Атаульф - Елена Хаецкая

Хродомер же на пиру с Сейей поссорился. Говорили о том, где тын ставить, потому и поссорились.

А Велемуд шумно хвастал, что за одну ночь познал Хильдегунду девять раз и зачал с ней девятерых сыновей. Хильдегунда же краснела, хихикала, но не отрицала слов его.

На третий день уехал Велемуд из нашего села с женой своей Хильдегундой, со всеми дарами и подарками, и с конем в богатой упряжи.

Едва только Велемуд уехал, как вновь очерствел сердцем дедушка Рагнарис по отношению к вандалу. Стал он опять Велемуда хулить, Хильдегунду оплакивать, как если бы в рабство ее увели, вандалов всех поносить, ворчать и ругаться на Тарасмунда — зачем неразумием своим ввел в семью нашу столь позорную родню.

Ибо подозрение появилось у дедушки, что этот Велемуд и вовсе не вандал, а скамар. Лучше уж вандалом бы был! И на руках стоять умеет, добрый люд тешит глупостями всякими. Он дедушке Рагнарису глаза отвел, а вот теперь, как уехал, так ясно увидел дедушка, кем на самом деле этот Велемуд является.

И как только могло такое быть, чтобы у вандалов похода не было? Это Велемуд нарочно так сказал, чтобы Тарасмунда одурачить. Тарасмунда любой одурачит. И Теодобада любой одурачит. Он-то, дедушка Рагнарис, так думает: если и помер Эрзарих вандальский, то не один, а два похода быть должны, ибо как иначе избыть горе по старому вождю? Да и новый вождь, буде старый помрет, непременно пошел бы в поход, чтобы себя показать. Вот как думает дедушка Рагнарис.

Минул год. Ульф в бург поехал — он в поход собирался с Теодобадом. И нашел тогда Ульфа в бурге один алан, из тех, что приезжают в бург торговать. От Велемуда передал тот алан весть: правнук народился у Рагнариса, а у Тарасмунда — внук. И назвали его Филимер.

Дедушка по этому поводу одно сказал: Аларих, прежний вождь, не в пример Теодобаду, не позволял аланам по своему бургу шляться и высматривать, где что плохо лежит.

Так заведено, что доблестные, судьбу испытывая, любят играть в кости. Все воины это любят. Я тоже буду играть с другими воинами в кости, когда вырасту.

А пока я играю в кости только с Гизульфом. Гизульф часто выигрывает. Иногда я играю в кости с Ахмой-дурачком, и тогда я выигрываю. Но когда я выигрываю, Ахма плачет, а Гизела меня ругает. Кости нам с Гизульфом привез из похода дядя Агигульф.

Наш дядя Агигульф очень любит играть в кости. Дядя Агигульф — доблестный воин. Обычно ему везет в игре. Недаром дедушка Рагнарис говорит, что дядя Агигульф — любимец богов.

Сам дедушка Рагнарис в кости не играет. Он говорит, что седые волосы не позволяют ему играть. Я не понимаю, как волосы могут мешать в подобном деле. Но дедушка так говорит.

Отец мой Тарасмунд говорит, что дедушка раньше тоже играл в кости. Раньше у дедушки был шлем ромейской работы. Отец мой помнит этот шлем. Дедушка проиграл этот шлем в кости и с тех пор у него больше нет такого шлема.

А еще раньше дедушка проиграл корову. Дедушка жил тогда со своим отцом, тоже Рагнарисом. Тот Рагнарис, отец нашего дедушки, плохо понимал в воинской доблести, и потому сердился. За то, что дедушка проиграл корову, прадедушка прогнал от себя дедушку вместе с его женой, Мидьо, нашей бабушкой. Наш дедушка понимает, что такое воинская доблесть, и поэтому ушел.

До того, как прадедушка прогнал дедушку, дедушка жил у него в доме, в другом селе. Том, где сейчас живет святой Гупта. Я очень жалею, что мы не живем сейчас в том селе и нам нужно ждать, когда Гупта придет.

Дедушка Рагнарис повторяет, что из всех его детей (кто в живых остался, потому что не все дети Рагнариса и Мидьо живы до сих пор) дядя Агигульф — настоящий сын его души, ибо дядя Агигульф унаследовал все доблести дедушки Рагнариса.

Правда, мир сейчас измельчал и стал не таким, как прежде, потому и доблести дяди Агигульфа, хоть и сравнимы с доблестями дедушки Рагнариса, но все же и они умалились. Так дедушка говорит.

Дядя Агигульф, например, часто играет в кости. Дяде Агигульфу обычно везет в игре. Недавно дяде Агигульфу не повезло в игре.

Зазвал его к себе Аргасп, посулив добрую медовуху. Наш дядя Агигульф и пошел.

Собрались Аргасп, Одвульф, Валамир и наш дядя Агигульф. Агигульф же, отец Фрумо, не пришел, хотя родич его, Аргасп, и зазывал его к себе. Разумен Агигульф, отец Фрумо. Но и доблести зато в нем немного.

Поначалу пировали герои. Потом в воинских умениях состязались и повредили аргаспову собаку. Целить собаку пытались. Потом, от трудов утомившись и жаждой мучимые, снова пировать сели. От пира незаметно к игре перешли.

