Вспомни меня (сборник) - Дмитрий Лазарев

– Если ты пытаешься меня задеть, то зря. Меня подобными штучками давно не проймешь. А деньги… Всякий зарабатывает их как умеет.

– Но вы, с вашими способностями… Неужели нельзя как-то по-другому? В лотерею выиграть, например? Или на спортивном тотализаторе? В казино, наконец?

– Можно, если осторожно. Коррекция реальности – штука тонкая. Ее до конца не просчитаешь. Как ни странно, «стирание» – один из самых безопасных ее видов, если разумеется, речь не идет о значимых фигурах. Тогда изменения могут стать слишком… серьезными. А расходы у меня весьма немалые, так что и доходы нужны под стать. Все, что ты назвал – вещи разовые. Я их пробовал и исчерпал: выигрывай я постоянно, привлек бы к себе нежелательное внимание… А тут – тишина. Мои заказчики ее любят не меньше, чем я. Так что, выбор очевиден.

На сей счет Воронцову было что сказать, но смысла в этом он не видел: Меняющий давно продал свою человечность за приличную цену, и взывать к ней сейчас – пустая трата времени, которого и так немного.

– Значит, Киру вам «заказали»… Кто?

– Какая разница? Впрочем, может быть, потом я тебе и скажу, если разговор наш перейдет в эту плоскость. А пока… Чего ты хочешь?

– Можно как-нибудь обратить процесс «стирания»?

– Поздновато. Реальность изменилась. И места в ней твоей Кире больше нет. Это тебе не файл, удаленный в корзину.

– Не верю! Не может быть, чтобы дела обстояли так безнадежно! Вы ведь знали с самого начала, зачем я пришел. Зачем тратите время?

– Допустим, мне интересно. Ты интересен. Необычный экземпляр. На тебя «стирание» не подействовало, а значит, ты стоишь хотя бы того, чтобы с тобой поговорить.

– Только поговорить? А сделать что-нибудь? Поверьте, я за ценой не постою!

– Вот-вот, и это тоже. – В глазах Собинова заплясали чертики. – Посмотреть, как далеко ты можешь зайти на этом пути.

– Очень далеко! Я верю, что безвыходных положений не бывает!

Меняющий усмехнулся.

– Зато бывают положения, выход из которых тебя не устраивает. Держу пари, данный случай из этой категории.

– Значит, способ все же есть? – загорелся Воронцов.

– В данной уникальной ситуации – есть, – подтвердил Собинов. – Причем исключительно для тебя. Только сразу предупреждаю: тебе он не понравится.

– И тем не менее я хотел бы услышать об этом варианте.

– Ты сам напросился, – улыбка Меняющего стала еще более неприятной. – Хочешь, так слушай.

– Что?! – Собинову показалось, что он ослышался.

– Я согласен, – повторил Воронцов. Выглядел он бледным и решительным.

– Ух ты, мы вышли из бухты! – пробормотал себе под нос Меняющий, удивленно покачав головой. – Занятные кренделя… Ты уверен?

– Более чем!

– Хорошо подумал?

– Без нее мне этот мир не нужен! – упрямо мотнул головой Данил.

– Хорошо. Теперь еще один нюанс. У тебя деньги есть?

– Есть.

– Какой металл в голосе! – ухмыльнулся Меняющий. – Ты же еще не знаешь, сколько я попрошу.

– И сколько?

Собинов написал сумму на бумажке и подтолкнул ее к Воронцову. При одном взгляде на нее брови Данила подпрыгнули вверх.

– Однако! – произнес он. – И расценки же у вас!

– Так ведь и услуги уникальные! То, что тебе нужно, могу сделать только я. А монополист определяет цену. Уж не думаешь ли ты, что я стану трудиться бесплатно?! Работа-то весьма сложная и кропотливая. И потом, зачем тебе теперь деньги?

– Тоже верно, – на губах Данила появилась мрачная улыбка. – Незачем. Только ведь вы исправляете собственное преступление!

– Сколько пафоса! – поморщился Собинов. – Ты уводишь разговор в философско-моралистическую область, и он быстро перестает быть мне интересным. Это бизнес, парень, и ничего более. Я продаю свои услуги, потому что хочу жить хорошо. На этом стоит весь наш мир. Насколько эти услуги законны? Так ведь про такое закон не писан, ибо никому не известно, что подобное, вообще, возможно. А мораль… Мораль оставим тем, у кого возможностей меньше. Кто может, тот зарабатывает, кто не может, морализирует. Вот и все. В данном случае вопрос только в том, по средствам ли тебе моя работа? Так как, потянешь?

– Потяну. Только в банк нужно сходить.

– Вот-вот, сходи. И никаких банковских переводов. Только наличные! Да, кстати, все нужно осуществить сегодня до заката солнца. Потому что когда я начну работать… Сам знаешь, будут проблемы.

Данил кивнул. Широкая довольная улыбка Меняющего вызывала у него жгучее желание съездить мерзавцу по физиономии или засунуть ему в рот половинку лимона и заставить разжевать. К сожалению, все это принадлежало к категории неосуществимых фантазий, потому что Воронцов зависел от этого человека (если, конечно, его можно было так назвать). И зависел беспрецедентно сильно.

– Еще что-нибудь? – осведомился Данил.

– Вообще-то, да! – ухмылка Собинова стала настолько широкой, что стала вызывать стойкие ассоциации с Чеширским Котом. – Есть одна проблема.

– Какая? – устало спросил Воронцов.

– Заказчик. «Стирание» – недешевая процедура, но она была настроена очень серьезно. Не поскупилась, в общем, – видать, чем-то ей твоя зазноба сильно досадила.

– Ей?! – поразился Данил. – Так заказчик – женщина?

– Ну да. А что тебя так удивляет? По-твоему решать личные проблемы столь… радикальным способом – привилегия исключительно мужчин? В таком случае, открою тебе глаза: в женщинах жестокости ничуть не меньше, как бы они ни пытались доказать обратное. Она только проявляется несколько иначе. В общем, имей в виду, что если все вернется на круги своя, заказ может последовать повторно. И тогда, – тут Меняющий сделал выразительный жест губами и пальцами правой руки, очевидно, символизирующий взрыв, – твой матросовский подвиг разом станет напрасным. Тебе ведь оно не надо, верно?

– А вам-то какой резон мне это рассказывать? – даже слегка удивился Данил. – Срубили бы бабла и с меня, и с нее по второму разу. Двойная выгода!

– Если бы! – вздохнул Собинов. – У нас за одно и то же два раза не платят. Сделка есть сделка. Тут, как ни крути, деньги уплачены, а заказ не выполнен. И придется мне за одну и ту же сумму два раза горбатиться. Нехорошо! Да и репутация, опять же, пострадать может.

– И что же делать? «Стереть» ее?

– У тебя денег не хватит! – вздохнул Меняющий. – Это куда большая цифра, чем та, которую я тебе тут накалякал. Вкупе с восстановлением не потянешь точно. Но… есть ведь и другие варианты.

– Какие?

– Примени солдатскую смекалку! – огрызнулся Собинов. – Не заставляй меня все тебе разжевывать! Эта дамочка – больше твоя проблема, чем моя. Мне она может доставить лишь небольшие неприятности, а вот тебе – все прахом пустит. Как говорится, почувствуйте разницу!

– Вы имеете в виду…

– Что имею, то и введу! – резко оборвал его Меняющий. – Ты решаешь эту проблему и расплачиваешься со мной, а я делаю свою часть работы. Со своей стороны могу лишь сказать тебе ее имя, так уж и быть, бесплатно – в качестве гуманитарной помощи. Остальное – твоя забота!

– Но это же… – Данил даже задохнулся.

– Что, кишка тонка? – презрительно усмехнулся Собинов. – А я-то уж было уважать тебя начал! Видно, не так дорога тебе эта Кира…

– Не мелите ерунды! – вспылил Воронцов. – Да я за нее…

– Меньше слов – дешевле телеграмма! – перебил его Меняющий. – Так ты сделаешь это? Учти: то, что сотворила она, пожалуй, даже хуже. «Стирание» – та же смерть, только медленная и психологически чрезвычайно мучительная для жертвы. И при этом – сотворенная чужими руками. Ну что, легче стало?

– Да, – хрипло произнес Данил. – Я это сделаю.

– Вот и ладушки! – снова заулыбался Собинов. – А теперь слушай внимательно – повторять не стану…

Когда Меняющий озвучил имя, у Воронцова земля ушла из под ног, и возникло ощущение, что вместо крови по его жилам побежал жидкий азот… Круг замкнулся. Самым жутким образом.

День Изменения. 18:30–19:30.

– А где Серж и Олег? – спросила Кира.

– Отправились погулять, – рассеянно отозвалась Эжени. – Длительное ожидание претит их деятельной натуре. А сделать сейчас они все равно ничего не могут. Хуже нет – сидеть и ничего не делать, переполняясь постепенно внутренним беспокойством. Мысли дурацкие постоянно в голову лезут… Ну да не мне тебе рассказывать.

– Да уж… Я все время думаю, как там он… Переговоры зашли в тупик, или…

– Или. Я почти уверена, что «или». Может быть, я знаю Данила не так хорошо, как ты, но сейчас верю в него. В чем-то он, быть может, и способен отступить, но только не в таком деле, как это. Ты для него очень много значишь, Кира.

– Ты-то откуда знаешь? Он же тебе обо мне не рассказывал.

– Думаю, ты это тоже знаешь. Достаточно взглянуть на него повнимательнее.

– Не знаю… наверное… Какое-то странное чувство – полностью довериться другому человеку и зависеть от него… Я так не привыкла.