Короткие пьесы - Людмила Ансельм

Ксения. Когда же ты понял?

Миша. Наверное, после провала нашей пьесы «Бесы» по роману Достоевского, на Бродвее… Мы репетировали эту пьесу два года…

Ксения. Критика была ужасная, как будто они все договорились тебя уничтожить…

Миша. Они в самом деле меня уничтожили, долгое время я не мог оправиться…

Ксения. Зачем тебе понадобилось ставить эту пьесу?

Миша. Тогда весь мир… сошел с ума. В Европе – фашизм, в России – коммунизм. Я хотел предупредить американцев, что и с Америкой может случиться то же самое…

Ксения. Слава Богу, пока не случилось…

Миша. Мне тогда казалось, эта тема должна заинтересовать американскую мыслящую публику… А им было скучно…

Ксения. На самом деле, провал пьесы был первым предупреждением, что ты чего-то не понимаешь… Тебе надо было подстраиваться под интересы американской публики…

Миша. Пока живу здесь, все время подстраиваюсь и никак не могу понять… что эту публику интересует…

Ксения. Поэтому ты звонишь Юлу с глупыми идеями. А руководители студии знают, публика хочет, чтобы Мэрилин Монро развлекала ее в смешных кинокомедиях, а не в серьезных театральных постановках…

Миша. Но я всегда верил в великую миссию театра… (Пауза.) И верю до сих пор…

Ксения. Миша, никакой миссии нет…

Миша. Тогда зачем я стал актером? Ты хочешь сказать, только для того, чтобы паясничать и смешить, публику?

Ксения. Именно… Люди работают целый день, устают, приходят в театр, чтобы отвлечься от повседневности… Что плохого, если они хотят развлечься и немного посмеяться?

Пауза.

Миша. Ксения, последнее время мне снится один и тот же сон. Я сижу в своей артистической уборной в Москве, накладываю на лицо грим, сейчас мой выход на сцену, я играю «Гамлета», волнуюсь, слышу звонок, иду на сцену, передо мной темный молчаливый зал… И я говорю в эту пустоту. «Быть или не быть?», потом повторяю эти слова почему-то по-английски. «Ту би, ор нот ту би»… и просыпаюсь… Понимаю, где нахожусь, и меня охватывает такая тоска… Я знаю, мне уже никогда не сыграть «Гамлета»…

На глазах у Миши появляются на глазах слезы. Он берет дрожащими руками сигарету и закуривает. Ксения не останавливает его.

Ксения. Миша, но ты уже играл Гамлета в России… И совсем неплохо…

Миша (усмехаясь). Вот именно, «неплохо»… Станиславский был недоволен моей игрой… Он считал, что амплуа трагического актера не для меня… Я только теперь понимаю, как надо играть эту роль… (Пауза.) Недавно я пришел к выводу, актеры, не должны эмигрировать… Мы совершили ошибку, когда уехали из своей страны…

Ксения (в замешательстве). Миша, что ты говоришь? Ты ведь знаешь, что сделал Сталин с известными актерами и режиссерами. С твоим другом Мейерхольдом?.. Он и тебя бы уничтожил…

Миша. Может быть, из уважения к моему знаменитому дядюшке он не тронул нас? Моя тетушка, актриса Книппер-Чехова, прекрасно здравствует в Москве и играет свои роли в театре. Ее никто не трогает…

Ксения (с ужасом в голосе). Это еще ничего не значит… Не смей так думать! Миша, дорогой, не забывай, мы живы только благодаря тому, что эмигрировали в Америку… А ты успел здесь многое сделать…

Миша. Что же я успел сделать, кроме того, что остался жив?

Ксения. Разработал метод обучения искусству актера… Написал и опубликовал две книги… У тебя много учеников, и среди них замечательные, знаменитые актеры…

Миша (с горькой усмешкой). Теперь я знаю, что напишут обо мне в некрологе. Умер племянник известного русского писателя Чехова, учитель Мэрилин Монро и Юла Бриннера…

Ксения. А еще Гарри Купера и Грегори Пека, и… и…

Миша. М-м-м-м… Мэрилин Монро…

Ксения. Прекрати! Вспомнила… Энтони Куина, Джека Николсона…

Миша (смеется). Хватит, хватит… Для некролога достаточно… Сдаюсь, ты меня обыграла… Стал забывать своих учеников… Старею…

Ксения. Просто у тебя, их так много, что невозможно всех запомнить…

Миша. Я попрошу, чтобы перед тем, как писать мой некролог, они обратились к тебе…

Ксения (машет руками). Прекрати! Хватит! Не хочу больше ничего слышать о некрологах… Фу! Накурил здесь, дышать нечем! (Собирается уходить.)