Наш дядя Агигульф в себя пришел оттого, что холодно ему. Хвать! Рубахи любимой с блестящими бляшками на нем нет, штаны сняты, ноги босы на земляном полу мерзнут. В бороде солома и мелкие косточки (птицу ели). Вокруг чресел тряпица обвита, а остальная одежда вся снята.

Прояснилось в голове у него и вспомнилось: все проиграл коварному Аргаспу.

Тут и остальные герои пробудились от хмельного сна. Аргасп и говорит нашему дяде Агигульфу, что не только одежду проиграл он, но и козу. Дедушка Рагнарис этой козой дорожил, потому что козьим молоком целил многие свои печали.

И собаку Аргаспу повредил дядя Агигульф. Собаку, так сказал Аргасп, я тебе прощу, потому как тут все повеселились, а козу мне приведи.

Дядя Агигульф пытался говорить ему, что не припоминает, чтобы на козу дедушкину играл. Но остальные сотрапезники клялись — Вотаном, хранителем клятв (а Одвульф клялся Богом Единым), что истинно так все и было — проиграл Агигульф козу.

Пуще прежнего опечалился дядя Агигульф. Домой идти не захотел. Вспомнилась ему расправа, что учинил прадедушка над дедушкой Рагнарисом. Тяжким камнем легло воспоминание это на душу агигульфову.

Подался к Валамиру, другу своему, родичу нашему. К Валамиру задворками пробирался, чтобы дед его ненароком не приметил. Там вдвоем уже говорили между собой: куда дальше идти дяде Агигульфу, когда его из дома выгонят. Прикидывали, в чью дружину лучше податься — к Теодобаду ли нашему или к Лиутару вандальскому, сыну Эрзариха.

Однако в бурге от деда все равно не спастись. Да и Теодобад от дедушки Рагнариса не защита. К вандалам же идти не хотелось.

Так сидел, кручинясь, в доме валамировом дядя Агигульф, на голых плечах овчина, что Валамир ссудил по добросердечию, и горе свое водой запивал.

А дядька валамиров ворчал и поучал хозяина своего, чтобы не вздумал и он так поступать, как друг его Агигульф. Валамир же по лютости своей Агигульфу дядьку-раба убить не давал, хотя и просил о том слезно дядя Агигульф.

И тут нежданно открылась дверь плетеная, и ступил в камору, бряцая железом, Рагнарис — и с ним, плечом к плечу, Арбр-вутья, в шрамах по голому телу, с мечом-скрамасаксом (глядеть страшно!), и Аларих, теодобадов отец, в полном вооружении, а сам седой, как лунь. Пылью и полынью пахнуло от них, как на курганах пахнет.

Воздел Рагнарис руку с мечом к потолку, потряс трижды щитом и прокричал страшным голосом:

— Козу не отдадим!

С тем и пропало все; обеспамятовал дядя Агигульф, а очнулся уже дома, битый смертным боем.

Об этом нам с братом Гизульфом дядя Агигульф сам рассказывал, на ложе простертый. Мы же с братом исполнились зависти к дяде Агигульфу, ибо дано ему было видеть Арбра и Алариха, а нам не дано.

Когда я вырасту, обязательно буду играть в кости.

Как там с Аргаспом насчет козы сладилось — про то нам с братом ничего не ведомо. С Аргаспом дедушка разговаривал.

Дядя Агигульф, когда мы его спросили, отвечать не стал. Сказал только, что ежели мы с братом про это дело начнем других расспрашивать, то он нас размечет конями. И еще наказал ничему, что Аргасп говорить про него станет, не верить.

И схватил нас дядя Агигульф за волосы и перед богами дедовыми заставил клясться Богом нашим Единым, что сделаем, как он велит.

Дело это с проигрышем так удачно обернулось для дяди Агигульфа потому, что он — любимец богов.

Другой наш дядя, Ульф, не столь удачлив. Боги Ульфа не жалуют. Так говорит дедушка.

Три года тому назад думал Ульф, что бросает кости, а на самом деле бросал себя и семью свою к тяжкой доле.

Так говорит отец наш Тарасмунд.

С Ульфом вот как случилось.

Ульф тоже любит играть в кости. Хоть и не удачлив Ульф, но доблестен не меньше дяди Агигульфа. Был тогда Ульф с Теодобадом, в его дружине. Отважен он и доблестен, играл же с самим Теодобадом, военным вождем.

И проиграл.

Теодобад — не Аргасп, его Аларихом и Арбром не испугаешь.

Долг, стало быть, Теодобаду нужно платить.

А проиграл много, не одна, а две коровы бы понадобились. Но не было у нас тогда двух коров. А были бы — не отдал бы их дедушка Рагнарис.

У нас на дворе рядом с большим домом, где мы все живем, еще один дом стоит, малый. Его Ульф возвел. Там и жил Ульф с женой своей Гото и сыном Вульфилой. Сам Ульф дом этот построил, сам добром наполнил. Жену свою Гото он у герулов отбил — она там рабыней была, а родом она из бурга.