Генеральская звезда - Эл Морган

— Ну и как же, так вот и будем сидеть и ждать у моря погоды?

— Если не вернутся к девяти, пошлю на розыски двух солдат.

К девяти никто не вернулся, и капитан выслал патруль. Я показал на карте, где лежали наши убитые разведчики, и вскоре их подобрали солдаты похоронной службы. Патруль вернулся в час. Он не обнаружил ни малейших следов Бронсона и его людей, хотя пробрался до ручья и обшарил всю местность справа и слева от наших позиций.

— Что ж, — заметил капитан, — трупы тоже не обнаружены. Это уже кое-что.

— Не очень много.

— Согласен. Не очень много, но все же...

В четыре часа отец Бэрри отслужил мессу и раздал причастие. С наступлением сумерек для ознакомления с позициями прибыли командир и сержанты роты, назначенной для смены подразделения. Смена намечалась на десять часов.

В девять тридцать вечера, когда капитан, отец Бэрри и я сидели в блиндаже командного пункта, снаружи послышался голос:

— Можно войти?

Это был голос Бронсона!

Мы потушили свет, откинули прикрывавшее вход тряпье, и Бронсон спрыгнул в укрытие. Мы снова зажгли лампы.

— Нежданный гость, а? — широко ухмыльнулся Бронсон. — Пришлось немножко задержаться.

— Сукин вы сын, вот что! — воскликнул капитан.

— Так-то вы приветствуете своего полкового командира!

— Как ты себя чувствуешь, Чарли? — спросил я.

— Лучше некуда. Как Бад?

— Неважно. Отправили в госпиталь. Где ты пропадал? Что произошло?

— У нас кончились боеприпасы. Немцев было двенадцать человек, не считая убитого мною. Прорваться мы не могли, хотя Пит настаивал. Он утверждал, что немцы не берут пленных.

— Так оно и есть, — подтвердил капитан.

— А на этот раз взяли.

— Как?!

— Да, да. Перед тем как отправиться с группой, я снял погоны, а эмблему старшего офицера машинально сунул в карман. Когда стало ясно, что от немцев нам не уйти, я приколол ее к воротнику и стал ждать. Посмотрели бы вы на их физиономии, когда они подошли! Мы даже не подняли рук — просто сидели на земле и глазели на фрицев. Один из них уже совсем собирался прикончить нас, да и прикончил бы, если бы старший группы вовремя не заметил эмблему и не остановил нахала. Старший-то сразу смекнул, что подполковники на дороге не валяются. Во всяком случае, я надеялся, что он смекнул. Ну и они затеяли спор. Пит потом рассказал, что спор был о том, как поступить с нами. Они уже обнаружили своего убитого солдата, так что, сами понимаете, особого дружелюбия к нам проявить не могли. Старший настаивал: надо доставить нас к ротному командиру. Он, наверно, был страшно удивлен — в составе разведгруппы оказался подполковник! А наш Кочерыжка не удивился бы?

Одним словом, спорили они спорили, и вдруг вижу — побледнел мой Пит как мертвец. Спрашиваю, в чем дело, а он говорит: немцы решили доставить меня живым, а обоих солдат пристрелить. Правда, старший и от этого их отговаривал, доказывал, что если можно доставить одного пленного, то почему бы не доставить всех троих. По-моему, он просто растерялся, подумал, что и рядовые в действительности такие же важные птицы, как я. Кончилось тем, что они увели всех нас в свое расположение.

— А дальше? — спросил я.

— А дальше мы сбежали.

— Так просто?

— Почти. Привели они нас к себе уже перед самым рассветом. Командир роты даже смутился, когда меня доставили на командный пункт, — хоть и не бог весть какое, а все же начальство увидел перед собой. Начал я ему заливать. Мы-де возвращались с танцев, и у нас испортился джип. Он спрашивает, всегда ли я беру с собой на танцы автоматическую винтовку Браунинга. «Обычное дело», — отвечаю. Тогда он звонит по телефону и получает приказание доставить нас в штаб. Посадили нас на грузовик, приставили четырех немцев и отправили. Километра три отъехали в тыл, и тут по моему знаку ребята набросились на охрану и разделались с ней.

— Так просто?

— Почти. Наношу удар ногой ближайшему немцу, выхватываю у него винтовку и — прикладом по голове. А Пит изловчился расправиться с двумя фрицами сразу. Правда, одному нашему парню тоже крепко досталось.

— Карлайлу, — заметил капитан.

— Что? — не понял Бронсон.

— Парня звали Карлайл.

— Пришлось его бросить, другого выхода не было. Соскочили мы с Питом с грузовика — и в лес. Бежали так, что ветер свистел в ушах. Наткнулись на брошенный окопчик — в нем и прятались до темноты. Потом пробрались в наше расположение, и вот я перед вами.

— Так просто, — снова повторил я.

