Годы странствий - Алексей Николаевич Арбузов

Солдатенков. Подсаживайтесь к нам, товарищ военврач. Чайком не воспользуетесь?

Ведерников. Налей кружечку. (Пауза.) Давно воюешь?

Солдатенков. С июля сорок второго.

Ведерников. С нашим братом имел дело?

Солдатенков. А как же! Сурьезно со мной обстояло – думал, без ноги останусь. Спасибо, препарат доктора Тучкова выручил.

Артиллерист. Об этом аппарате и я в госпитале слышал. Говорят, великая вещь.

Солдатенков. Это точно. Только он не во всех случаях способствует. Вот у нас в лазарете старшина Васюков гангреной мучился. Ну, ему, конечно, тоже накладывали раствор этот на зараженное место. А он, старшина, от кровотечения помер.

Ведерников (мрачнея). Видишь ли, сержант, против гангрены раствор помогает в редких случаях.

Солдатенков. Что же он, доктор Тучков то есть, не усовершенствовал свой препарат?

Ведерников (помолчав). Он погиб на фронте, доктор Тучков.

Солдатенков (мягко). Понятно. С мертвого спроса нет. Ну, а другие врачи что же?

Ведерников. Газовая гангрена – не шутка, сержант. И все же, дай срок, найдется и на нее управа.

Солдатенков. Да, ежели подумать, война вашему брату – великая практика.

Ведерников. Только годы уходят, не вернешь их. (Помолчав.) О матери я очень тоскую, сержант. Жили вот в одном городе, а виделись редко. Сейчас даже вспомнить об этом страшно: как я мог так жить. (Помолчав, берет лежащий перед Солдатенковым осколок зеркала, смотрит на себя.) Да, постарел. Уходят дни. Когда я был мальчишкой, я думал, что дни не исчезают бесследно, а уходят куда-то и там живут своей постоянной, неизменной жизнью. (Помолчав.) Куда уходят дни, сержант?

Солдатенков. А куда им уходить? Они тут, при нас. Хорошо прожитый день и после нашей смерти жив остается. (Помолчав.) Вот кончится война, строже жить будем. (Значительно.) Кому жизнь оставлена, с того ныне особый спрос.

Ведерников. Думаешь?

Солдатенков. У меня в эту войну семь дружков погибло. Что ж, вы считаете, они свою жизнь отдали, чтоб я на лавке валялся и пироги с водкой жрал? Полагаете, они за такую перспективу погибли?

Ведерников. Ну, а по-твоему как, сержант?

Солдатенков. Пока на земле горе, нам покоя нет.

Артиллерист. Это точно.

На перроне показывается Зойка, она останавливается в некотором отдалении и независимо поглядывает на разговаривающих.

Ведерников. Ты зачем пришла?

Зойка. Просто так пришла.

Ведерников. Садись чай пить. Сержант угощает.

Зойка (подходя). Налейте, что ли.

Солдатенков. Она у вас строгая.

Ведерников. Набаловалась.

Зойка. Ну да, мое баловство – под пулями лазать. (Отхлебнула чай.) Что ж чай-то не крепкий пьешь, пехота?

Ведерников. Сердитый у меня адъютант. Второй год с ней маюсь.

Зойка. Вот погодите, встретитесь с вашей звездочкой, сдам я ей вас в полной целости и прощайте – только вы Зойку Толоконцеву и видели! А ну, сыграй грустное, артиллерист.

Артиллерист. И сыграю. (Играет опять вальс.)

Солдатенков. Слыхал я, товарищ военврач, подружка у вас без вести пропала?

Ведерников (обернулся к Зойке.) Разболтала уже.

Солдатенков. Вы, товарищ военврач, не теряйте веры. У всех встречных спрашивайте. На фронте встречи бывают – как нигде. Думают, убит человек, а он жив. Видите, женщина спит. Тоже небось о ней думают – погибла, а она жива.

Ведерников. Кто такая?

Солдатенков. Простая женщина. У немцев в плену была. Потом к партизанам убежала, потом в немецком тылу в разведке находилась. Сколько лет без вести числилась, а теперь вот, как вы, переправы на тот берег ждет.

Артиллерист продолжает играть. Ведерников медленно подходит к Ольге и тихо опускается перед ней на колени.

Зойка. Вы что улыбаетесь, Александр Николаевич?

Ведерников (смотрит на Ольгу). Какое хорошее лицо. Только исхудавшее очень. И на Ольгу похожа. Чуть-чуть.

Артиллерист (кончил играть). Хватит. Расстраивает меня музыка, нет сил.

Пауза.

Ведерников. Ну, время идти. Двинулись, Зойка.

Зойка. Спасибо за чай, пехота. Будь здоров, артиллерист. (Уходит.)

Ведерников (возвращается к Солдатенкову). Папироска у меня погасла, дай-ка огоньку, сержант.

Солдатенков. А ну, стой, военврач. (Прислушивается.) Фриц летит. (Все замолкают. Слышен гул приближающегося бомбардировщика.) Сейчас переправу бомбить будет.

Артиллерист (будит Ольгу). Воздух! Воздух!

У переправы заработали зенитки.

Солдатенков. Ложись, завтра победа, помирать неохота!

Ольга (не понимая, смотрит на Ведерникова). Шура! Шура!

Гремят зенитки, слышно как на переправу пикирует бомбардировщик.

Ведерников. Ольга!

Ольга стоит на коленях, протянула к нему руки. Он бросается к ней и, обняв, словно закрывая ее от пуль своим телом. Самолет выходит из пике. Гул мгновенно удаляется, возникает неправдоподобная тишина.

Солдатенков (встает, отряхивается). Опять живы. Смотри пожалуйста!

Ведерников медленно приподнимается и осторожно вглядывается в Ольгу.

Ольга. Милый мой.

Ведерников берет ее голову нежно целует в губы. Солдаты просыпаются.

Первый солдат. Что за шум, а драки нет?

Второй солдат. Слышь, Мишка, а мне приснилось, будто убило нас.

Третий солдат. Ну да! Новое дело.

Все трое засыпают.

Артиллерист (Солдатенкову). Там внизу люди кричат, схожу узнаю. (Идет к переправе.)

Солдатенков (подходит к Ведерникову). Ну, что я говорил? Вот и встретились, товарищ военврач.

Ведерников (Ольге). А ведь я не узнал тебя, чуть не ушел. Когда ты спала, у тебя было такое чужое лицо. И волосы седые, вот здесь. (Смотрит на нее, все еще не веря, что это не сон.) Жизнь моя.

От переправы поднимается артиллерист, на руках его лежит Зойка.

Артиллерист (кладет Зойку на землю). Все, товарищ военврач.