Нашествие чужих: ззаговор против Империи - Валерий Шамбаров

И он оказался… совершенно не у дел. Ночевал то у одних знакомых, то у других. Стал публиковать статьи в газете «Новая жизнь» Горького. Парвус с Троцким выпускали три газеты, а Ленину приходилось печататься в чужой! Он ездил в Москву, но и там не нашел себе подходящего применения. Кстати, и Ленин во время революции впервые попробовал себя в роли оратора перед массовой рабочей аудиторией. Но на этом поприще пока выглядел скромно — страшно волновался, нервничал, говорил сбивчиво. В общем, по сравнению с Троцким контраст разительный. Одного опекают, продвигают к руководству. Другой, более заслуженный и авторитетный, предоставлен сам себе и получается никому не нужным. Так что и конкурента обойти Льву Давидовичу отчетливо помогли.

Однако власть в России в 1905 г. оказалась еще сильна. Преодолев растерянность, начала предпринимать меры. 26 ноября был арестован Хрусталев-Носарь. По сути он и предназначался для такой функции, быть «громоотводом». Но и Троцкому, который после него стал председателем Петросовета, довелось быть на этом посту лишь неделю. 3 декабря его и весь Петроградский Совет, заседавший в здании Вольного экономического общества, взяли под белы ручки и отправили туда, где и надлежит пребывать подобным деятелям. За решетку. Вскоре туда же загремел Парвус, составив отличную компанию Льву Давидовичу.

Как видим, зараза революций была вовсе не смертельной для России. Как только правительство оставляло путь уступок и экспериментов, начинало действовать решительно, раздрай вполне удавалось преодолеть. Впрочем, и во всем революционном движении наступил вдруг резкий перелом. Который мог бы показаться необъяснимым, если не учитывать международную обстановку. Война с Японией закончилась, однако в Европе разразился новый политический кризис. Спровоцировал его германский кайзер Вильгельм II, решивший, что Россия достаточно ослаблена, и настал подходящий момент для реализации собственных планов. Совершая круиз по Средиземному морю, он сошел на берег в Марокко, французской полуколонии, и сделал ряд громких заявлений. Указал, что считает Марокко суверенным государством, что готов всеми силами поддержать этот суверенитет, и требует предоставить Германии такие же права в этой стране, какие имеют французы.

Вот тут уж перепугалось правительство Франции. Стало ясно, что дело не только и не столько в Марокко. Что кайзер ищет предлог для войны. В которой Франция без помощи России обречена быть раздавленной. Обеспокоилась и Англия. Ведь после гибели большей части русского флота главной ее соперницей на морях становилась Германия. А если она раскатает Францию, то станет полной хозяйкой в континентальной Европе, попробуй-ка потом с ней сладить. При поддержке британцев кайзера удалось склонить к проведению международной конференции по марокканскому вопросу в испанском городе Альхесирасе, но немцы были настроены неуступчиво[43]. Неприкрыто бряцали оружием — дескать, ну-ну, посмотрим, что предложит ваша конференция. А германский генштаб предлагал Вильгельму просто взять, да и нанести удар — без всяких конференций, без всякой болтовни.

И державы, только что дружно валившие Россию, начали быстренько менять отношение к ней. Комбинация была разыграна опять через премьера Витте. Нашу страну лихорадил финансовый кризис, усугубленный диверсиями Парвуса. Она оказалась на грани грандиозного дефолта. А иностранные банки в займах отказывали. «Общественное мнение» было перевозбуждено против русских. Британские газеты называли царя «обыкновенным убийцей», а Россию «страной кнута, погромов и казненных революционеров», французская пресса вопила:

«Давать ли деньги на поддержку абсолютизму?»

Но правительство Франции начало уговаривать своих банкиров и парламентариев выделить кредиты Петербургу. По данному поводу было даже заключено специальное соглашение:

«Считать мирное развитие мощи России главным залогом нашей национальной независимости».

