Генеральская звезда - Эл Морган

Внезапно словно земля разверзлась передо мной. Еще ничего не видя, я остановился как вкопанный. Бронсон, отшвырнув винтовку, вихрем пронесся мимо меня, я невольно бросился за ним и чуть не упал, споткнувшись о тело солдата, который только что шагал передо мной. В спине у него торчал нож. Немного дальше валялся второй труп — это тоже был кто-то из наших. В следующее мгновение я понял причину доносившегося до меня шума: немец опрокинул сержанта навзничь и прижал к земле. В его руке уже блеснул нож, но Бронсон подоспел вовремя — снова блеснуло лезвие ножа, послышался стон. Бронсон оттащил немца и перевернул на спину. Он был мертв.

Сержант не вставал, и я наклонился над ним.

— Под ребро ткнул, — прошептал он.

Я осторожно ощупал рану, моя рука сразу стала влажной и липкой.

— Сукин сын, ловко он разделался с Робби и Доном! Они не слышали и не видели его. Потом подкрался ко мне, прыгнул и схватил за горло, так что я ничего не мог поделать. Должно быть, с фланга подполз.

— Заткнись, — бросил Бронсон.

— Он тут, наверно, не один, — бормотал сержант.

— Да помолчи же ты! Знаю без тебя, не первый раз в разведке.

Подошли Пит и солдат, двигавшийся в цепочке позади меня.

— А остальные? — шепотом спросил я.

— Мертвы, — ответил Пит.

— Далеко отсюда до наших линий? — спросил я.

— Да примерно...

— Заткнись, сержант! — вполголоса прикрикнул Бронсон. — До наших передовых постов около километра. Немец с ножом был тут не один, это факт. Значит, нас обнаружили и готовили засаду. Кто-то из них двоих — Робби или Дон — наткнулись на фрица, и он разделался с ними. Вы уверены, они действительно мертвы?

— Никаких сомнений.

— Послушай, Капа, — обратился ко мне Бронсон, — есть у меня для тебя работенка.

— Что ж...

— Ты запомнил, какие сведения мы передали Питу там, у ручья?

— Запомнил.

— Прекрасно. Назначаю тебя замыкающим вместо Пита. Останешься здесь с сержантом. Пистолет еще у тебя?

— У меня.

— Вот и хорошо. Теперь слушай внимательно. Оставайся здесь в укрытии. Мы трое свернем сейчас влево — отвлечем внимание немцев. Проползем метров двести и откроем огонь. Как только услышишь, немедленно взваливай сержанта на спину и несись к нашим позициям. Лети как птица.

— Ради бога, оставьте меня тут! — попросил сержант. — В темноте немцы все равно не найдут, а днем вы придете за мной.

— Довольно, сержант, — оборвал его Бронсон. — Слушай, что говорят старшие... Вообще-то, Капа, до наших позиций рукой подать, в другое время мы попытались бы прорваться, но с раненым на руках — сам понимаешь... Черт возьми, а где же моя винтовка?

— Бросили, когда побежали на помощь сержанту, — отозвался Пит. — Но я ее подобрал. Вот она.

— Солдат в бою никогда не бросает своего оружия, — назидательно заметил Бронсон.

— На сей раз я прощаю вас, сэр, — произнес сержант.

— Ну хорошо, пошли. — Бронсон чинно пожал руку сначала мне, потом сержанту.

«Прямо как в театре», — подумал я.

— Желаю успеха, — сказал Бронсон.

— И вам тоже, — ответил я.

Подполковник и оба солдата ушли.

— Вы знаете, как переносят людей пожарные? — спросил сержант.

— А как же! У меня в роду все пожарные, — пошутил я.

— Извините, если я запачкаю вас кровью.

— Пустяки. Как самочувствие?

— Хуже некуда. Рана донимает.

— А где ваш пакет с кровоостанавливающими средствами? Каждый солдат должен его иметь.

— Должен-то должен, но в таких случаях начальство считает, что и пакет может производить шум.

Нам, наверно, не следовало разговаривать, но я почему-то решил, что теперь нет смысла соблюдать осторожность. При желании фрицы уже давно могли бы нас найти. Вряд ли пожилой военный корреспондент с пистолетом, из которого он не умеет стрелять, и раненый сержант представляли для них опасность. Разговор отвлекал меня от удручающего зрелища: сержант с кровоточащей раной в боку и мертвый немец, уставившийся в небо остекленевшими глазами.

Внезапно слева от нас послышались винтовочные выстрелы, и сразу же в ответ застрочили немецкие автоматы. Бронсон наконец нашел то, что искал. Одновременно заговорили обе полуавтоматические винтовки ушедших с ним солдат. Итак, стреляли трое, но я надеялся, что немцы слишком заняты, чтобы догадаться об этом. Взвалив сержанта на плечи, я побрел к нашим окопам. Не знаю, далеко ли было до них и сколько времени я шел. Сержант без умолку болтал, прерывая свой монолог в ту минуту, когда боль становилась совсем уж непереносимой. Его кровь пропитала мою куртку, она была липкой и, как ни странно, холодной.

