Отряд скорби - Тим Хэй

— Спасибо, но все-таки нет.

Бак отрицательно покачал головой. «Есть ли предел этим штучкам Карпатиу?»

— Может быть, вы хотите взять ее с собой?

— Нет, мэм, спасибо. Может быть, вы хотели бы ее взять?

Стюардесса посмотрела на него оторопелым взглядом.

— Вы мне это дарите? Это же «Дом Периньон»!

— Будьте любезны!

— Правда?!

— Безусловно!

— Спасибо, но пожалуйста распишитесь, что вы получили ее, чтобы у меня не было неприятностей. Бак расписался на пришпиленной карточке.

— Что-нибудь еще?

— Простите, сэр, — сказала стюардесса, — не разберу ваше имя.

— Извините, — ответил Бак, — я задумался. Он взял карточку, зачеркнул собственное имя и подписался: «Мак-Гилликадди».

Обычно на пассажиров первого класса во всю пялят глаза пассажиры второго, но на этот раз Бак выделялся даже среди пассажиров первого класса. Сам он старался не выделяться, но всем было видно, что ему оказывается особое внимание. Когда начали посадку, он уже был на борту. Во время полета стюардессы крутились вокруг него, все время подносили ему напитки и спрашивали, не хочет ли он чего-нибудь еще. Любопытно, кому и сколько заплатил Карпатиу за это особое отношение.

В международном аэропорту Кеннеди Баку не пришлось высматривать, не держит ли кто-нибудь плакатик с его именем. У конца посадочной полосы прямо к нему подошел водитель, одетый в униформу, взял его ручную кладь и поинтересовался, нет ли у него еще багажа.

— Нет.

— Прекрасно, сэр. Я провожу вас к автомобилю.

Бак уже много лет путешествовал по миру. Иногда ему оказывали королевское гостеприимство, иногда ему приходилось добираться до места как последнему нищему. Но такая встреча вызвала у него чувство беспокойства. Он послушно побрел за водителем через зал аэропорта к черному вытянутому лимузину у края тротуара. Водитель открыл дверь, и Бак шагнул из яркого солнечного света во мрак салона.

Он даже не назвал водителю свое имя, да тот и не спросил его. Бак подумал, что это тоже входит составной частью в ритуал гостеприимства Карпатиу. А если его приняли за кого-то другого? Если произошла чудовищная ошибка?

Когда глаза Бака привыкли к сумраку салона и тонированным стеклам, он увидел пристально уставившегося на него человека в черном костюме, сидевшего спиной к водителю.

— Вы из ООН, — спросил Бак, — или служите у мистера Карпатиу?

Человек в черном ничего не ответил. Даже не пошевельнулся. Бак наклонился ближе.

— Извините, вы…

В ответ человек приложил палец к губам.

«Понятно, — подумал Бак, — я ничего не должен знать». Однако в голове у него вертелся вопрос, где произойдет встреча с Карпатиу — в здании ООН или в ресторане. Хорошо было бы к тому же узнать, будет ли присутствовать при встрече Стив Планк.

— Вы не будете возражать, если я обращусь к водителю, — спросил Бак.

По-прежнему никакой реакции.

— Пожалуйста, можно вас, — обратился Бак к водителю.

Однако оказалось, что между салоном и сиденьем водителя находится звуконепроницаемая перегородка. Человек, похожий на телохранителя, сидел неподвижно, впялившись в Бака, и тот подумал, не будет ли эта поездка последней в его жизни. Странно, но в этот раз у него не было чувства опасности, которое охватило его во время прошлой встречи с Карпатиу. Бак не мог понять было ли причиной этого то, что он чувствовал Божественное покровительство, или то, что он еще полностью не утратил наивность. Хотя вместе с тем он рассудил, что по логике вещей его должны были везти на казнь. Тогда от его путешествия остался бы только след ошибочной подписи на карточке, да и ту он сам зачеркнул.

Рейфорд Стил сидел за штурвалом «Боинга-757» на взлетной полосе военного аэродрома «Даллас-форт Борт». Квалификационный экзаменатор, сидевший на месте первого пилота, сказал Рейфорду, что в его функции входит только наблюдение и регистрация всех действий экзаменуемого. Рейфорд самостоятельно должен был заполнить предполетный контрольный лист, связаться с диспетчерской, дождаться разрешения на взлет, взлететь, получить инструкции о направлении полета, войти в стабильный режим, а затем приземлиться. Ему не было сказано, сколько раз нужно будет повторять весь цикл, также неизвестно было, попросят ли его сделать что-нибудь еще.

— Помните, — подчеркнул экзаменатор, — я нахожусь здесь не для того, чтобы подсказывать вам или поправлять вас. Я не буду отвечать ни на один вопрос, не притронусь ни к одному прибору.

