Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

Соответственно, «Рассказ Монаха» представляет собой целую коллекцию подобных трагедий, написанных римской октавой со сложной рифмовкой по схеме ababbcbc и насчитывающих от одной до шестнадцати строф. С дородным и жизнелюбивым Монахом из «Общего Пролога», увлекающимся охотой и любящим изысканную кухню, они связаны лишь самым косвенным образом — многие монахи того времени записывали в своих кельях разного рода нравоучительные истории. И как будто бы не больше того, если не считать чисто светского пафоса рассказа.

Источники сюжетов вошедших в рассказ историй весьма многообразны. Среди них можно назвать и Библию, и апокрифы, и Овидия, и Боэция, и Данте, и «Роман о Розе», и любимого пятым мужем Алисон из Бата «Теофраста Валерия», и даже ряд событий недавнего прошлого, о которых Чосер узнал во время своих путешествий в Италию. Это истории Педро Испанского, Петро Кипрского и Варнавы Ломбардского. Возможным же образцом для всей коллекции послужила написанная на латыни книга Боккаччо «О несчастиях знаменитых людей».

В качестве примера таких трагедий приведем историю Петро Кипрского, убитого совсем недавно, в 1369 г.:

О славный Петро, Кипра властелин,Под чьим мечом Александрия пала!Тем, что сразил ты столько сарацин,Ты приобрел завистников немало.За доблесть ратную твои ж вассалыСон утренний прервали твой навек.Изменчив рок, и может от кинжалаСчастливейший погибнуть человек.

Король Кипра Петр (Пьер де Лузиньян), в армии которого служило много английских наемников, был хорошо известен в Англии, поскольку Эдвард III оказал ему теплый прием в 1363 г. Комментаторы, однако, указали, что он был убит вовсе не «за доблесть ратную», но за свой жестокий и деспотический нрав.1742 Тем не менее, возможно, что для Чосера он все же оставался образцом рыцарства, каким его изображали современники.

Но если источники сюжета историй Монаха сильно разнятся между собой, то сами истории, в общем-то, очень похожи друг на друга. Героями Монаха стали как плохие (Нерон, Антиох Епифан и т.д.), так и хорошие (Геркулес, Александр Македонский и т.д.) люди, чье падение произошло по самым разным причинам — порой заслуженно, а порой и нет. Но для Монаха все они в равной мере жертвы прихотливой и непредсказуемой Фортуны. Однако в его размышлениях об их трагедии присущее Боэцию и проявившее себя в «Рассказе Рыцаря» христианское осмысление судьбы как цепи случайностей, над которой нужно подняться силой духа и веры, сведено к минимуму или полностью отсутствует. Все внимание рассказчика вопреки его духовному званию целиком обращено к «лежащему во зле» миру сему, где нет стабильности и невозможно счастье.

Более того. Рассказу в силу схожести вошедших в него историй, присущ привкус монотонности. Неизбежная в подобного рода однотипных сборниках, эта монотонность как бы намеренно противостоит богатому сюжетному и стилистическому разнообразию всей книги в целом. Она и объясняет, почему Рыцарь, иначе осмысливший повороты колеса Фортуны, прерывает Монаха, который мог бы без особого труда поведать все сто хранящихся в его келье историй, усыпив компанию паломников. Но хорошего понемногу. Рыцарю надоели рассказы с плохим концом, он хочет услышать счастливую историю о повороте Колеса Фортуны вверх, о том, «как низкий званьем славен и велик / Стал и пребыл».

Это мнение Рыцаря активно поддерживает и самопровозглашенный арбитр состязания Гарри Бейли, порицающий Монаха за уныние и страх, которые он «нагнал… на всю компанию». После того как Монах отказывается рассказать еще одну историю про свой излюбленный вид спорта охоту, трактирщик обращается к Монастырскому Капеллану, прося его развеселить компанию, и тот сразу же дает согласие.

Монастырский Капеллан, один из трех священников женского монастыря, сопровождающих Аббатису, — быть может, самый загадочный и дразнящий воображение персонаж книги. О нем практически ничего не сказано в «Общем Прологе», да и из сюжетных интерлюдий между рассказами мы тоже узнаем крайне мало. Но именно эта скудность информации и дала критикам возможность самим придумать его образ. Согласно одной такой гипотезе, он якобы является веселым, энергичным, розовощеким молодым человеком, какой и нужен Аббатисе в качестве ее телохранителя.1743 Согласно другой, он робкий и болезненный человек средних лет, к которому трактирщик обращается свысока на «ты», чего он не позволяет себе в отношениях с Монахом. Капеллан якобы находится под каблуком у Аббатисы, и его явно раздражает гораздо более удачливый и довольный собой Монах.1744

Хочется заметить, что все эти гипотезы находятся лишь на уровне домыслов и говорят нам больше о выдвинувших их критиках и их подходе к литературе, чем о самом Капеллане. Но у нас есть текст его рассказа, который все исследователи единогласно считают одним из лучших, если не самым лучшим в книге.

