Леди Элизабет - Элисон Уэйр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Король угрожающе наклонился.
— Она мне не нравится. Нисколько не нравится! — пролаял он. — Она далеко не так хороша, как утверждали вы и другие. И знай я раньше, она вообще никогда бы не приехала в наше королевство!
Он снова опустился в кресло, похожий на льва, изготовившегося к прыжку:
— Чем мне утешиться, мастер Кромвель? Чем?
У Кромвеля был такой вид, будто он только что получил удар под дых.
— Сир, контракт подписан и обговорен. Могут возникнуть сложности… — Взглянув на лицо своего господина, он быстро добавил: — Но я все тщательно обдумаю и попытаюсь найти какой-нибудь выход.
— Лучше найдите, — сказал король. — Вы втянули меня в эту историю, вам и выкручиваться!
Кромвель побитым псом выскользнул за дверь. Генрих кивнул менестрелям. Те начали играть, и придворные, облегченно вздохнув, вернулись к приглушенным разговорам. Элизабет стало неуютно. Не такого Нового года она ждала и теперь опасалась, что, возможно, новой мачехи у нее так и не будет.
Не могла она и понять почему — ведь принцесса Анна на картинке была такая красивая! Что в ней не понравилось отцу?
Она поняла, что король внушает что-то герцогу Норфолку, сидевшему слева от него.
— Бедняки женятся на ком хотят, — сетовал Генрих, — но принцы имеют то, что дают. Кому доверять?
— Вашему величеству плохо служат, — заметил герцог, сочувственно качая головой. — В этом нет никаких сомнений.
— Верно, — печально согласился Генрих. — Но неужели я обязан влачить ярмо? Неужто нельзя ничего сделать?
— Будем надеяться, мастер Кромвель что-нибудь придумает, сир, — утешил короля герцог.
К удивлению Элизабет, его тонкие губы изогнулись в коварной улыбке.
На следующий день двор переехал в Гринвич, хотя никто теперь не знал, состоится ли там королевская свадьба. Король накануне рано покинул празднество, и с тех пор его никто не видел. Мастер Кромвель тоже где-то прятался.
Перед отъездом Элизабет нанесла прощальный визит своему брату Эдварду, которому вскоре предстояло отправиться в замок Хертфорд. За последние дни она виделась с ним несколько раз, и теперь он встретил ее с неподдельной радостью.
— Лизбет! — воскликнул он, когда она вошла в комнату, и бросился к ней с распростертыми объятиями.
Несмотря на его властные манеры, он оставался очаровательным малышом, любовь к которому переполняла сердце Элизабет.
Его служанка присела в реверансе. Элизабет остановилась, узнав леди Брайан.
— Миледи Элизабет, рада вас видеть, — сдержанно сказала женщина.
— Спасибо. — Элизабет коротко кивнула, до сих пор ощущая боль от расставания с бывшей гувернанткой. — Я хочу увидеться с милордом принцем.
Леди Брайан поняла намек.
— Я позову госпожу Пенн, — молвила она и удалилась.
— Я еду в Гринвич, — объяснила Элизабет Эдварду, посадив его на колени. — Я пришла попрощаться. Мне нужно спешить. Даст Бог, скоро снова увидимся, милый братец. Да хранит тебя Господь.
Поцелуй, реверанс — и она ушла, не заметив слезы, скатившейся по щеке мальчика, когда за сестрой закрылась дверь.
— Королевская свадьба состоится завтра! — возбужденно сообщила Кэт, входя в комнату Элизабет. — Я слышала разговоры придворных.
— А можно мне пойти? — спросила Элизабет, отрываясь от книги. — Я могу надеть новое голубое платье.
— Не уверена, миледи, — с сомнением ответила Кэт. — Вам придется подождать приглашения.
— Надеюсь, можно, — сказала девочка. — Завтра Двенадцатая ночь. Будет пир и праздник. Мне так хочется там побывать!
Но шли часы, а король так за ней и не послал.
Элизабет крайне расстроилась, узнав наутро, что свадьба уже состоялась — скромную церемонию провели в часовне.
— Не важно, — сказала Кэт. — Зато есть добрая весть: сегодня вы можете присутствовать в зале приемов вместе с королем. Будет представление, танцы и обычные торжества в честь Двенадцатой ночи.
Элизабет радостно захлопала в ладоши. Это она любила больше всего…
— Думаю, голубое платье будет в самый раз, — улыбнулась Кэт.
Король, раскрасневшийся от вина, злобно взирал на актеров, нервно разыгрывавших представление, в котором Гименей, бог брачных уз, благословлял свадьбу Орфея и Эвридики. Юные девушки из знатных семей, одетые в развевающиеся белые платья, пели хвалебные песни во славу брачного союза, извиваясь в замысловатом танце.
Игра актеров и их прекрасное пение завораживали Элизабет, но в не меньшей степени ее интересовала новая королева, чопорно восседавшая рядом с королем, с улыбкой на угловатом лице, нисколько не подходившей к ее глазам с тяжелыми веками. Элизабет она казалась совсем не похожей на свой портрет, а ее иноземное немецкое платье выглядело пугающе отталкивающим, к тому же ему недоставало обязательного при дворе длинного шлейфа. Хуже всего, ужаснее даже, чем низкий гортанный голос, которым Анна приветствовала девочку, когда ее представляли двору накануне, был неприятный запах нестираного белья и тухлой рыбы, постоянно сопровождавший принцессу. Однако вела она себя достаточно дружелюбно и хорошо относилась к своим новым падчерицам, так что Элизабет старалась не обращать внимания на ее изъяны, думая лишь, что скажет об этом отец, самый разборчивый мужчина на свете.
Тот явно не был доволен невестой, и несчастная женщина съеживалась от страха — неудивительно, ибо от хороших манер Генриха, которые он всячески пытался сохранить в последние дни, в итоге не осталось следа, и никто больше не сомневался в его несказанно мрачном расположении духа. Вопреки своему обычаю он не аплодировал актерам, и тем пришлось выступать в гробовой тишине.
Гименей обратился к его величеству, напоминая ему о предстоящих радостях на брачном ложе. Элизабет многого не понимала, но ее отец явно не испытывал никакого восторга.
Когда представление закончилось и актеры с облегчением покинули зал, королевский шут Уилл Сомерс попытался развеселить короля прибаутками, но Генрих продолжал сидеть чернее тучи, сузив глаза, и Сомерс опрометчиво решил воспользоваться своей должностной неприкосновенностью:
— Мы что, мешаем тебе развлечься, Гарри? Давай, не тяни! Тащи свою суженую в постель да отдери ее как следует!
Король ударил кулаком по столу так, что все подпрыгнули.
— Хватит! — рявкнул он. — Придержи язык, шут. Не забывай, здесь королева и другие дамы.
Жестом прогнав Сомерса, он вновь подал знак музыкантам:
— Играйте!
Грянула музыка — ритмичная мелодия, сопровождавшаяся энергичным барабанным боем. Генрих подозрительно обвел взглядом придворных.
— Что на вас нашло? — рыкнул он. — А ну, вставайте и танцуйте!
Несколько джентльменов поспешно поднялись, поклонились своим леди и повели их танцевать. Элизабет притоптывала в такт, молясь, чтобы кто-нибудь пригласил ее на танец, и тут увидела, как король со зловещим блеском в глазах повернулся к королеве.
— Не окажете ли мне честь, мадам? — осведомился он.
Королева Анна в замешательстве повернулась к своей переводчице, величественной немецкой матроне.
— Мадам, король желает пригласить вас на танец, — неодобрительно нахмурилась та, словно услышав самую нелепую и безнравственную просьбу на свете.
Генрих яростно уставился на матрону.
Лицо Анны вытянулось, и она что-то тихо молвила переводчице.
— Ваше величество, королева не танцует, — заявила та с целомудренной миной. — У нас в герцогстве Клевском нет танцев.
— Клянусь Богом, она будет танцевать! — услышала Элизабет гневный голос отца. — Уберите эту дракониху с глаз моих!
Когда протестовавшую женщину вывели за дверь, Генрих повернулся к Анне.
— Встать! — приказал он, поднимаясь.
Одного его тона было достаточно, чтобы понять смысл сказанного. Королева встала и покорно устремилась за ним. Она и в самом деле не умела танцевать, и придворные, затаив дыхание, наблюдали, как она споткнулась, сбилась с шага и с силой наступила на ногу королю. Тот поморщился, но промолчал, тяжело пританцовывая. Наконец танец завершился, и король повел раскрасневшуюся невесту назад.
— Мы удаляемся, — объявил он, и все придворные поднялись.
За Анной последовали ее фрейлины, за ними — король и его джентльмены. Элизабет услышала, как он пробормотал герцогу Норфолку:
— Милорд, если бы не интересы мира и королевства, я в жизни не сделал бы того, что мне придется совершить сегодня ночью!
Тяжко ступая, король вышел из зала. Кэт поспешно увела сонную Элизабет спать, опасаясь, что та может подслушать новые непристойные разговоры и пересуды придворных.
Элизабет видела множество взрослых писем и знала, что писать. Окунув перо в чернила, она медленно и тщательно вывела четким детским почерком: