Западное Средиземноморье. Судьбы искусства - Татьяна Каптерева

Последующий процесс преодоления кризиса и политической анархии лишь на некоторое время отсрочил падение рабовладельческого строя. Система домината в правлении Диоклетиана создала видимость стабилизации. Соправитель Диоклетиана Максимиан в 296 году жестоко подавил восстание в Африке, отпраздновав пышный триумф в Риме. Проведенные Диоклетианом реформы по укреплению административного и военного управления провинций привели к изменениям в структуре Африки, поделенной отныне на большее количество областей, и к реогранизации оборонительных зон. Наступившее умиротворение не смягчило внутреннего напряжения, в атмосфере которого жило африканское общество. Его обострению способствовало раннее развитие христианства в среде как сельского, так и городского населения. Уже к середине III века африканская церковь необычайно укрепилась. Как известно, именно в Африке возникли первые и древнейшие памятники христианской литературы на латинском языке. Несомненный интерес представляет и христианское искусство последних веков империи.

Если время расцвета художественной культуры эпохи римского владычества в Северной Африке было сравнительно недолгим, то количество созданных произведений – весьма значительным. Их исследование и изучение вызвало к жизни огромную научную литературу.

Наука об античной Африке зародилась в последние десятилетия XIX столетия. Главенствующая роль принадлежала открытиям и исследованиям французских археологов. Их работы, которые давно стали классическими, во многом определили общую направленность более поздних трудов. В этой области науки успели сложиться свои устойчивые стереотипы, в чем заключается одна из больших трудностей для исследователей, стремящихся отойти от далеко не безупречной схемы. Вместе с тем историческая наука о Римской Африке непрерывно развивается. На африканской земле, поразительно богатой памятниками искусства и эпиграфическим материалом, идут непрестанные изыскания. Бесчисленны руины городов и древних поселений, особенно в некоторых областях Алжира и Туниса. Кажется поистине неисчерпаемым обилие великолепных напольных мозаик. Многое, однако, еще не опубликовано, а многое требует длительных раскопок и систематического изучения.

Но если завоевания исторической науки в области изучения Римской Африки бесспорны, то гораздо скромнее разработаны вопросы самого искусства, памятники которого трактованы чисто описательно. В научно-популярных работах странам Магриба отводилась, и во многом, увы, отводится и сейчас, роль далекой и малоизвестной художественной периферии. Обширная область африканского античного художественного наследия остается уделом узкого круга специалистов.

Немаловажен тот факт, что памятники римской цивилизации в Африке стали исследоваться сравнительно поздно. Своего рода хрестоматийным примером в общих работах служит город Тамугади (Тимгад) в Алжире1. Но раскопки этого города были начаты еще в конце 1880 года. Между тем более богатые города на средиземноморском побережье Африки – Великий Лептис и Сабрата – освободились от песков Ливийской пустыни незадолго до Второй мировой войны. Орелолом легенд окружен образ Карфагена. Однако созерцание остатков Карфагена, дважды трагически исчезнувшего с лица земли и в своем пуническом, и в своем римском обличье, вызывает чувство невольного разочарования. Менее известны, но несравненно более захватывающи образы других архитектурных ансамблей – тунисской Тугги или алжирского Куйкуля, города, с которым так слилось его позднее арабское название Джемила, то есть Прекрасная. Лишь в недавние годы вызваны к жизни памятники Марокко. Мало кто знает о существовании в Северной Африке великолепного амфитеатра, который высится ныне в пустынной местности, где некогда был расположен богатый город Тиздр. Многие открытые в Магрибе мозаичные картины могли бы стать украшением крупнейших музеев мира. Вместе с тем состоявшийся в Париже в 1963 году первый международный коллоквиум, посвященный искусству греко-римской мозаики, показал, что огромная активность раскопок и обилие открытого материала в римских провинциях, где безусловно доминирующее положение заняла североафриканская школа, опередили исследовательскую работу.