У «Рассказа Монастырского Капеллана» свой особый жанр. Это басня с чертами животного эпоса и ироикомической поэмы, которые, если не полностью взрывают сам жанр басни, то весьма сильно трансформируют его, помогая Чосеру создать очень занимательный, веселый и вместе с тем сложный рассказ, обыгрывающий темы многих предшествующих историй книги.

Сюжет рассказа достаточно прост. На скотном дворе у бедной вдовы, едва сводящей концы с концами, живет красавец петух Шантиклэр в компании со своими семью женами, любимую из которых зовут Пертелот. Как-то ночью Шантиклэру приснился страшный сон — он увидел во дворе их дома опасного желто-красного зверя, похожего на собаку, который хотел напасть на него, грозя ему «смертью неминучей». Шантиклэр счел этот сон вещим, но Пертелот увидела в нем лишь результат обжорства и несварения желудка. В развернувшейся между супругами дискуссии о смысле и значении снов Шантиклэр одерживает верх, но из любви к жене он все же отправляется во двор, где, притаившись под кустом, его ждет коварный лис. Хитрой лестью лис заманивает петуха в ловушку, заставив его закрыть глаза, а затем хватает его за шею и пытается унести в лес к себе в нору. Крики Пертелот и остальных жен Шантиклэра поднимают на ноги всех обитателей дома, которые бросаются на его выручку в погоню за лисом. Но петушок сам находит выход. Он убеждает лиса открыть рот, чтобы сказать преследователям: «Случалось, не таких видал». Лис слушает его, а Шантиклэр, вырвавшись из его пасти, взлетает на дерево, откуда его уже нельзя достать. Лис хитростью вновь пытается заманить его в ловушку, но петух стал умнее и больше не поддается на лесть.

Как считают исследователи, источник сюжета о приключениях хитрого лиса и падкого на лесть петуха восходит к знаменитой басне Эзопа о вороне и лисице. Двойной же поворот сюжета, согласно которому лис уговаривает свою жертву закрыть глаза, а та убеждает его открыть рот, можно найти в латинском сборнике басен XI в., а в XII в. жертвой лиса уже становится не ворона, но петух.1745 Чосер, скорее всего, прочел эту басню в переложении, сделанном Марией Французской (XII в.), хотя к XIV в. уже существовали и английские варианты басни. Однако самой по себе небольшой басни было для Чосера мало. В качестве второго основного источника сюжета рассказа поэт взял широко известный тогда французский «Роман о Лисе», написанный в жанре животного эпоса, главным героем которого был находчивый и изворотливый лис Ренар (XII-XIII в.). Именно оттуда Чосер заимствовал идею об огороженном дворе, где живут куры, образ любимой жены петуха и его вещий сон.

Тем не менее сама история лиса и петуха занимает в «Рассказе Монастырского Капеллана» как будто бы непропорционально маленькое место — примерно одну десятую текста. Остальное пространство повествования отведено разного рода дискуссиям и отступлениям, материалы которых восходят к многочисленным источникам, начиная от Библии и античной литературы вплоть до современной Чосеру философии и теологии. Все эти дискуссии и многочисленные отступления, содержащие подчас собственные маленькие истории, постоянно вторгаются в рассказ, прерывая его и как бы ненамеренно замедляя его действие. Однако это комическое неумение рассказчика справиться с темой блестяще обыгрывает авторский замысел, воплощенный с виртуозностью художника, достигшего вершин мастерства. Рассказу присуща сложная, многослойная композиция, где один пласт повествования накладывается на другой или возникает внутри третьего, и все они действуют подобно системе отражающих изображение друг друга зеркал. Такая композиция дала поэту замечательную возможность запечатлеть не только свое многозначное видение комедии человеческой жизни, но и коснуться занимавших его религиозных, философских, социальных и литературных проблем. Недаром же многие исследователи называют «Рассказ Монастырского Капеллана» миниатюрным подобием всей книги в целом.