Десятая жертва (сборник) - Роберт Шекли

Скоро перед нами оказалась уже добрая дюжина горящих головней.

– Отлично, – сказал я. – Теперь попробуем поджечь гардины. – И мы стали метать в них свои зажигательные снаряды. Кариновский был начеку.

Гардины начинали дымиться. Люди Форстера поспешно двинули свои «щиты» назад. Потом сорвали гардины с окон и принялись их затаптывать.

Именно этого я и ждал. Схватив горящее полено, я стремительно вскочил – так воины с дротиками выскакивают из засады – и метнул горящее полено в панорамное окно. Стекло разлетелось вдребезги, и в гостиную ворвался холодный ветер с гор. Огонь, будто почувствовав прилив сил, принялся за ковер на полу, который начал шипеть и потрескивать, а гардины охватило уже яркое пламя.

Мы продолжали швырять поленья, а Кариновский успешно подстрелил еще одного охранника, чем сильно отвлек внимание остальных. Покрытая лаком мебель тоже начинала гореть; огонь явно выходил из-под контроля. Люди Форстера оказались в весьма плачевном положении: под нашими выстрелами пожар им было не потушить, а стрелять самим, будучи окруженными пламенем, было как-то неразумно.

Двое из них бросились к двери. Кариновский ранил первого и уложил второго. Последний оставшийся в живых попытался выскочить в окно. Однако бедняга недостаточно высоко подпрыгнул. Завопив от боли, он застрял в центральной части окна, напоровшись на кучу острых осколков. Волосы его уже начинали дымиться. Кариновский прикончил его последней пулей.

Пора было и нам выбираться из горящего дома. По правде сказать, мы и так слишком задержались. Кариновский едва стоял на ногах. На полпути к двери он рухнул на пол. Я попытался его поднять, но сил уже не было и у меня. Левая рука почему-то совсем не повиновалась, и лишь теперь я обнаружил, что в ходе боя мне кто-то прострелил кисть.

Гуэски вскинул Кариновского на плечо, и мы стали продвигаться к двери, ничего не различая в дыму. В итоге мы наткнулись на стену и пошли дальше ощупью. У меня даже возникла абсурдная уверенность, что сейчас мы ввалимся в какую-нибудь кладовку. Я все убеждал Гуэски, что надо проверить, правильно ли мы идем. Мы почему-то все шли и шли; ощущение было такое, будто мы бродим кругами.

Потом моя левая нога окончательно отказала, и я упал, зная, что мне никогда больше не подняться. Гуэски остановился, и я заорал, чтобы не останавливался, а продолжал идти. Но он почему-то не двинулся с места, а опустился на колени и уложил Кариновского со мною рядом.

Странно: огонь оказался очень холодным. И почему-то мокрым!

Я немного поразмышлял на сей предмет и открыл глаза. Оглядевшись, я увидел, что лежу на мокрой траве, а охотничий домик весело пылает футах в пятидесяти от нас. Мне хотелось спросить Гуэски, как нам удалось выбраться наружу и жив ли Кариновский, но сил у меня совсем не осталось.

Через некоторое время мне показалось, что нас окружила толпа местных крестьян, среди которых был и один полицейский, крайне смущенный, а также – несколько американцев. Я узнал среди них своего старого приятеля Джорджа. И своего нового приятеля – полковника Бейкера.

– Най, – почему-то все спрашивал полковник, – с вами все в порядке? Мы, честное слово, спешили изо всех сил! Получив записку Гуэски, мы подумали…

– Меня не интересует, что вы подумали, полковник, – внятно произнес я, перебивая его. – Меня интересуют ваши конкретные действия, и я нахожу их абсолютно неэффективными, а ваше поведение – достойным всяческого сожаления.

Приятно было видеть, что Бейкер смутился. У меня имелось наготове еще несколько изысканных оценок его деятельности, однако высказать их я уже не успел: в этот самый миг меня покинули последние силы.

Глава 26

Придя в себя, я обнаружил, что лежу в удобной постели, а за окном просторной и светлой комнаты виднеются Альпы. Веселая и довольно моложавая медсестра сообщила мне, что это Карнийские Альпы, а я нахожусь в Австрии, в городке Котшах. Тело мое по большей части было обмотано бинтами.

Потом сестра вышла, и появился полковник Бейкер, который рассказал мне обо всех последних событиях.

Пока крестьяне возились с пожаром, он со своими людьми успел сунуть нас троих в машину и, мчась на бешеной скорости, переправил через границу. Надо сказать, вовремя: итальянские власти и пресса уже подняли весьма неприятную шумиху. Ответы на свои вопросы они, конечно, получили бы; необязательно правдивые, но вполне приемлемые.

Рана Кариновского, инфицированная за время наших с ним похождений, сильно воспалилась, и по крайней мере с неделю он должен был провести в больнице.

Гуэски пребывал в состоянии нервного срыва. Но все считали, что после нескольких недель, проведенных на Ривьере, он полностью излечится от стресса.

Оба представили Бейкеру полный отчет о своей деятельности. А также и о моей. Тут полковник нервно прокашлялся.

– Говоря откровенно, если бы не показания этих двух свидетелей, я никогда бы не поверил в ваши подвиги. Нет, я вовсе не хочу вас оскорбить, Най, но в это действительно почти невозможно поверить! Все эти штуки – акваланги, глиссеры, самолеты, да еще и дуэль на боевых топорах – разве можно такое ожидать от обычного агента?

– От обычного – нет. Но ведь речь идет об агенте Икс, – напомнил я ему.

– Вот именно! – Полковник нахмурился, вытянул губы дудкой, потер щеку указательным пальцем, помолчал и, наконец, собрался с силами:

– Об этом-то я и хотел с вами потолковать. Ведь на самом деле агент Икс – чистая выдумка, одно из наших изобретений. Но теперь я понимаю, что очень плохо вас знал. Я, например, не знаю даже, чем вы занимались все эти годы после окончания колледжа и до встречи с Джорджем в Париже.

Он вопросительно и с надеждой поглядел на меня. Я улыбнулся и ничего не ответил.

– Видимо, у вас нет желания рассказывать мне об этом? – спросил он.

– Я предпочел бы не обсуждать свое прошлое, – туманно заявил я. – И мне неприятно, что меня до сих пор считают вашим «изобретением». Меня больше привлекает версия о том, что вы меня открыли.

– Ну разумеется! – воскликнул Бейкер. – Я предвидел, что вы скажете что-нибудь в этом роде.

Он в растерянности забарабанил пальцами по краю моей кровати. Мне даже стало его немного жаль. Слишком долго этот далеко не самый умный паучок просидел в своем уютном гнездышке, плетя паутину и лелея вздорные замыслы о том, как заманить в нее ничего не подозревавших и неосторожных бедолаг. И вот теперь этот провинциальный фокусник стал жертвой собственного трюка. Ложь бумерангом вернулась к тому, кто ее создал.

– Больше всего меня беспокоит, – продолжал полковник, – вероятность того, что на самом деле вы никогда и не были тем, чем казались! Что вы были, да и сейчас являетесь, тайным агентом с огромным опытом и вас кто-то весьма хитроумным способом внедрил в нашу организацию. Кто-то из конкурирующего разведывательного учреждения.