Условия человеческого существования - Дзюнпэй Гомикава

Тот, кого звали Китадзато, видно, так и собирался поступить. Он молча стоял и ждал команды.

— Позови-ка лучше сюда своего старшего! — ледяным тоном сказал поручик. — Кажется, эти двое говорили с ним.

— Не советую, он на руку скор, как бы вам не попало, — сказал Тангэ.

— Я здесь, — сказал Кадзи, выступив вперед. — Оставь, Тангэ, чего от них ждать? Их не переубедишь. Вот что, поручик: несколько моих солдат хотят остаться у вас, может обменяемся?

— К нам дверь всегда открыта, — отчеканивая каждое слово, проговорил поручик, — но побегов мы не потерпим. Китадзато, действуй!

Китадзато ухмыльнулся и направился к дереву. Он чем-то напомнил Кадзи жандарма Ватараи. Однако Китадзато, оказался еще ловчее Ватараи. К тому же здесь, среди этих потерявших человеческий облик людей, да еще в горной глуши, людская жизнь ценилась меньше горстки риса. Китадзато подошел к связанным, и не успел Кадзи охнуть, как сабля унтер-офицера с силой в два приема опустилась на головы солдат.

— Всех предателей это ждет! — переведя дух, — сказал он. — Мы поклялись жить и умереть вместе, и никто не имеет права нарушить эту клятву.

Тангэ подбежал к Кадзи и, вне себя, выхватил из его рук винтовку.

— Китадзато! Погляди-ка сюда! — крикнул Тангэ.

Тот обернулся и побледнел, как бумага. В ту же минуту раздался выстрел, и унтер-офицер замертво повалился на землю. Воцарилась зловещая тишина. Тангэ бросил винтовку и достал гранату.

— Спокойно, командир! А то еще многим достанется.

— Ну, вот что, — сказал Кадзи. — Хватит, вы оставайтесь, а мы пойдем своей дорогой. Кто из нас выиграет — неизвестно, но с такими, как вы, мы оставаться не хотим. — И, повернувшись к Хиронаке, добавил: — Ты останешься с ними. Тебя мы не возьмем с собой.

Хиронака и еще два солдата остались в пещерах. Когда отряд Кадзи спустился с горы, Тангэ подошел к Кадзи и тихо, чтобы слышал только он один, сказал:

— Знаешь, Кадзи, что я решил? Как только встречу русских, сразу сдамся. Только без твоего согласия я не хотел бы этого делать.

Кадзи искоса посмотрел на Тангэ и ничего не ответил.

— Я не такой твердый, как ты, Кадзи. Да и свобода мне эта сейчас совсем не нужна. Лучше в плен сдаться. Отмерят сколько надо — и все тут. Как ты считаешь?

— Вчера вечером надумал? — спросил Кадзи. — Ну что ж, я этого ждал. — И почти неслышно добавил: — Ты не стесняйся, забирай с собой всех, кто хочет сдаться…

Лесная просека поросла высокой травой. В этой осенней траве людей почти не было видно. С тех пор как здесь поработали топором, прошло, видно, времени немало. Сваленные когда-то деревья сгнили. Когда на них наступали, они беззвучно рассыпались. Стоявшая стеной с обеих сторон тайга казалась бесконечной и дремучей. По-видимому, за все время ее существования только один раз здесь работали люди, делая эту просеку. В лесе тут не очень-то нуждались, раз его разработка шла такими темпами. Да, последний топор звенел здесь давно.

— Сплошная лиственница! Вот богатство-то! — простонал Наруто. — И чего мы жадничали, перли на юг, лезли в Центральный Китай? Работали бы как следует здесь совместно с китайцами — и все были бы сыты…

— Ты что это Накано Сэйго [x] подпеваешь? — ухмыльнулся Кадзи и задумчиво посмотрел на Наруто. — У японцев не было достаточно техники, чтобы быстро разработать богатства Маньчжурии. Конечно, все это не очень нравилось Америке и Англии, вот нам и дали тумака…

[x] Японский общественный деятель.

Остановившись, Кадзи посмотрел назад. Трава на просеке шевелилась зигзагами — солдаты шли, маскируясь в траве.

— А может, и правильно делали, кто его знает, — протянул Наруто, когда они снова двинулись вперед, — ведь на островах не прокормишь восемьдесят миллионов.

— Ты думаешь? — спросил Кадзи, посмотрев на молча шагавшего Тангэ. — Риса у нас ежегодно выращивается примерно шестьдесят-семьдесят миллионов коку [x], а ячменя — пятнадцать миллионов. И это, заметь, при феодальных отношениях в деревне. А на человека идет в среднем один коку в год. Так что прокормить было можно. Все дело в том, кто стоит у власти. Мы бы этим заправляли — так и сто миллионов прокормили бы. А что мы делали в Маньчжурии? Вспомнить противно! Вот потому-то сейчас и шляемся, как бродячие псы…

[x] Мера веса, равная 180,391 кг.

