Найти себя. Трилогия (СИ) - Эс Евгений

В результате появилась стеклянная труба длиной около полуметра, способная хранить почти десять тысяч кадров, которых хватало примерно на пятиминутное изображение, а с этим уже можно было работать.

К сожалению, почти везде, где магия срасталась с техникой, применялись сложнейшие математические расчеты, без которых невозможно было обойтись. В итоге рано или поздно все упиралось в ограниченные вычислительные мощности научных лабораторий и даже самые совершенные арифмометры не позволяли продвинуться дальше.

Когда возникали научные затыки, Виктор просто бросал свою работу и с головой окунался в музыку. В такие моменты таверна «Трюм» ходила ходуном всю ночь. Во всю мощь гремели музыкальные инструменты, десятки людей хором орали песни и стоял несмолкаемый хохот, а на всех входах и выходах стояли суровые бритоголовые ребята, которые пропускали внутрь только избранных. Остальным же посетителям, не попавшим в таверну, оставалось лишь вздыхать и понимающе кивать головой на красный лакированный паромобиль Стэнли, припаркованный рядом на набережной:

– Граф Сангин гуляют.

А бывало, что в самый разгар веселья у Сомова вдруг резко менялось настроение и он становился серьезным.

– Как же я раньше об этом не догадался, – удивленно бормотал он, – Это же так просто…

И вот уже паромобиль Стэнли мчался куда‑то по ночному городу, и вот уже вытаскивали из постели лучшего часовщика Маркатана, а затем ему еще сонному и сильно напуганному присутствием в доме суровых и грубых людей доходчиво объясняли, что от него требуется. Так, например, появились на свет те самые электронные часы, ставшие дипломной работой Виктора. Название «электронные» они получили исключительно в силу земной привычки изобретателя, ибо внутри часового корпуса никакой электроники не было и в помине. А было там всего лишь тоненькое синхронизированное стеклышко, которое попросту транслировало изображение с эталона. Как говорится, дешево и сердито. Само принимающее и передающее картинку эталонное стекло находилось в специальном помещении и было направлено на ярко освещенный оригинал часов. Оригиналом выступал полутораметровый монстр угольного цвета, внутри которого функционировал вполне себе стандартный часовой механизм, но стрелки в нем заменяли окошки и карточки с четкими белыми цифрами. По сути это было перекидное табло, которое часто использовалось в земных аэропортах и на вокзалах, но в данном случае оно показывало не расписание рейсов, а текущее время. Для создания этого часового механизма и был разбужен посреди ночи лучший часовщик Маркатана, которого убедили взяться за работу три вещи: нестандартное отображение времени, солидный гонорар за работу и очень серьезные бритоголовые парни.

На электронные часы возник огромный и все возрастающий спрос, так как стоили они всего пару‑тройку серебряных монет и их мог позволить себе практически каждый житель. Простенький кожаный ремешок, штампованный корпус из жести, в который было утоплено тонкое синхронизированное стекло (не дороже обычной стекляшки) и свинцовая капля с алмазной крупинкой внутри для функционирования всего этого чуда. При нажатии на кнопку циферблат синхронизировался с эталоном и высвечивал время. Если кнопку не трогали, то циферблат оставался матово черным и совсем не потреблял магическую энергию. Непрерывно часы работали не дольше минуты, но пользователям и этого вполне хватало (продолжительность взгляда на циферблат длилась несколько секунд), тем более что алмазная песчинка восстанавливала заряд в течении часа.

