Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

Зоркий хотел было пойти за Вистингом, потом опомнился, подбежал ко мне, затем снова заметался и с несчастным воем кинулся к своим друзьям из упряжки. Бедняжка, он расстроился из-за того, что мы с Вистингом повздорили, а он не знал, кого и от кого защищать. Наверное, мы теперь для него одинаково плохие, и он на нас обиделся.

Пока я оттирала снегом котёл, в голове крутились гневные мысли. И что это Вистинг себе позволяет? Это его обещание жениться, пользуясь понятной ему терминологией, приманка? Нет уж, скорее обманка, чтобы добыча попалась в ловушку и уже никуда из неё не делась. Мужлан, солдафон, грубиян! Лучше бы сказал, что он успел полюбить меня всем сердцем, таким словам я была бы рада поверить.

Прорубив лёд самостоятельно, я чуть было не свалилась вместе с котлом в реку, пока тянулась к воде, но вовремя сгруппировалась и отползла на безопасное расстояние. Всё, хватит на сегодня испытаний для моих нервов, пора возвращаться.

Глава 75

На следующий день выдалась крайне ясная и морозная погода, из-за которой хотелось двигаться вперёд быстрее, лишь бы согреться. Но не тут то было.

Сначала собаки понесли упряжку Тэйми в сторону, и у неё еле получилось их остановить. Догнав её, стало понятно, в чём дело: по белоснежному насту в нескольких десятка метров от нас шастало белое юркое животное, и только Брум громче всех озвучил его принадлежность и даже внёс предложение:

– Песец! Кормилица, заряжай стрелу, будем его убивать!

От кровожадных намерений хухморчика отговорить не удалось, особенно после того как он сказал Тэйми:

– Я требую кровавых жертв во славу себя. Иначе огонь в очаге погаснет и не будет тебе семейного счастья.

Тэйми так перепугалась, что тут же схватила колчан с луком, отвязала от упряжки Бубна и вместе с ним и хухморчиком на плече побежала на охоту.

Пока Эспин придерживал рвущуюся в бой упряжку, его ворон кружил над местом битвы и пытался отвлечь Бубна противным карканьем, подозрительно напоминающим имитацию собачьего лая. Какой хитрый ворон, хочет сбить пса с толку, чтобы тот кинул тушку застреленного песца, которую должен принести Тэйми. А вот и не кинул.

Вернулась Тэйми только с разделанной белой шкуркой в руках, а ворон остался пировать на окровавленном снегу.

За день ещё три раза нам пришлось останавливаться и ждать, когда Тэйми добудет очередного песца, что так некстати оказался у нас на пути.

– Молодец, кормилица, – хвалил её Брум, – как выделаешь шкуры, я тебе из них самую лучшую кухлянку сошью.

– На целую кухлянку не хватит, – со знанием дела сказал Эспин.

– Ну, значит, из этих шкур оторочку сделаю, – тут же нашёлся Брум, – на подоле, на капюшоне. Будет самая красивая кухлянка. И песцов в тундре будет меньше. Надо было им ещё клыки повыдирать. Потом просверлили бы в них дырки и сделали бусы.

Вистинг слушал обсуждения будущей кухлянки и бижутерии без особого энтузиазма. Его охотничье сердце отчего-то не грел факт убийства четырёх пушных зверьков. Или его сегодня вообще ничего не радовало? Не из-за меня ли?

На следующее утро выяснилась причина его хандры. Упряжные собаки в погоне за песцами увели нас на запад, почти к самому побережью. К полудню мы даже увидели чистые воды Великой полыньи.

Наверное, Вистинг сейчас обдумывает план, как бы незаметно отстать от нас и остаться здесь в ожидании шхуны. Ну и пусть бежит к хаконайцам, не расстроюсь. Зато теперь некому будет пудрить мне мозги обещанием свадьбы, которая не состоится.

Лучше я подумаю о другой свадьбе, ведь, если верить карте, к концу дня мы наконец-то встретимся с обитателями острова. Два селения на южном побережье мы уже прошли мимо, осталось последнее, где мы можем переночевать и встретить молодых холостяков для Тэйми.

Что-то она стала скрытной в последнее время, не делится со мной перед сном переживаниями по поводу Эспина. А может, потому и не делится, что переживать больше не о чем? Ну, Эспин, ну… Плечо он ей вправил, как же. А Тэйми тоже хороша, специально ведь сказала, что перед чужим мужчиной раздеваться не станет, лишь бы заманить Эспина за кедрачи и соблазнить его своими прелестями. То-то он в последнее время так и вьётся вокруг неё.