Миша (миролюбиво останавливает Ксению). Ксения, не сердись… Я виноват перед тобой… Прости мне мои увлечения…

Ксения (улыбаясь). Дождалась… наконец…

Миша. На самом деле… я люблю только тебя…

Ксения (растрогавшись). Миша, давно тебе все простила и… люблю только тебя…

Миша (с удовольствием затягивается последний раз сигаретой). Ксения, мы давно вместе, но так откровенно, пожалуй, ни разу не говорили… Я тебе очень благодарен…

Ксения (обрадовано). За мое признание?

Миша (с хитрой улыбкой). Не угадала… Наконец ты позволила мне спокойно докурить мою сигарету…

Ксения (рассерженная). Паясничаешь? Станиславский прав. «Никакой ты не трагик»… Твое место в цирке…

Миша (упавшим голосом). Почему в цирке?

Ксения (кричит). Хочешь играть Гамлета, а сам, а сам… шут гороховый!.. Вот ты кто!

Миша. Ксения, зачем ты так?

Ксения. Зачем? Когда ты перестанешь издеваться надо мной? (Уходит, обиженная.)

Миша кладет окурок в пепельницу. Сидит в задумчивости, затем решительно берет другую сигарету и вдруг неожиданно хватается за сердце и резко откидывается на спинку кресла. Сигарета падает на пол.

ЗАНАВЕС.

Неожиданная проблема

Майк – мужчина шестидесяти пяти лет.

Боб – приятель Майка, семидесяти лет.

Поздний вечер. Дом Боба. Взволнованный Майк прибегает к Бобу. Они друзья, и Майк пришел поделиться своей проблемой.

Боб. Майк, в чем дело? Ты такой взъерошенный. Что случилось?

Майк. У меня проблема…

Боб. Давай…

Майк. Что ты пьешь? Налей, пожалуйста… Горло пересохло.

Боб. Это виски. С водой или прямо?

Майк. Прямо.

Боб. За дружбу. (Чокаются и пьют). Слушаю, выкладывай, что случилось?

Майк. Моя жена отказалась со мной спать.

Боб. Подумаешь… В нашем возрасте это не проблема. Спи отдельно…

Майк. Не в этом дело… Отказалась со мной заниматься сексом.

Боб. Она твоя законная жена. Не имеет права. Требуй.

Майк. Если она не хочет… Я же не могу ее насиловать…

Боб. Как она объясняет отказ?

Майк. Раньше нравилось, а теперь говорит – нет. Что мне делать?

Боб. Да, дела… Может быть, ты ее обидел?

Майк. Как я ее мог обидеть? Не было ничего такого… Мы не ссорились.

Боб. Мог сказать что-то обидное…

Майк. Ничего обидного не говорил…

Боб. А во время секса?

Майк. Обычно все делаю молча.

Боб. А она?

Майк. Она что-то говорит, я не слушаю.

Боб. А вот это зря… Надо ее слушать и что-нибудь говорить в ответ.

Майк. Что я должен говорить?

Боб. Например, как тебе это нравится, как ты ее любишь, какая у нее красивая грудь… Что-нибудь такое, приятное… Сам понимаешь.

Майк. Кто тебя научил?

Боб. На собственном опыте…

Майк. Ты же развелся пять лет назад.

Боб. А мои подружки… Не учитываешь… Что ты предпринимал?

Майк. А что мне делать?

Боб. Уговаривать, убеждать.

Майк. Пробовал…

Боб. Она что на это?

Майк. Безрезультатно.

Боб. Понимаешь, женщины, они другие, им нужны эмоции.

Майк. Какие эмоции?

Боб. Ревность, разные переживания. Знаешь, чтобы я сделал на твоем месте? Я бы ей сказал: «Хорошо… Ты отказываешь мне, тогда не возражай, если я найду для секса другую»…

Майк. Знакомиться на улице? Я уже не в том возрасте…

Боб. Зачем на улице? Твоя соседка из квартиры напротив вполне может подойти… Ты видел, какая у нее фигура? Грудь, бедра и все остальное…

Майк. Видел, видел. Не подходит. К ней приходят мужчины прямо с улицы. Она проститутка.

Боб. Вот и замечательно!

Майк. Это опасно.

Боб. Дай подумать… (Пауза.) Ты знаешь, каждая женщина нуждается во внимании, в подарках. Пробовал ей что-нибудь подарить?