Бронсон кивнул.

— Вот именно. И потому не вижу оснований включать этот эпизод в донесение генералу Корридону. Как вы смотрите, капитан?

— Полностью согласен.

— Вот и хорошо.

Бронсон взглянул на меня.

— Капа, где ты раздобыл такую сорочку?

— Позаимствовал у отца Бэрри. Свою испачкал немного. Скажи, а немецкий офицер не спросил, всегда ли ты мажешь лицо ваксой, прежде чем отправиться на танцы?

— Знаешь, и в самом деле странно! Он и не заикнулся об этом.

— Тактичный немец, не правда ли?

— Я тоже так подумал. Послушай, у нас еще есть минут двадцать до прибытия смены. Как насчет блицпартии?

На этот раз он выиграл. Голова у меня была занята отнюдь не шахматами.

Около полуночи мы вернулись в штаб полка, и под свежими впечатлениями всего увиденного и пережитого я написал большой очерк о разведгруппе. Может, вам довелось читать? Многие газеты напечатали его на первой полосе. Он вошел в ряд сборников военных очерков и рассказов.

Я пробыл с Бронсоном еще дня три, потом перебрался в артиллерийский дивизион, а из него в танковую часть. С Чарли Бронсоном мне долго не удавалось повидаться, а когда мы наконец встретились, он уже был полковником.

Ла-Гуардия. 1953

Я зашел во временный штаб, разместившийся рядом с главной ротондой. Командовавший «парадом» полковник кивнул мне.

— Гарри, они, похоже, опоздают минут на сорок, — сообщил он.

— А может, его надо было доставить сюда на гражданском самолете? — ехидно осведомился я.

— Очень смешно, — рассердился полковник.

Наступило время снова взглянуть на Маргарет. Она все еще беседовала с Айрин Миллер.

— Поженились мы через три недели после того, как Чарли выпустили из Вест-Пойнта, — рассказывала Маргарет.

— А знакомы были долго? — поинтересовалась Айрин.

— С детства. Отец Чарли был военным, и их семью, как и другие военные семьи, часто перебрасывали с места на место. Но все-таки корни оставались в Фоллвью, и после смерти мужа — он погиб во время первой мировой войны — мать Чарли окончательно переселилась в этот город. Жили они через три дома от нас. Дедушка и бабушка Чарли тоже проживали в Фоллвью.

— Вы вместе учились в школе?

— В общем да. Правда, я старше Чарли, и мы учились в разных классах. Чарли больше дружил в школе с моей сестрой Элен.

— Да?

— Они примерно одного возраста.

Я решил, что, пожалуй, им пора кончать беседу.

— Извини, Айрин, но мне придется на время позаимствовать миссис Бронсон.

— Что ж поделаешь, Гарри! Заимствуй! Спасибо, что дал возможность быть с ней столько времени.

Думаю, Маргарет без особого удовольствия слушала разговор, в котором она фигурировала как некая вещь, которую можно позаимствовать.

— Спасибо, миссис Бронсон, — сказала Айрин.

— Не стоит, я с удовольствием поболтала с вами.

— Вам есть кем гордиться.

— И есть кого ждать с нетерпением.

Два очка в пользу Маргарет!

Айрин ушла, и мы снова остались вдвоем.

— А ждать еще полчаса, не меньше, — заметил я.

— Чарли опять все портит, как всегда.

— Скажи, Маргарет, он когда-нибудь рассказывал тебе, как мы с ним ходили в разведку?

— Ты потом написал об этом очерк? Он показывал мне вырезку. А что?

— Ничего. Просто я тогда не заметил, чтобы он что-нибудь испортил.

— Вас ушло семеро, а вернулось трое.

— Четверо, включая сержанта.

— Он, кажется, умер?

— Да.

— Как только Чарли приложит к чему-нибудь руку, люди умирают. Постоянно так. Не удивлюсь, если самолет, который мы сейчас ждем, потерпит аварию.

— Вот это жена, нечего сказать!

— Что ты вообще знаешь о женах?

— Знаю все, что надо... Расскажи-ка лучше, как ты играла в бридж.

— Я могла бы рассказать очень многое, не забывай об этом. Хотела бы я взглянуть, стал бы ты тогда гордиться своим драгоценным генералом?

— А знаешь, ведь я, кажется, еще ни разу не поблагодарил тебя за хлебные батоны.

— Что еще за батоны?

— Маргарет, ты забываешь свое преступное прошлое. Разве ты не помнишь, как засовывала бутылки с виски в хлебные батоны?

— Как не помнить, — улыбнулась Маргарет.

— А помнишь, что тебе надлежит делать после прибытия самолета?

— Улыбаться, обнимать его, смотреть ему в глаза, пока снимают фотографы и кинооператоры. Не помешает, если я немного всплакну. Совсем капельку, как и полагается леди.