Одна на краю света - Марина Галкина

Олег пригласил меня в избу попить чаю. Теперь я всем представлялась как путешественница. Хозяева, угостив меня вкусными свежевыпеченными пирожками, недоверчиво выслушали мой рассказ о намерениях, который я отшлифовала и кратко преподносила в следующем виде: программа максимум — добраться до Ледовитого, и программа минимум (для успокоения слушателей) — до Амгуэмы и вниз по реке к Эультинской трассе.

— Конечно, можешь оставаться ночевать, но пока прилив идет, пока погода стоит, лучше идти.

Это напутствие «пока погода стоит» я часто слышала на Чукотке от разных людей. Прочувствовать всю серьезность, с какой произносится эта фраза, можно, наверное, только тем, кто попадал в непогоду этого края. Разомлев в избяном тепле, я встрепенулась, когда села в каяк. Олег махал мне вслед: «Если к нам подойдет моторка, я скажу, чтобы вас подобрали на пути!»

Темнота окружала меня, был полный штиль. Я автоматически гребла в нереальном недвижимом вязком пространстве, и черные очертания стен берегов смыкались впереди узкой полоской далекого горизонта.

К пологому мысу Озерный я подплывала уже при свете раннего утра. Видимо, начинался отлив, так как, ориентируясь по берегу, видела, что продвигаюсь медленно. «Заверну за мыс и отдохну», — решила я. Но за поворотом я узрела баржу, и это придало мне сил. «Вот класс, догнала! Вот повезло-то!» — ликовала я. Было пять часов утра.

Но оказалось, что на барже приехали школьники из Анадыря на пикник, они арендовали это судно и ловили здесь рыбу. Я поспела как раз к копченой нельме. К моей программе максимум школьники и их руководитель отнеслись скептически. «На этом (маленьком каяке) — до океана? Нет, не дойдете». Я не стала спорить и спокойно поведала о программе минимум.

Хотелось плыть дальше. Но, проплыв меньше километра, я поняла, что обессилела и практически не двигаюсь вперед — уже сильно чувствовался отлив. На берегу я растянула палатку на половинках весла, иначе комары не дали бы мне отдохнуть. Берег был абсолютно открытый, тундровый, лишь вдали на склоне холмика начинались редкие кусты. Жарило солнце, и, хотя я не ставила плотного тента, даже под тонким парашютным капроном моей палаточки стало невыносимо душно.

Заснуть так и не удалось. Окончательно на чукотское время я еще не перешла, да и столько энергии скопилось во мне за время сидения в Анадыре, что я готова была свернуть горы. И разве можно спать днем, когда «погода стоит»… Шум моторки вывел меня из полусонного оцепенения. Схватив бинокль, я выскочила наружу. Моторка шла в сторону Анадыря. Женщина-пассажирка тоже смотрела на меня в бинокль. «Сегодня суббота, наверное на выходные в город едут, завтра вечером обратно, а я уже доберусь до Канчалана…»

Я поплыла, хотя и был отлив. Было безветренно, но я долго и тяжело гребла, наискосок пересекая лиман с левого берега на правый, кратчайшим путем стремясь достигнуть поворотного мыса. Мыс, казалось, не приближался. В какой-то момент я ощутила, что силы резко покинули меня. Так бывает на лыжне стокилометрового марафона, если вовремя не перекусишь, пока еще совсем не выбился из сил, внезапно наваливается усталость и просто «встаешь», резко теряешь скорость. Я напрямик поплыла к берегу. Каких-то полтора-два километра, но как же долго я добиралась до него!

Вода здесь была мутной — берег был низкий, болотистый, торфяной и легко размывался волнами. Но выбора не было, пришлось кипятить эту воду. Дровами мне послужили выбеленные, словно истлевшие кости, сухие, как порох, небольшие коряги и палочки, видимо, давно выброшенные на берег большим штормом и ныне почти вросшие в лишайники и мхи. Первый мой костер на маршруте! Банка сгущенки, хлеб и запеченная в фольге кета неплохо подкрепили силы. Можно было плыть дальше.

Резко налетел шквал, начался дождь, пошла встречная волна. Я медленно, но верно пробиралась вдоль берега к поворотному мысу, за которым курс мой менялся почти на северный. Как же медленно я двигалась! Конечно, я ведь перегребала очень сильное встречное течение, но зато делала то, что мне хочется делать, что подсказывало чувство, а не то, что диктовал разум — в общем, я входила в нормальное для жизни на природе состояние. Повернув, наконец, к северу, я поняла, что окончательно выбилась из сил и хочу спать. «Да, до Канчалана сегодня не дойти. Ну, вон до того снежника на высоком берегу догребу и остановлюсь». Эту последнюю пару километров я гребла, наверное, часа полтора, бросая весло и отдыхая на волне, словно утка, видя, как меня легко сносит назад. Прислушивалась к шуму — не идет ли моторка. Моросил дождь, и жара была давно забыта. Снежник был недосягаем, я махнула на него рукой и уткнулась носом в полуметровый торфяной обрывчик заболоченного берега, не дойдя метров двести до намеченного объекта.

Было около шести вечера, еще не прошли сутки с момента старта, а мне казалось, что я плыву уже целую вечность — не мудрено, ведь я прогребла в общей сложности 70 километров. Берег был очень мокрый, здесь росли редкие низкорослые, по пояс, кустики ольхи, я бродила вдоль мочажинок (не просыхающих болотистых лужиц — прим. ред.), среди сфагновых мхов, отыскивая на морошковых кочках место посуше, но тщетно. «Если здесь в самом начале такие проблемы, что же будет дальше? Ну, пусть в ногах будет немного мокро», — заключила я сделку сама с собой и начала растягивать тент.

С трудом развела костерок из тоненьких сухих ольховых прутиков, сварила кашу, но даже не смогла ее съесть — все-таки сказывалось перенапряжение. И спалось плохо.

Утром дождь перестал, но ветер усилился. Небо было затянуто высокими плотными облаками. По мелководью шли крутые барашки. Похоже, я провела на берегу и прилив, и отлив, как это произошло, я понять не могла, проснулась, вроде, не поздно, однако кочка, на которую я вчера причаливала, была под водой — значит, снова был прилив. Что ж, это мне на руку.

Волны прижимали меня к берегу. Казалось, это хорошо, вдоль берега идти безопасно. Но чем ближе к мелководью, тем круче, выше, злее была волна, меня с головой окатывало брызгами. Я плыла вдоль волн, держа равновесие, но некоторые особенно высокие белые барашки встречала носом, поворачиваясь к ним навстречу и удаляясь от берега на 100–200 метров.

Наконец, вдалеке я увидела мыс у впадения реки Канчалан. «Это мыс Желания! — подумалось мне. — Доплыть бы до него, а там! Уже не будет больше огромной открытой акватории, я не буду зависеть от ветров и волн. Теперь уже не будет опасности!»

Канчаланские помощники

Ширина реки Канчалан в устье — почти в километр. Это судя по карте. А так, вылезши на сухом галечниковом «мысу Желания» из каяка, я блаженно растянулась на камешках, жуя зеленый лук, растущий рядом, и после лимана совершенно не ощущала могучей шири реки, раскинувшейся передо мной. Лишь когда я услышала моторку и увидела ее, малюсенькую полоску, идущую по фарватеру у противоположного берега, я осознала, что Канчалан все-таки могуч.