Готы - Вольфганг Викторович Акунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ни странно, о ходе и подробностях этого сражения — вне всякого сомнения, одного из важнейших в мировой (и уж, во всяком случае, в европейской истории) — нам по сей день известно очень (так и хочется сказать — до обидного) мало. В этом повинны как цветистая фантазия арабских летописцев, так и очередная внутренняя смута, раздиравшая вестготскую державу. На арабской стороне в сражении при Гвадалете (или, как его еще называют — битве при Хересе де ла Фронтера) приняло участие, по разным подсчетам, от десяти до двадцати тысяч человек. А на вестготской стороне — от восьми до десяти тысяч. Причем не все они, судя по всему, дрались за царя Родериха в полную силу. Часть правого крыла вестготского войска, которым командовали представители знатного рода, оппозиционно настроенного по отношению к царю, и вовсе перешла на сторону арабов. Сражение, продолжавшееся, якобы, пять, шесть, семь или даже восемь дней, было к 25 (или 26) июля окончательно проиграно вестготами. Родерих пал либо в самом сражении, либо в ходе одной из стычек, которыми сопровождалось преследование разбитых готов победоносными муслимами в последующие дни. По некоторым сведениям, царь готов утонул при переправе через реку Гвадалете… Увы — готские кони, дротики и копья, все плоды военных упражнений, которыми вестготы так усердно занимались под властью столь многих царей, не принесли им победы. Ибо были давно утрачены внутренняя спайка и политическая сплоченность вестготской державы. Под тучами стрел арабов и берберов центр (или, как говорили наши древнерусские предки — чело) вестготской рати обратился в бегство. А ее фланги, или крылья (а, говоря подревнерусски — полки правой и левой руки) оставались безучастными к разгрому центра, поскольку предводители их (Оппа и Сисиберт — сыновья царя Витицы, отстраненного от власти Родерихом), возможно, вовсе не желали победы своему царю. И потому то ли тоже побежали, то ли перешли на сторону Тарика. Проигранная готами в 711 г. битва при Гвадалете открыла воинам ислама путь в христианскую Европу (по зловещей иронии судьбы — при активной помощи кафоликов «ромеев»). Памятуя о всемирно-историческом значении этого события, бельгийский историк Анри Пиренн датировал конец Античности и наступление Средневековья именно 711 г.
Если верить арабским хронистам, о бесталанном Родерихе после этого сражения не было больше никаких известий. Он не был найден ни живым, ни мертвым. Магометане отыскали лишь его завязшего в трясине белого коня с осыпанным рубинами и изумрудами седлом из золотой парчи. Христианские испанские хронисты также считали царя Родериха без вести пропавшим после Гвадалетской битвы. Об этом, как о несомненном факте, писал в 883 г. анонимный автор т. н. «Пророческой хроники». Однако, по более поздним испанским преданиям, верные слуги павшего в битве царя, разыскав среди убитых тело Рдериха, отвезли его в Визиеу (северная Португалия), где и схоронили. В Визиеу был найден скромный надгробный камень с начертанной на нем краткой эпитафией: «Здесь покоится Родерих, царь готов». Последний вестготский царь Испании правил семь с половиной лет.
«Наше все» А.С. Пушкин, похоже, был не склонен верить версии о гибели злосчастного вестготского царя в сраженьи с маврами. Об этом свидетельствует начало незаконченной им поэмы «Родрик» (в которой он, руководствуясь данными легенды, изображает ренегата Юлиана не «ромеем», а вестготом — «готфом»):
На Испанию родную
Призвал мавра Юлиан.
Граф за личную обиду
Мстить решился королю.
Дочь его Родрик похитил,
Обесчестил древний род;
Вот за что отчизну предал
Раздраженный Юлиан.
Мавры хлынули потоком
На испанские брега.
Царство готфов миновалось,
И с престола пал Родрик.
Готфы пали не бесславно:
Храбро билися они,
Долго мавры сомневались,
Одолеет кто кого.
Восемь дней сраженье длилось;
Спор решен был наконец.
Был на поле битвы пойман
Конь любимый короля.
Шлем и меч его тяжелый
Были найдены в пыли.
Короля почли убитым,
И никто не пожалел.
Но Родрик в живых остался,
Бился он все восемь дней —
Он сперва хотел победы,
Там уж смерти лишь алкал.
И кругом свистали стрелы,
Не касаяся его,
Мимо дротики летали,
Шлема меч не рассекал.
Напоследок, утомившись,
Соскочил с коня Родрик,
Меч с запекшеюся кровью
От ладони отклеил,
Бросил об земь шлем пернатый
И блестящую броню.
И, спасенный мраком ночи,
С поля битвы он ушел.
II
От полей кровавой битвы
Удаляется Родрик;
Короля опередила
Весть о гибели его.
Стариков и бедных женщин
На распутьях видит он;
Все толпой бегут от мавров
К укрепленным городам.
Все, рыдая, молят Бога
О спасенье христиан,
Все Родрика проклинают;
И проклятья слышит он.
И с поникшею главою
Мимо их пройти спешит,
И не смеет даже молвить:
Помолитесь за него.
Наконец на берег моря
В третий день приходит он,
Видит темную пещеру
На пустынном берегу.
В той пещере он находит
Крест и заступ — а в углу
Труп отшельника и яму,
Им изрытую давно.
Тленье трупу не коснулось,
Он лежит, окостенев,
Ожидая погребенья
И молитвы христиан.
И с мольбою об усопшем
Схоронил его король,
И в пещере поселился
Над могилою его.
Он питаться стал плодами
И водою ключевой;
И себе могилу вырыл,
Как предшественник его.
Короля в уединенье
Стал лукавый искушать,
И виденьями ночными
Краткий сон его мутить.
Он проснется с содроганьем,
Полон страха и стыда;
Упоение соблазна
Сокрушает дух его.