Недостаток электронных часов – тонкие хрупкие стеклышки, которые очень легко бились, неожиданно оказался их достоинством. Замена стекляшки обходилась в десяток‑другой медных монет, а менять их приходилось часто. Мастерские буквально завалили работой по замене битых циферблатов и пришлось даже открыть несколько дополнительных филиалов в разных концах Маркатана. А потом часовые магазины с ремонтными мастерскими появились в других городах и не только в Останде. Граф Сангин оказался единственным собственником сети часовых магазинов, так как Гросс и Сиан сочли данную затею не стоящей капиталовложений и сильно бы удивились узнав, что дешевые часы приносили гораздо большую прибыль, чем те же дорогие телефоны. Впрочем, линейка электронных часов постоянно расширялась и для состоятельных покупателей уже предлагались престижные модели с золотым корпусом, прочным хрустальным стеклом и постоянным режимом работы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда у Сомова подошел срок сдавать дипломную работу, он не придумал ничего лучше, чем просто взять свои часы и представить их членам комиссии. Ну а чтобы меньше придирались, каждый преподаватель из комиссии получил в подарок экземпляр этих электронных часов в золотом исполнении, а самой академии было презентовано огромное стеклянное табло с диагональю под два метра. Это были очень дорогие настенные часы, так как их размер требовал повышенного расхода энергии и работали они непрерывно. Однако, даже на такие модели впоследствии нашлись покупатели и особенно ими заинтересовались железнодорожные вокзалы, коих в стране насчитывалось немало.

В академии прозвенел звонок, возвещающий об окончании занятий, а вслед за ним из аудитории практической магии грянул хор голосов, затянувший студенческий гимн. Вскоре показались и сами поющие студенты. Добрая половина первокурсников шла со светящимися печатями на лбу, которые они стыдливо прикрывали челками. Виктор улыбнулся, а потом перевел взгляд на скелет велоцираптора, выставленного в том месте, где когда‑то висел череп трицератопса. Авику Лакису пришлось немало потрудиться, чтобы убедить ученых мужей в своей правоте и буквально по крупицам собрать скелет этого двуногого динозавра. И хотя гипса в скелете было в десять раз больше, чем настоящих окаменевших костей, работа лекаря была не просто принята, но даже выставлена на всеобщее обозрение в холле академии. Впрочем, основные исследования Лакиса об изменчивости животных, растений и происхождении новых видов в борьбе за жизнь, все еще не были озвучены. Слишком шокирующие выводы следовали из этой теории, чтобы предъявлять ее широкой публике. Да что там публика, эти выводы пугали и самого Авика.

Сомов нашел приятеля, как и предполагалось, в музее академии. Лекарь стоял, раскачиваясь на носках перед чучелом шимпанзе, и задумчиво смотрел в его стеклянные глаза. Он рассеяно поздоровался с Виктором и вяло сообщил:

– Мы произвели вскрытие нескольких обезьян и провели сравнительный анализ с телом человека. Практически никаких отличий. У нас даже кровь совпадает по всем параметрам настолько, что ее можно смело использовать для переливания.

– Кто бы мог подумать? – фальшиво удивился Виктор.

– Смеешься? А мне вот совсем не смешно. Ты хоть понимаешь, что из этого следует? Впрочем, что я говорю, конечно ты все понимаешь, – лекарь тоскливо вздохнул, – Ведь все, абсолютно все указывает на то, что мы близкородственные виды. И люди, и приматы явно произошли от какого‑то общего предка. И, судя по всему, он тоже был обезьяной. Послушай, Вик, неужели это правда?

– Нет.

– Нет?! – Лакис вынырнул из своей апатии и с удивлением взглянул на Сомова.

И было в этом взгляде нечто такое, что Виктору на мгновение стало жаль приятеля также, как, наверное, Сократу было жаль Платона.

– Человек не произошел от обезьяны, – медленно сказал Сомов, а после того как в глазах Авика забрезжила надежда, злорадно добавил: – Человек и есть один из видов обезьян.

Лакис сокрушенно опустил голову.

– Да я в этом нисколько не сомневаюсь, – уныло признался он, – Но на эту тему я только с тобой и могу поговорить. А представь, как к такому заявлению отнесется общество и особенно церковь, – он тяжело вздохнул и продолжил уже более твердо и решительно: – Я вижу только один выход – нам нужно кардинально менять общество и отделять церковь от государства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Вот поэтому ты и поплывешь в Америку с заходом на Галапагосские острова, господин корабельный маг.

– Спасибо, принц, за протекцию в этом назначении, – с фиглярством поклонился Лакис, – Однако позвольте спросить, убрать меня из страны на несколько лет это была ваша идея или вам подсказал ее Инквизитор?