Предполетная проверка прошла без замечаний. Поведение семьсот пятьдесят седьмого отличалось от неуклюжего, тяжеловесного сорок седьмого, но Рейфорд легко с этим справился. Получив разрешение на взлет, он дал газ и почувствовал удивительно чуткий ответ машины. Самолет понесся по взлетной полосе, как рысак, соскучившийся по бегу. Рейфорд заметил:

— Он как «порше» на земле, верно?

Экзаменатор не удостоил его ответом и даже не посмотрел в его сторону. Взлет был энергичен и четок. Рейфорду припомнились полеты на «ягуарах», сильных, но меньших по размеру истребителях в годы войны.

— Помощнее «ягуара»? — снова спросил он экзаменатора.

У того на губах мелькнула легкая улыбка, он едва заметно кивнул.

Посадку Рейфорд совершил как по маслу. Экзаменатор дождался, пока он подрулил к месту стоянки и заглушил мотор, и только тогда сказал:

— Проделаем это еще пару раз, и вы свободны.

Лимузин Бака попал в пробку. Ему хотелось хоть что-нибудь рассмотреть за окном. Почему все это обставлено так таинственно? Он никак не мог понять смысл подобного обращения с ним. Баку припомнился один случай, когда он пользовался чужой фамилией. Это было, когда конкурирующий журнал сделал ему такое предложение, от которого он, по их мнению, не мог отказаться, но вместе с тем они не хотели, чтобы в «Глобал уикли» что-нибудь пронюхали про это.

Вдали Баку удалось рассмотреть здание ООН, но понять, что направляются они не туда, сумел только когда их машина проехала мимо. Он стал надеяться, что они едут, по крайней мере, в такое место, где можно будет хорошо поесть. Не говоря уже о том, что он прошляпил завтрак в самолете, сейчас перспектива хорошенько позавтракать представлялась ему более привлекательной, чем возможно близкая смерть.

Проводив Рейфорда к служебной машине компании «Панкон», экзаменатор передал ему официальный конверт.

— Значит я прошел? — спросил с облегчением Рейфорд.

— Об этом вы узнаете через неделю, — был лаконичный ответ.

«Но тогда что же это такое?» — задал себе вопрос Рейфорд, садясь в машину и нетерпеливо разрывая конверт. Внутри конверта оказался бланк ООН, на котором рельефно выделялись слова:

«Хетти Дерхем, личный помощник генерального секретаря ООН».

На бланке было написано от руки несколько слов:

«Капитан Стил, надеюсь, вы поняли, что это была совершенно новая, военная модификация «Боинга-757».

ГЛАВА 5

Постепенно Бак стал убеждаться в том, что в ближайшей перспективе ему не грозит опасность смерти. Слишком много людей были свидетелями его перелета из Чикаго в Нью-Йорк и поездки по Нью-Йорку. С другой стороны, если Николае Карпатиу мог совершить убийство на глазах десятка свидетелей, он, безусловно, может убрать одного журналиста.

Тем временем лимузин подкатил к докам и остановился перед вращающейся дверью привилегированного манхеттенского яхт-клуба. Когда подошел швейцар, шофер опустил окошко и сделал жест рукой, давая понять, что им следует выйти из автомобиля. Телохранитель вышел, придерживая открытую дверь, и Бак шагнул на солнечный свет.

— Пожалуйста, пойдемте, — сказал телохранитель.

В яхт-клубе Бак почувствовал бы себя как дома, если бы его не сопровождал человек в униформе, который поразительно быстро провел гостя вдоль длинной очереди клиентов, ожидающих свободного столика. Метрдотель бросил на них быстрый взгляд и кивнул, когда Бак прошел вслед за телохранителем к дальнему углу обеденного зала. Там телохранитель остановился и произнес шепотом:

— Вы будете обедать с джентльменом в кабине у окна.

Бак посмотрел в указанном направлении. Какой-то человек поднялся из-за стола и, энергично жестикулируя, приглашал Бака к себе. Солнце светило из-за спины этого джентльмена прямо Баку в глаза, так что он мог видеть только силуэт невысокого ссутулившегося человека с беспорядочными прядями седых волос.

— Я вернусь за вами ровно в час тридцать, — сказал телохранитель. — Не уходите без меня.

— Но…

Однако телохранитель мгновенно исчез, так что в поле зрения Бака остался только мэтр, который уже не обращал на него внимания. Успокоившись, Камерон прошел среди столиков к кабинке у окна, где его восторженно приветствовал старый друг Хаим Розенцвейг, Обычно на публике он говорил сдержанно, еле слышно, но сейчас его эмоции били через край.