Серые мышки сексом не занимаются (СИ) - Левина Ксюша

  —  Нет…

  —  Я не верю…

  —  Почему?

  —  Это глупо.

  —  Почему?

 —  Не бывает!

  —  Почему?  — я отодвинула засов ещё на третьем его “почему”. Теперь он приоткрыл дверь и посмотрел на меня очень честно и очень искренне. Меня за душу взяло. Его лицо просто светилось, хотя я ещё протестовала.

Значит  — он радовался только тому, что сказал. Значит  — ему это было по-настоящему важно. Он как будто не рассчитывал ни на что. Это так, чертовски сильно подкупало, что у меня губы и колени синхронно задрожали.

  —  Ян?..  — почти испуганно шепнула я, и он тут же быстро-быстро перебирая коленками ко мне приблизился, смешно лыбясь и сверкая глазами, как дурачок.

  —  Что?  — он чмокнул меня в нос и отстранился, чтобы посмотреть на эффект. Потом засмеялся и снова чмокнул в нос, потом в щёку. Передёрнул плечами и обнял так, что кости затрещали.

  —  Какая ты крутая. Крутецкая. Супер! Супер-бомба! Супер-баба! Хах! У меня есть супер-баба!  — он говорил полную ерунду и при этом усердно меня мял, будто пытался обнять как можно большую площадь тела.

  —  Я же ещё…

  —  Ты ещё не знаешь на что согласилась!

  —  Я не соглаш…

  —  Не соглашалась ни на что другое!

  —  Стой!

  —  Нет! Приготовились: три-два-один, полетели!

 Он поцеловал меня так, что шея чуть не надломилась, и не прекращал, даже когда я забарабанила его по груди.

  —  Тш, тш, тш,  — шептал он мне в губы и улыбался.  — Кайфуй, умоляю, это же так просто!

И целовал снова. Его язык касался моего, нежно, осторожно или настойчиво, в разной последовательности и я чувствовала, как становится свинцовым тело, как набухают губы, как сводит где-то (стыдно сказать) между ног. Это было странно, прикольно и необычно. Оф! ОФ!

  —  Оф!

  —  Оф!  — согласился он и встал, подхватив меня за собой.

  —  Нет,  — но протест был отклонён, а я вернулась на исходную кроватную позицию.

  —  По-жа-луй-ста. Даже если ничего не будет, а если ты так со мной поступишь, то где-то в мире будет голодать три десятка африканских детей, дай мне хоть нацеловаться от души. Я уже… сил нет с тобой за тебя бороться! На всю жизнь хочу тебя нацеловать. Ты же охренительно целуешься! Сама-то пробовала? Так что за-мол-чи. Погнали!

И он снова набросился, даже зарычал в ответ на мой стон, и на мучительно-долгую секунду замер, не отрывая губ. Отстранился и… провёл языком по моей нижней губе. Усмехнулся, сделал это ещё раз.

  —  Я вроде с тобой целуюсь,  — просипел Ян. — А всё равно скучаю по поцелуям с тобой… Это норма? Ладно, не отвечай, херню сморозишь,  — я засмеялась, а он не преминул в этот момент меня захватить и просунуть между моих губ язык.

 Это всё было мягко говоря мучительно. Как бы вам объяснить? Я очень редко оказывалась в такой ситуации, и если попытаться описать это не пошло, то… какого чёрта? Это было очень пошло!

Он в какой-то момент перестал надо мной нависать, не прекращая поцелуй и очень крепко сжал сначала талию, потом место где красиво выпирала тазовая косточка, потом бедро. И когда я уже чуть сознание от этих странных ощущений “капкана” не потеряла, двинулся к груди. Я всегда носила простецкие спортивные топы вместо лифчиков и ничего Яну не мешало сжать мою грудь, выкрутить сосок (почему это кажется прикольным?)

  —  Что ты… только что сделал?  — я оторвалась от Яна через силу, помотав перед этим головой.

  —  Что?

  —  Ну вот… пальцами….

  —  Это?  — он повторил движение и меня как будто прострелило.  — Хах, ты смешная. Хочешь ещё кое-что покажу?

  —  Нет,  — я в ужасе помотала головой, а Ян резко задрал мою футболку, спортивный лифчик и вобрал мой сосок (вы щас не поверите) в рот!

 —  Какого…

  —  Тш…  — прошипел он.  — И это ещё я дикарь. Какая ты крутая…

  —  Это я просто не… неопытная… так бы ты за...забыл,  — прохныкала я, пытаясь донести простую истину, которая звучала, как: ты меня не любишь, придурок. Тебе просто… интересно.