Богатое художественное наследие магрибинских музеев также еще не получило должного признания. Между тем заслуживает внимания сам факт существования музеев такого масштаба и такого высокого уровня, как национальные музеи в Тунисе и музеи древностей в городах Алжире и Рабате, как замечательное собрание античной пластики в Шершеле, или то обстоятельство, что при раскопках почти каждого города организована пусть небольшая, но превосходно составленная экспозиция, расположенная нередко под открытым небом. И там, где на месте древних центров воздвигнуты новые города, музеи любовно хранят произведения ушедших веков. Так, одно из самых ценных собраний римской мозаики, открытой в окрестностях древнего Хадрумета, нашло пристанище в средневековой крепости тунисского города Суса. Сквозь бойницы могучей постройки видны гавань и белый современный город, а рядом на стенах мерцают огромные мозаики, составляющие то пышные узоры, то поразительные по наблюдательности изображения натуры и реальной жизни. В каком-то удивительном единстве сливается в этом вознесенном над городской сутолокой музее многотрудный опыт сменявших друг друга поколений с неустанным, столь присущим людям стремлением к прекрасному.

То, что памятники североафриканской художественной культуры остались еще вне поля зрения широкого круга ученых и любителей искусства, нельзя объяснить только недостаточным знанием самого материала.

Для представителей старшего поколения европейской науки, воспитанных в духе нормативной эстетики Винкельмана, была характерна заниженная оценка искусства всей варварской периферии Древнего мира. Традиционная европоцентристская концепция, согласно которой в североафриканском наследии достойной внимания признавалась импортированная греко-римская традиция, оказалась на редкость устойчивой. Лишь некоторые крупные ученые сумели по-новому взглянуть на искусство древней Африки, встать на его защиту.

Но в наше время можно заметить и другую крайность. Стремление утвердить в искусстве провинций своеобразие варварских, то есть неантичных форм, эстетику примитива и геометрической условности, стремление, которому сопутствует чрезмерное увлечение этими формами, ведет к утрате историзма, к неизбежной модернизации и искажению художественного процесса. То, что оказывается свободным от античного наследия и несет в себе «чистое варварское начало», где отсутствует изобразительность и преобладает магическая первооснова, приобретает в результате особую и высшую эстетическую ценность. В подобной тенденции сильнее выражен дух времени с его модными течениями и вкусами, нежели строгий научный анализ. Но такая трактовка симптоматична уже потому, что она отражает возросший в ХХ веке интерес к искусству римской периферии.

Вместе с тем этот интерес сосредоточился главным образом на искусстве западных европейских провинций, в меньшей степени захватив Северную Африку. Уже в объяснении данного факта можно уловить отличительные черты африканского провинциального искусства. Прежде всего, в нем по сравнению, например, с галло-германским или англо-саксонским искусством гораздо устойчивее выражен элемент традиционности, который в известной мере сглаживает его местный, неантичный характер. Иными словами, искусство это менее «варварское».

При этом памятники римского времени в западных провинциях уже несли в себе предчувствие будущего, играя роль первых камней фундамента, на котором выросло искусство средневековых стран Европы. Иная судьба у римского искусства Африки, которое не принесло столь обильных всходов.

Северная Африка снабжала Рим первосортной пшеницей и оливковым маслом прекрасного качества. Археологические раскопки обнаружили здесь множество прессов и целые кварталы маслодельческих мастерских. Особенно обширные области оливковых плантаций тянулись к югу. Им было уготовано место самой природой. И сейчас кажется, что уходящие по плоским равнинам Туниса ряды корявых, словно несущих бремя веков оливковых деревьев произрастали с глубокой древности. Плодородная африканская провинция влекла к себе римских магнатов. Огромные земельные массивы принадлежали императору и сенатской знати. Развитие крупного частного землевладения, обширных латифундий или сальтусов – одна из характерных особенностей аграрного строя Африки. Наряду с крупной собственностью в Африке существовало среднее и мелкое землевладение. Оно преобладало там, где процветало зерновое хозяйство, в северных и северо-восточных примыкавших к морю областях, речных долинах Туниса и Алжира. Для этих мест типична рабовладельческая вилла. Центром земледельческих районов были города – опорные пункты романизации.