И с Витте тоже было заключено соглашение — Франция предоставляла «великий заем», позволяющий преодолеть кризис, а Россия за это обязалась на конференции в Альхесирасе поддержать Францию[44]. Таким образом единый антироссийский фронт раскололся. Озаботился и «финансовый интернационал». При сложившейся ситуации крушение России принесло бы главный выигрыш Германии, открыв ей путь к европейскому господству. Международные банковские корпорации подобная перспектива не устраивала. Получалось, что валить Россию еще не время. И финансовые потоки, питавшие революцию, вдруг пресеклись…

В революционном движении сразу покатился разнобой. В Москве, Забайкалье, Прибалтике, Польше, на Кавказе, в ряде других мест по инерции вспыхнули вооруженные восстания. Но они носили очаговый характер и довольно легко были подавлены войсками. А революционные деятели, которых не пересажали, дружно потекли в Финляндию. Еще Александр I, присоединив Польшу и Финляндию, широким жестом даровал им конституции и полное внутреннее самоуправление. Поляки за свои восстания были лишены особых прав. Но финны вели себя умнее. Они никогда открыто не бунтовали и продолжали пользоваться дарованными привилегиями, успешно злоупотребляя ими. Местные власти вели националистическую линию, но исподтишка, не стремясь лезть на рожон. Местная полиция закрывала глаза на русских революционеров, и Финляндия была для них абсолютно безопасным прибежищем. Отъехал на дачном поезде из Питера — и уже не достанут.

Правда, сворачивать революцию левые партии еще не собирались. Ведь, казалось, таких успехов достигли! Ленин и другие лидеры прогнозировали новый подъем в 1906 г. (потом его будут прогнозировать в 1907 г., но так и не дождутся). А пока, чтобы поддерживать накал и нагнетать напряженность, было решено перейти к террористическим методам. Заодно это позволяло осуществлять самофинансирование — путем «экспроприаций», т. е. ограбления банков, казначейств, рэкета богатых людей. Создавались законспирированные дружины боевиков, обучались стрельбе, обращению с бомбами и холодным оружием. На словах некоторые партии осуждали терроризм. Осуждали большевики. Еще в большей степени осуждали меньшевики. Но на деле террором и «эксами» занялись все. Большевики, меньшевики, эсеры, анархисты, националисты, банды беспартийных «зеленых братьев».

Заполыхало по всей стране. В. Г. Орлов описывает обстановку в Польше:

«Бомбы находили в лукошках с земляникой, в почтовых бандеролях, в карманах пальто, на митингах и даже на церковном алтаре! У террористов всюду были свои тайные мастерские по производству бомб, они все взрывали на своем пути: винные лавки, памятники, церкви, убивали полицейских, всех и вся».

Ведут важных свидетелей в полицейский участок под охраной казаков — из окна вылетает бомба, 2 полицейских и 3 казака убиты, 8 тяжело ранены[45]. Практически развернулась война. В Прибалтике сепаратисты стреляли по казачьим патрулям на лесных дорогах, на ночных улицах городов. В Закавказье казакам, посланным разнимать резню армян и азербайджанцев, доставалось от тех и других. На Урале обширная сеть боевиков под руководством Свердлова вела систематическую охоту на полицейских, казаков, патриотов-«черносотенцев». В 1906–1907 гг. от рук террористов пало 768 только высокопоставленных должностных лиц. А мирных граждан, солдат, чиновников, рядовых полицейских, казаков — тысячи. Еще тысячи были ранены, искалечены…

Сколько именно, мы не знаем. Увы, царское правительство опасалось раздражать «прогрессивную общественность», как будто даже и стеснялось собственных защитников, умалчивало о их гибели, не сообщало о их подвигах. В то время как убийц поддерживали пресса, адвокатура, им рукоплескали, их героизировали молодежь и интеллигенция. Да ведь и с терроризмом было не так все просто! Тоже походило на четкое распределение ролей. Осуществляли террор радикальные нелегальные партии — вроде бы, в собственных интересах. Но политические плоды пожинали либералы. Их партии, октябристы и кадеты, после Манифеста от 17 октября стали легальными. И играли на той самой дестабилизации, которую вели революционеры. Использовали ее для давления на правительство, требовали дальнейших политических уступок.

В апреле состоялось торжественное открытие Первой Государственной Думы, в стране начинался «парламентаризм». Но сопровождалось это волной забастовок и антиправительственных манифестаций. А первым актом Думы стало… требование общей амнистии! По России ручьями лилась кровь невинных жертв, гремели взрывы и выстрелы, а «народные избранники» требовали освободить тех убийц и смутьянов, которых удалось поймать! И «общественность» бурно приветствовала такие акции думцев! Но царь уже был научен, к чему ведут уступки. И власть, хоть и с опозданием, начала реагировать на атаки жестко. Николай II наконец-то отправил в отставку Витте, назначив премьером решительного Столыпина. Который в июле 1906 г. разогнал слишком буйную Первую Думу, а в августе ввел закон о военно-полевых судах. Получивших право быстро и без апелляций отправлять преступников на виселицу.