  —  Херню морозишь, приготовилась!  — и он, смеясь, лизнул сосок. Подул на него, заставляя затвердеть и уменьшиться. Я так часто и тяжело дышала, что грудь ходила ходуном. А Ян снова и снова возвращался и совершал вражеские набеги на такие интимные мои части. Снова и снова… я выгибала спину, шипела на него и сжимала простынь в кулаки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 —  Слушай, а я же только начал,  — ухмыльнуся садист, нависая надо мной.  — И мне уже так нравится… Если сейчас сдохну  — не зря жизнь прожил… А сколько у нас всякого впереди-и-и.

  —  Ч-что?

  —  О-о-о. Не спрашивай меня… Иначе я не остановлюсь,  — он улыбнулся своей дьявольской улыбочкой и придерживая мою голову, чтобы не шевелилась, снова поцеловал.  — Ты мастурбировать умеешь?

Я покраснела. Не то, чтобы я умела, но и не то, чтобы не умела. Я пробовала  — не получилось. Мне от самой себя интриги не хватате. Даже с порно моя мастурбация не сочеталась, а они же как сыр и вино  — лучшие подружки.

  —  Так,  — он погрозил мне пальцем.  — Дай мне руку.

Я как зомбированная протянула ему правую руку и к моему ужасу он тут же потянул её мне (да что ж за стыдоба) между ног. Сквозь тонкие леггинсы я сначала почувствовала давление, потом поглаживание, а потом Ян, управляя моей рукой, скользнул прямо под них, прикасаясь уже к обнажённой коже, по линии белья. Он делал уже такое, но без моего прямого участия, своими пальцами. И это было потрясающе. Теперь мне было дразняще-странно, необычно.

  —  Готова?

  —  Да что ты вечно… Ох…

Он без прелюдий скользнул под бельё, оставив мою руку, которую я тут же выдернула и схватилась за покрывало для устойчивости. Пальцы Яна мягко скользнули, как по маслу (ха-ха), вверх и вниз. И ещё раз, и ещё раз. И ещё… раз. Я задрожала, выгнулась и поняла что стремлюсь двигаться в том же темпе, поддерживать его в нелёгком начинании.

  —  Остан...овись,  — зачем-то попросила я из капитального упрямства и страха. Никогда вот такой штуки со мной не происходило. Секс был смешным и сразу “проникающим”, а тут вообще не до смеха, а это даже не секс (наверное).

Ян сделал ещё раз движение вверх и вниз и… его пальцы скользнули, сука, внутрь. Я распахнула глаза и уставилась на него. Он тоже замер.

  —  Тш…  — его губы опять поцеловали мои, потом спустились к шее и к соску. Ян покусывал меня, облизывал и ещё чёрт знает что делал в районе соска, и блин пальцами творил чудеса. Я разрывалась на части от кайфа и ужаса. Палец превратился в пальцЫ, Ян на что-то такое надавил, что я дёрнулась, подняла бёдра над кроватью, захныКала. Как можно контролировать меня всю?

  —  Не надо… мне… страшно…

 Он как будто сжал меня и зубами, и пальцами, поцеловал следом в губы и я, сама от себя не ожидая такого, громко застонала.

Тело содрогалось, я глубоко и тяжело дышала, хныкала и ничего не понимала, а Ян целовал меня почём зря, то в губы, то в щёки, то в шею и тихо рычаще смеялся.

  —  Не бойся ничего, ладно?  — попросил он, разворачивая меня к себе спиной и прижимая к себе так крепко, что тело будто снова свело.

  —  Ладно…  — шепнула я.

  —  Вот и умница… Моя умница… Лучшая… Сафо.

Глава 17. Ян

От поцелуев с Сафо жжёт, как от перца Хабанеро.

Жжёт губы, жжёт в груди, огнём горит солнечное сплетение и так по порядку.

Поцелуи с Сафо  — это музыка.

Когда Сафо спит рядом, я не хочу засыпать.

И нет, мы так толком и не потрахались. Сафо вспыхнула, стоило её телу расслабиться, спрятала лицо в ладонях, и сказала, что всё это “не смешно”, а соответственно такая форма секса  — не для неё. Отвертелась!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы ели бутерброды, пили кофе. Я даже сбегал за вином и в качестве закуски к нему, нарезал копчёной колбасы. Эстетика, мать её! Мы говорили до утра, уснули как чёртовы голубки, держась за руки, а утром она исчезла. Я помнил, как ещё спал. а она целовала мои щёки, прежде чем уйти, но не смог проснуться. Это была ошибка, я полагаю, но в целом уже ничего не изменить.