Внезапно Кадзи замолчал и прислушался. Из чащи до него донеслось приглушенное стрекотание пулемета.

— Ишь заливается! — почему-то одобрительно заметил Наруто.

— Страху напускает.

Сняв с плеча винтовку, Кадзи прибавил шагу. В отдаленном стрекотании было что-то планомерное, как на учении.

Через несколько шагов Кадзи снова остановился и приказал отряду залечь в траву.

Вскоре они услышали голоса и шелест раздвигаемых веток; прошло несколько томительных минут. Солдатам они показались вечностью.

И вот на просеку вышло человек тридцать солдат. Это были советские солдаты и бойцы китайской милиции. Они шли туда, откуда совсем недавно ушел отряд Кадзи.

Китайцы все время оглядывались, словно чувствуя, что поблизости кто-то прячется. Сейчас случайный зевок или покашливание могут погубить всех — трава зазвенит выстрелами и окрасится кровью. Все лежали не шевелясь в нервном напряжении.

Наконец отряд скрылся в чаще.

— Уж не к пещерам ли они? — спросил Тэрада.

Кадзи прислушался.

— За лесом проходит узкоколейка — они, наверно, к своим идут.

— Русские что-то на спине тащили, — сказал Наруто.

— Это огнемет. Если те, в пещерах, вздумают сопротивляться, они их сожгут.

— А что, если напасть на них сейчас внезапно, ведь они даже охранения не выставили, — сказал один из старослужащих солдат, подползая к Кадзи.

— Не болтай ерунды, — отрезал Кадзи, глядя на Тангэ. Тот, прислонив винтовку к дереву, снимал штык, — Значит, решился? — спросил он Тангэ.

— Да, когда вы пойдете, я останусь, а потом нагоню русских.

— Смотри, издали кричи, и руки выше поднимай. Если начнется стрельба, я вернусь. — Кадзи отвернулся.

— Ну что ж, прощай, не знаю, свидимся ли.

Это расставание было намного горше для обоих, чем то, в госпитале. Их лица стали строже, суше, так же как и сердца. Слишком много крови повидали они за последнее время, да и смерть таскали у себя на спине ежечасно.

— Все бывает. Может, и свидимся, если в живых останемся. Ну, ступай в лес, а мы тронемся.

Когда Тангэ пошел, Кадзи сказал ему вдогонку:

— Может, ты прав, а я заблуждаюсь…

— Кто знает…

Тангэ грустно улыбнулся.

— Знаю одно, благодаря тебе я еще хожу по земле.

Кадзи помахал рукой. На душе у него было тоскливо.

— Куда Тангэ делся? — спросил у Кадзи Ямаура, беспокойно оглядываясь по сторонам.

— А тебе что за забота? — ответил за Кадзи Наруто. — Ты одно знай — свою шкуру береги.

— Тангэ давно изверился в удаче, — сказал Тэрада, — особенно после того, как шлепнул сумасшедшего у пещеры. У меня тогда даже мурашки забегали. Ничего не скажешь, решительный парень.

Кадзи продолжал идти молча, но мысленно он был с Тангэ. Верно, Тангэ уже встретился с русскими. Если все обойдется, его могут заставить показать путь к пещерам. Согласится ли на это Тангэ?

Рядом с Кадзи шел Комуку.

— Кажется, выстрелов не слышно.

— Какие там выстрелы! — Комуку хитро улыбнулся. — Они каждого приютят, кто им сдастся. И чего нам на юге делать, в толк не возьму. Разве плен — бесчестье?

— А кто тебя тут держит? — хмуро спросил Кадзи. — Брось винтовку и беги к ним. Я-то знаю, для чего иду. Может, и зря, конечно. Но что поделаешь? Не я затевал войну. И хоть на мне немало пятен, не думаю, что плен — лучшая баня, чтобы их смыть. Война кончилась, с меня хватит, я хочу жить для себя. Ты вот говоришь, чего мы идем на юг. Но ведь и меня ждут не райские кущи. Просто иду туда, откуда меня на фронт погнали.

Да, он идет просто так, на всякий случай. И если там не окажется Митико, значит, война отняла у него все. Ведь жить без надежды нельзя, без нее — смерть.

— Война есть война, — невесело продолжал Кадзи. — От нее ничего хорошего не жди. И все же я иду, иду из последних сил и радуюсь, что иду сам, по своей воле, а не по чужому приказу. Хватит слушать приказы других…

Кадзи напрасно убеждал себя, что теперь он хозяин себе. Вот уж больше месяца он делал то, что никак не вязалось ни с его желаниями, ни с его душевным укладом. И чем дальше он был от своего истинного я, тем больше за него цеплялся. Он отлично сознавал этот парадокс и стремился утверждать свое я, остаться верным себе.

На лес опустились фиолетовые сумерки. Неожиданно Кадзи увидел впереди домик. По-видимому, раньше он принадлежал лесорубам.

— Верно, пустой, — сказал Наруто, высовываясь из травы. — Ни людей, ни дыма не видно.