Все эти мысли только взбудоражили и даже рассердили меня. Вне себя от досады за наивную Тэйми я прибавила шаг, чтобы догнать её первой и переговорить, пока мужчины не подтянулись к нам. На погоню за упряжкой у меня ушло не меньше получаса, а когда Тэйми остановилась, и я из последних сил подбежала к ней, никакого разговора не получилось.

Перед нами в снегу разверзлась яма, вернее не яма, а длинный окоп, что тянулся в сторону моря. На его дне лежали рельсы. Самые обыкновенные рельсы, только не железнодорожные, а более узкие. А вот и вагонетка стоит по правую руку от нас. Сюрреализм какой-то.

– Шела, это духи шутят над нами или это проделки человека со стеклянными глазами? – обеспокоенно спросила Тэйми. – Он не только разверзает землю, но и роет снег, чтобы положить в него железки и деревяшки. А зачем?

– Это точно не геологи, – пытаясь понять, что происходит, ответила я. – И не духи.

Пришлось пройтись вдоль снежной траншеи, чтобы обогнуть её. А там за вагонеткой мы увидели расчищенную от снега бетонную площадку. На ней рядами лежали замороженные рыбины. Пройдя ещё немного, мы увидели внизу маленький вагон, но не на рельсах, а в стороне от них. И из этого вагона торчала дымовая труба.

– Тэйми, – шепнула я ей, – надо скорее уходить отсюда. Это стоянка браконьеров.

– Это те, кто дал еду человеку со стеклянными глазами? Тогда почему нам надо уходить?

– Андресен сказал, что эти же браконьеры ограбили село, куда мы идём. Не надо нам искушать судьбу, лучше повернём назад и предупредим Эспина с Вистингом, что нужно обходить это место стороной.

Так мы и поступили, но не успели собаки развернуть нарту, как за нашими спинами раздалось корявое и немного противное:

– Девушки.

Мы обернулись и увидели позади, как из траншеи высовывается голова мужчины. Бородатый, с горящими нездоровым интересом глазами, он принялся карабкаться и вскоре выбрался из окопа и двинулся к нам. На нём была шерстяная плотная куртка, вязаные гетры поверх кожаных сапог, а это означало, что перед нами точно не абориген.

Собаки Тэйми на чужака лаять не стали, даже за одежду не пытались тяпнуть. Конечно, он же нам пока ничем открыто не угрожает. Зато в глазах явно мелькают шальные искорки.

– Девушки одни гулять, – на ломаном тромском то ли спросил, то ли заключил он.

– Мы не одни, – уверенно произнесла я.

– Мой муж и её жених идут сюда, – дерзко, как она и умеет, кинула ему Тэйми.

Вот только браконьер её слова пропустил мимо ушей. Он бесцеремонно подошёл к нарте и принялся перебирать вещи Тэйми. Она тут же выхватила из-под шкур лук с колчаном, даже успела натянуть тетиву, а неприятный тип только усмехнулся и приподнял край куртки, чтобы продемонстрировать кобуру на поясе. Тэйми это зрелище ничуть не впечатлило, и она нацелила стрелу на браконьера, что уже держал в руках шкурки песцов.

– Дикие девушки не знать револьвер? – спросил он и противно ухмыльнулся.

– Тэйми, не надо, – попросила я её, – он нас убьёт быстрее, чем ты выстрелишь.

– Ему нечем нас убивать.

– Нет, Тэйми, в том кожаном мешочке на поясе у него лежит маленькое ружье, а в нём очень много пуль.

– О, – обрадовался хаконаец, – одна девушка не совсем дикое, одна девушка понимать револьвер.

Тэйми прислушалась ко мне и опустила лук. В следующий момент браконьер нашёл в нарте пятнистую шкуру барса, и глаз его загорелся алчностью. Завернув в неё песцов, он кинул шкуру в траншею и принялся ворошить поклажу дальше, но ничего интересного больше не нашёл

Я надеялась, что он просто ограбит нас и на этом успокоится. Но нет, браконьер обошёл нарту и приблизился к нам с Тэйми, а потом крикнул себе за спину что-то на непонятном языке и с мерзкой улыбочкой поочерёдно обратился к Тэйми и ко мне: