Демосфера - Илья Новак

Хотя ума у Геосети все же нет: она разумна не в большей степени, чем накатывающий на пустынный песчаный берег океанский прибой, чем дуги водяных рифелей или морозные узоры кристаллизующейся на стекле влаги. Но оптимальные маршруты прохождения данных вычисляются словно сами собой, и потому связь с частным партнером Континентпола Михаилом Раппопортом была отличной.

По вечерней улице, озаренной высокочастотными токами — сиянием светящегося над Университетами воздуха, — они уже подходили к Общежитию, когда Дану пришлось сесть на скамейку. Он сказал Нате: «Подожди, меня вызывают», — вытащил из кармашка на ремне телемонокль, надел его и вставил штекер-спичку в крошечное гнездо под мочкой правого уха. Его короткая черная комфорт-куртка — комфортка — несла в себе множество хитрых карманчиков, соединенных проводами отделений и вшитых в ткань микрокапсул. Монокль же был навороченный, универсальный: закрывал не только глаза, но и часть ушных раковин, чтобы доносить до пользователя звуковой ряд, а еще от дужки вниз шла проволока с каплей микрофона на конце.

Его телесный комп, собственно говоря, не представлял собой ничего такого уж супервысокотехнологичного. Что может быть проще, чем имплантировать в позвонок крошечную серебристую фитюльку, голографический винчестер на пару терабайтов? Проц под правой лопаткой — тоже нехитрое дело. Нет, конечно, есть технологии и куда более простые, но и эта — не последний писк хай-тека.

Пока что на планете насчитывалось не так уж много пользователей Геовэба. Существовали интерфейсы, реагирующие непосредственно на ментальное усилие, на изменения бета-ритмов, но у Дана была обычная сенсорная пластина, подключенная к телемоноклю оптоволоконным шнурком. По ней приходилось водить пальцами или коротким пластиковым стрекалом, соединяя линиями квадраты с буквами и цифрами и отдавая таким образом команды.

Для максимальной интерактивности лучше всего лежать в емкости с жидкостью, удельный вес которой равен весу человеческого тела, имеющей такую же температуру, в изолированном помещении. Но и так было хорошо.

Хотя не очень: он чувствовал дуновение ветерка, ощущал ягодицами и спиной скамейку, а это отвлекало. Впрочем, ощущения казались далекими, их почти заглушали два потока синхронизированной информации, которыми монокль наполнял уши и глаза. Эмблема Геовэба — голубой шарик, заключенный в круглую клетку из пересекающихся под прямым углом тонких белых линий, — мигнула и исчезла.

Далеко внизу был электронный Парк — не только здания с офисами и игровые секторы, но еще и музеи, галереи, интерактивные библиотеки, базы данных по искусству, науке, истории, архивы, фонотеки и фильмотеки. В каждом здании имелись выходы на БГ-Библиотеку. Когда Антикопирайт победил, оцифровано было все — книги, фильмы, музыка, исторические и футурологические исследования, каталоги, научные труды, своды законов, нормативы и инструкции; в Сети происходили конкурсы, выставки, симпозиумы, искусствоведческие, научные и правовые дискуссии, постепенно здесь были зафиксированы все словари, учебники, энциклопедии и сочинения умнейших мыслителей, все идеи, понятия и образы… В основе Парка лежала программа Большой Гипертекстовой Библиотеки имени Лейбница и Нельсона. Там посредством перекрестных ссылок от статей к художественным образам, от тех к научным теориям, от теорий — к схемам и чертежам, от схем — к сводам законов и каталогам, оттуда — к оцифрованным картинам, голографическим изображениям статуй, записям спектаклей, старинным или новым фильмам, и так далее, и так далее — посредством этой сверхсложной паутины ссылок БГБ включала в себя всю созданную людьми инфомассу. Суперплотная связность, когда все имеет связь со всем, победила инфоэнтропию: импликативный порядок в БГБ был суперстабильным, никакая информация там никогда не терялась, никуда не пропадала, хотя найти ее зачастую было сложно. Сфера разума, некая рассеянная и всепроникающая субстанция, раньше имевшая скорее умозрительный, неявно-мистический вид, проявилась в Интернете, влилась в него, как вода в бутылку, и Данислав периодически принимался, задумчиво хмуря лоб, размышлять о том, что Сеть — это воплощенная ноосфера. Впрочем, у данной мысли не было продолжения. Этакая многозначительная философическая максима, из которой он не мог вывести никаких дальнейших интересных умозаключений.

Но сейчас Дан находился куда выше Парка. Он увидел накрытую прозрачным голубым куполом долину, огромный диск, испещренный бесчисленными разноцветными линиями, составляющими квадраты, в которых были равнобедренные треугольники, в которых были ромбы, в которых были круги, в которых были пентаграммы, в которых были гексаграммы… Сервер Континент-пола, существующий не на винчестере, но висящий прямо посреди завихрений магнитного поля. Каждый фрактальный набор — точка связи, хотя никого вокруг Дан не видел. Еще бы, у них ведь секретность, не хватало, чтобы все агенты, информаторы и доносчики, с которыми штатному следователю Континентпола приспичило связаться через Геовэб, могли наблюдать аватары товарищей по оружию, стоящие в соседних фракталах.

Зато Раппопорт-старший был здесь: сидел, сложив ноги по-турецки, на облачке размером с подушку. Аватара у шефа была в черном кимоно, с узкими глазами и катаной за спиной. А еще — в белом плаще с капюшоном из плотной шерстяной материи и тщательно прорисованными текстурами.

Раппопорт сказал:

«Континентпол предоставил нам свой ресурс для связи. У меня новости». «Слушаю», — ответил Дан.

«Мы нашли Вомбата. По всей видимости, сейчас он работает на экстремистскую группу, отколовшуюся от дерекламистов. Они пытаются вмешаться… гм, вмешаться в дела „Вмешательства“. Несколько часов назад возле автономии было совершено нападение на спецфургон тибетцев, перевозивший нечто с их корпоративного космодрома. Перед этим глава группы выходил на связь с Вомбатом. Следует найти его».

«Ага, — сказал Дан. — Слушайте, Михаил, это все может быть опасным. Я к таким заданиям не привык. Вы что, не знаете, на чем я специализируюсь? Я разговоры разговариваю, а не с экстремистами перестреливаюсь. Помните, что тогда возле инкубатора произошло, когда вы хотели, чтоб я у „Гринписа“ технологию выкрал? Меня чуть не подстрелили, сотрясение мозга получил…»

Наступила пауза. Раппопорт парил на своем облачке, Дан сидел неподвижно. Шар его мозга тихо покачивался в мелких магнитных волнах. Магнитный ветер с едва слышным шелестом гнал по круглой долине магнитную пыль. Потом Раппопорт сказал:

«Нет никого больше в вашей автономии. Кого мне послать? И вообще, вы единственный из моих людей знаете местные условия. Действуйте осторожно, вот и все!»

«У меня тут знакомая. Зачем я ее брал? Потому что на банкете ЭА надо быть с дамой. Думал, потреплюсь, как обычно, новой инфы раздобуду — и все. А вы что меня заставляете делать? Знал бы — хотя бы ее не привозил сюда».

Опять тишина. Черная аватара налита красками, но если смотреть чуть в сторону, то можно заметить совсем легкое призрачное мерцание — след пробегающей резонансной волны.

«Что-то узнали?» — спросил наконец шеф.

«Так, сплетни. Тут говорят, к одному из членов группы, которая занималась каким-то проектом для „Вмешательства“, поступил видеофайл от Гэндзи. Не по Геовэбу, а по обычной университетской сети. Посмотрев его, тот человек сошел с ума».

«Это известно», — сказал Раппопорт.

«Да, но еще говорят: к Гэндзи файл поступил из космоса. С орбиты, понимаете? Отследить его не смогли. Что это значит? Разве не все спутники известны?»

«Не все. Их же много. Платформы всякие, базы, анклавы… У „Вмешательства“ есть как минимум один спутник, который мы не можем засечь. Эллиптическая орбита, высота, видимо, около двух тысяч километров. По некоторым данным мы можем судить, что это большая сфера с покрытием, препятствующим обнаружению. С объекта и был спущен груз, который перевозили из космодрома и который захватили дерекламисты. Возможно, видеофайл попал к Гэндзи оттуда же. Найдите Вомбата. Будьте осторожны».

Оставаясь лицом к Дану, Раппопорт поплыл наискось вверх, к далекому голубому куполу, чуть покачиваясь.

«У вас дерьмовая аватара! — мстительно сказал вслед Данислав, показав на белый плащ. — Бурнус! При чем тут бурнус, если вы ниндзя?»

Заставка Геовэба, шарик в круглой клетке, мигнула и тут же исчезла. Вместо нее лазеры монокля запустили в зрачки Дана карту Университетов и пульсирующую красную точку там, где находился этот Вомбат.

— Ох ты! — сказал Данислав, отключаясь и снимая монокль. — Так он, выходит, в Общежитии сейчас…

— Кто?

Он покосился на сидящую рядом Нату и спросил:

— Ну что, идем? Ты круто смотришься, бэйби, как раз для такой вечеринки.

Ната надела вечернее платье из гладкой ткани с зеленовато-стальным отливом и туфли на таких высоченных каблуках, что Дан теперь смотрел на нее снизу вверх. Пигментация ее тонка могла меняться, цвет Ната выбрала яркий — сидящий в волосах псевдоживой жук пылал алым. И прическу она сделала классную. Дан машинально пригладил свои волосы. После выхода из Геосети изменившиеся альфа-ритмы делали мир странным, как бывает, когда много раз подряд повторишь какое-нибудь слово и оно потеряет смысл, превратившись в набор чудных звуков, — сейчас все предметы вокруг сделались чуждыми и лишенными смысла конгломератами непонятной, незнакомой материи. Ну а после работы с телесным компом Дан всегда остро чувствовал свое тело, его анатомию: вот верхняя апертура, ключица, лопатки, позвоночник, ребра, вот таз… кости, сухожилия и мышцы… все это покрыто где натянутой, а где уже и свисающей кожей… Его ладонь похлопала по затылку. Черепная кость, а дальше мозг — вполне обычный, разве что с правым полушарием, активным чуть выше среднего. Данислав своим мозгом был доволен, хотя иногда не понимал, что происходит вокруг. Вот как сейчас, к примеру…