагедия случилась в день моего восемнадцатилетия. Альбина решила устроить для меня шикарный праздник. Ресторан, красивое оформление зала, ведущий и куча гостей. Все вышло на славу, но Лика рано начала кукситься и захотела домой. Родители вызвались ее отвезти, но малышка сначала уперла руки в бока, а затем крепко прижалась к моим ногам и попросила, чтобы спать ее уложила именно я. Так и получилось, что с собственного праздника я уехала раньше всех. На такси. А наутро мы с Ликой обе проснулись сиротами.
Авария была жуткой и повлекла за собой много смертей: столкнулось четыре машины. И все из-за одного пьяного идиота, который на большой скорости выехавшего на встречку. Он тоже умер. С моей стороны это было бесчеловечно и жестоко, но, когда мне об этом сообщили три года назад, я испытала странное и очень пугающее меня удовлетворение. Я корила себя за это чувство и все же… все же считала смерть того человека совершенно заслуженной. Не я так решила, а бог. Оставалось лишь понять когда-нибудь, почему он отвел такой малый срок жизни родителям и Альбине.
Утром, не обнаружив дома родителей, я сразу забила тревогу. Еще бы… Сестра могла не приехать ночевать, но не мама с папой. Поиски мои оказались слишком короткими. Об аварии я узнала слишком быстро, не успев поверить и свыкнуться с тем, что случилось что-то ужасное.
Да и разве можно к такому известию хоть как-то подготовиться? Верно, никак.
Лика еще спала, а я бездумно пялилась в потемневший экран смартфона и не представляла, как обо всем сообщить ей. Моя боль в тот момент словно спряталась в груди. Затаилась на время, выпуская на первый план разум. Холодный разум.
Говорят, люди ведут себя по-разному в стрессовых ситуациях. Кто-то рыдает, кто-то отрицает случившееся, а кто-то, как я, начинает действовать и думать, думать о обо всем, но лишь бы не о случившемся.
В первую очередь я позвонила Марине, чтобы она немедленно пришла и присмотрела за Ликой, во вторую — юристу, чью страничку я тогда вела в сети. И все это я делала, бегая по дому и впопыхах натягивая одежду. Пока меня наставляла Маша, я искала свои карты и мысленно поторапливала Марину. Она тогда все еще жила у родителей, не догадываясь о том, что уже беременна и скоро ее жизнь кардинально изменится, а я тогда все еще пользовалась подаренной сестрой картой. Точнее, на ней я копила деньги, уже мои деньги, но сама карта и счет были на имя Али…
А я как никогда четко понимала, что бороться с опекой мне будет непросто. Хорошо помнила, как мы с родителями пытались снять проценты со счета, оставленного мне в наследство дедушкой, когда мне было шестнадцать. Нас тогда заставили документально отчитаться о каждой копейке. И все ради каких-то двадцати тысяч рублей. Сам счет был маленьким, так же как и проценты, которые копились там несколько лет со дня дедушкиной смерти. Но я хорошо помнила те проблемы, а потому знала: денег я своих не увижу. А они нам с Ликой очень были нужны, а еще была родительская ипотека…
Оставив ничего не понимающую Марину с Ликой, я побежала до ближайшего отделения банка и после того, как сняла столько, сколько позволил лимит карты, остаток перевела на свою другую карту. Ее я оформила за год до этого дня, но не любила ей пользоваться, потому что хоть у меня и был паспорт и официальный счет на мое имя, но до совершеннолетия все равно траты были под родительским контролем.
Тогда же в банкомате через личный кабинет я впервые залезла на остальные счета сестры. За четыре года я ни разу не совала свой нос не в свое дело, но тогда… тогда мы с Ликой остались одни. Одни в квартире с непогашенной ипотекой. Да-да, та самая ипотека никак не хотела покидать мои мысли. Тогда я еще ничего не знала о папином страховании жизни. Позже, когда страховая компания погасила долг перед банком, это стало для меня сродни чуду. Наверное, это и было чудо. Вот только было бы таких чудес в жизни людей поменьше. Не такой ценой… не ценой жизни их близких.
А тогда… в то злосчастное утро я просто увидела сумму на одном из Алиных счетов, сумму, которая могла погасить половину долга за квартиру, и решилась на преступление. Я четко понимала, что это незаконно.
Наверное, понимала, но старалась не думать о последствиях. Точнее, не думала о них совершенно, прокручивая в голове озвученные Марией факты: чтобы оставить Лику, мне нужна хорошая жилплощадь. Наша старая квартира под определение «хорошая» не подходила. Конечно, ее можно продать, но это же время… время, которого у меня не было.
Я быстро вернулась домой, поцеловала уже проснувшуюся Лику, пообещав скоро ей все рассказать, а затем нашла паспорт сестры, накрасилась, добавляя себе косметикой пару лет и уделив особое внимание толщине бровей (да, у Али они соответствовали модным тенденциям), тщательно выпрямила волосы и пошла снимать деньги в банк через кассу.
Я даже не боялась. Я была в совершенном отупении. Мы с сестрой были похожи. Не настолько, чтобы нас нельзя было отличить при личном общении, в конце концов, она была выше меня на пятнадцать сантиметров, но все же перепутать на фотографии в паспорте нас было вполне можно. Наверное, только из-за холодного и пустого взгляда и полного отсутствия волнения у меня все получилось.
Позже я узнала, что мне, как не наследнице, за это могла грозить даже уголовка. Хищение в особо крупном. Да еще и у ребенка! Ведь наследницей Али была именно наша малышка. Но тогда… тогда мне было глубоко все равно на это, тогда я все еще думала о том, как сказать Лике, что ее мамы больше нет на этом свете, так же как и моей, и мы с Ликой остались одни. А еще… Еще как сделать так, чтобы она осталась со мной, а не отправилась в детский дом. И для этого необходима была квартира.
Уже потом я поехала морг, где мне сразу же выдали справки о смерти, а после я еще полдня носилась по инстанциям, добывая нужные бумаги для заявления на временную опеку. Мне повезло, что с мы с Ликой проживали и были прописаны в одной квартире, и хоть я и не