Выстрелы гремели почти непрерывно, и я невольно спрашивал себя, надолго ли у Бронсона хватит патронов. Тщетно пытался я вспомнить, сколько обойм он захватил с собой, и в конце концов обратился с этим вопросом к сержанту.

— Всю свою жизнь... всю свою солдатскую жизнь я ходил в разведку, — твердил сержант. — Кто бы мог подумать, что схлопочу такой удар ножом...

— Сколько обойм взял с собой господин подполковник?

— Не знаю, не знаю... Так ловко схватить за глотку... И я, как котенок, в его руках! Вшивый мерзавец! Сволочь!

Внезапно передо мной словно из-под земли выросли двое. Круто повернувшись, я побежал туда, откуда шел, но сержант был слишком тяжел, и неизвестные сразу же настигли меня.

— Постой, друг! К фрицам торопишься? А что с Бадом?

Только теперь я понял, что это были наши солдаты с поста боевого охранения. Я уже успел забыть, что они предупреждены о нашем возвращении и должны нас поджидать. Заслышав стрельбу, они сообразили, что с нами что-то стряслось, и держались наготове. Солдаты помогли мне донести сержанта до окопов, позвонили по телефону, и минут через десять к нам приползли двое санитаров. Когда сержанта укладывали на носилки, он повернулся ко мне.

— Спасибо, Гарри, — проговорил он. — Будешь писать, смотри не искази мою фамилию, ладно?

— Ладно, ладно. Береги себя и поправляйся.

— Передай спасибо и подполковнику... Столько хлопот вам обоим доставил... Извините...

Раненого унесли, а я отправился на командный пункт роты, передал капитану собранную информацию, присел рядом с отцом Бэрри, все еще занятым солдатскими письмами, и, обливаясь от волнения потом, стал поджидать Бронсона и остальных.

— Ну и влетит же мне от Кочерыжки! — горестно заметил капитан. — Зачем только я позволил Бронсону отправиться с разведгруппой!

— Только теперь спохватились, капитан?

— Будто вы не знаете Бронсона, Уильямс. Смог бы я, по-вашему, удержать его, если бы даже он и не был старшим по званию?

— Вряд ли.

— То-то и оно. Разведка на передовой — дело обычное. Будничное занятие, вроде получения пайка. Так вот... нашему Старику вдруг вздумалось отправиться с разведгруппой. Ему, видите ли, надо держать руку на пульсе, обязательно знать, как ведет и чувствует себя в подобных случаях простой солдат... Что ж, на здоровье! Мне-то что? Разведгруппы действуют у нас каждый день, и ничего с ними не происходит, хотя бывают исключения. И нужно же было случиться, что исключением оказалась именно ваша группа! Что я доложу Кочерыжке, зачем Бронсон отправился к немцам, если у нас тут тишина и спокойствие? Ну, укажу я в донесении, что пропал, дескать, без вести, так? А генерал спросит: «Как же это вы допустили, что ваш полковой командир пропал без вести?» Не отвечать же мне: «Да так вот, пропал, и все тут». Нет, снимет с меня генерал стружку!

— Не рано ли вы сокрушаетесь, капитан?

— А знаете, Бронсон взял с собой от силы шесть обойм к винтовке. Вы же слышали стрельбу. Он пытался отвлечь немцев от вас и от Бада. Вести длительную перестрелку он не мог — патронов бы не хватило, вот он и решил перехитрить немцев. А ведь немцам не всегда хочется, чтобы их облапошивали.

— Когда, по-вашему, самое позднее они должны вернуться?

— Если к полудню не придут, можете садиться за некролог.

— Почему к полудню?

— Да потому, что немецкие разведгруппы на рассвете возвращаются в свое расположение. Если Бронсон не появится к двенадцати дня, ждать бесполезно.

— Может, их просто захватят в плен?

— Разведгруппы пленных не берут, если не имеют специального приказа добыть «языка». Время от времени мы посылаем разведку именно с такой задачей. В тех, например, случаях, когда есть данные, что на наш участок переброшена другая часть противника и надо узнать, какая именно. Вообще же для разведгруппы важно всегда сохранять высокую подвижность, а пленные только связывают...

— Как пожилые корреспонденты и раненые сержанты.

— Примерно.

— Ну и как же, так вот и будем сидеть и ждать у моря погоды?

— Если не вернутся к девяти, пошлю на розыски двух солдат.

К девяти никто не вернулся, и капитан выслал патруль. Я показал на карте, где лежали наши убитые разведчики, и вскоре их подобрали солдаты похоронной службы. Патруль вернулся в час. Он не обнаружил ни малейших следов Бронсона и его людей, хотя пробрался до ручья и обшарил всю местность справа и слева от наших позиций.