Сама себе фея - Анастасия Лав

class="p1">Завтра решили написать письмо в прокуратуру и Путину. Нужно искать виноватых. Саша-сосед ушёл. Маруся опять включила насос — вода снова набралась…

***

Проснулся Саша. Мороз на улице высушил и покрыл ледяной коркой весь двор. Открыли замурованную дверь. Муж посмеялся над тем, как на совесть Манюня заклеила по всему периметру. Все вещи, которыми обложили дверь, со двора были мёрзло-мокрые.

— Вода ушла, и хорошо, — Саша заглядывал в до сих пор открытое окно с шлангом в руках. — Машина вся обмёрзла, пойдёшь смотреть?

— Не, Сашуль. Мне страшно что-то. — Маша боялась, что сойдёт с ума, когда увидит свою любимицу в таком виде. Ещё у неё была какая-то смесь чувств и эмоций ей не совсем понятных: периодами она обвиняла Гранту, что та утонула. Понимала всю абсурдность ситуации, но надо ж было кого-то винить… «А вообще, кто виноват в этой ситуации?» — этот вопрос тоже иногда пробивался поверх всех мыслей и звенел тревожным колокольчиком.

Спустилась ночь. Звёзды на небе сияли ярко и красиво. Луна в форме молодого месяца безразлично освещала серебристый лёд. Маруся курила во дворе. Дети уложены, Санька опять хорошо поел, выпил и уснул. Тишина и лай собак по дворам то там, то с другого краю. «По Гоголю», — подумала женщина. Красиво и хорошо, если бы…

Зазвонил телефон — опять администрация.

— Мы подъезжаем. Вы можете к нам выйти?

— Куда? — перед двором ещё стояла вода, и вообще, Маня не понимала, где они могут к ним проехать.

Женщина начала объяснять, но для Маруси всё было на иностранном, так как никаких улиц и соседних СНТ она не знала. Ездила всегда одной дорогой, по которой сейчас разлилась река. Но Маша не привыкла сдаваться и рявкнула своё любимое «Хорошо» в трубку — её так уже за сегодня достали звонками, глупыми, бессмысленными, которые ничего не решали… Бесконечные одни и те же вопросы, причём иногда — от одних и тех же людей.

Зашла, глянула в погреб — воду только откачала, часа полтора-два у неё было. Вода стала набираться медленнее. Закрыла двери и ушла через второй ход по заброшенным участкам на другую улицу. Было темно. Выбегали и бросались собаки. Только сейчас Маша сполна ощутила, как нечеловечески она устала. Женщина заблудилась. Села на пенёк и заплакала. Сидела и плакала, пока не выплакала всё, что накопилось с двух часов ночи. Еле нашла буханку из администрации: они сигналили, и она шла на звук. Непонятно, зачем Маша была им нужна. Дали туалетную бумагу и воду. Куда идти обратно, женщина не понимала.

Позвонила Саше. Звонила много-много раз, но когда её муж спал, то могло происходить всё, что угодно — сон был могуч и крепок! Зато проснулись Георгий и Даша, а может, и не спали ещё. Было около одиннадцати, Антошку-то она уложила, а старшие детки засыпали сами. Маруся попросила одеться и выйти на улицу покричать. Так, с горем пополам, женщина добралась до дома с дарами. Откачала ещё раз воду, завела будильник через два часа и просто рухнула спать почти через сутки, а по ощущениям — через неделю событий и переживаний…

***

Маруся проснулась и вернулась мыслями в водный кошмар. Она не знала, что будет очень тяжело во всех смыслах. Наставал день, и женщина трудилась день за днем, дело за делом, не задумываясь, что это трудно и тяжело, просто делала и делала и пела песни, продолжая улыбаться.

В броднях — такие сапоги для рыбаков или охотников высо-окие-высокие, настолько, что Машкины длинные ноги помещались и ещё можно можно было бы аж по пояс развернуть их, — она перешла странными неведомыми путями через заброшенные участки на соседнюю улицу к машине Саши-соседа. В городе текла своим чередом нормальная обычная жизнь — это всегда удивляло Марусю и возвращало из страданий на Землю. Написали с Сашей письмо в прокуратуру и президенту. Это было началом её мучений и вовлечения в кошмар других людей.

Из школы звонили учителя Георгия и Даши; приходили люди, чтобы описать условия проживания, левобережная администрация пыталась обвинить, что не уследили за детьми, и что имущество утонуло… Театр абсурда собирал полные залы, срывал овации, выходил на бис снова и снова. Марию вызвали и в администрацию: «Давайте мы заберём ваших детей в приют временного содержания, где есть вода и другие условия». У женщины внутри всё сжалось и заледенело: «Спасибо. У моих детей всё есть. Никогда не заберёте!»

Единственные нормальные люди, которые реально помогали — это МЧС. Впервые Маруся познакомилась с ними лично, когда высокий мужчина в каком-то практически водолазном костюме прошёл через воду по шею глубиной и принёс ей листок с отказом от эвакуации. Маша подписала.

— Что-то нужно прямо сейчас? — ясный взгляд красивых глаз и спокойный голос окутывали, как тепло маминых рук, и дарили надежду на лучшее.

— Не знаю даже. Нет дров практически, нет воды.

— Сейчас мы подъедем с другой стороны, там должны прорваться, собирайся, съездим за водой! Насчёт дров узнаю.

Мария быстро собрала все пустые ёмкости и вылетела ждать машину.

Манюня никогда в жизни не забудет, как ехала в огромной машине и после кольца под двумя железнодорожными мостами расплакалась: «Теперь никогда не будет машины! Как её сделать, если она выше дворников три дня в воде простояла? Никак!»

И эти крепкие мужчины почти хором ответили, что мол вспомнит она ещё этот момент, когда будет ездить здесь каждый день на своей Гранте! Та мощная мужская добрая сила окутывала Машу, просачивалась под кожу, разливалась в каждой клеточке, и женщина чувствовала, что жива, что всё ей по силам, что всё идёт к лучшему, что «хорошо» начинается уже сейчас.

И спустя десять лет, и спустя двадцать и больше, Мария вспоминала на том месте свои слёзы беспомощности, и ей не было стыдно за ту слабость, так было надо, тогда много силы пришло к ней от храбрых сердцем и с огромной душой мужчин, что оказались рядом не случайно.

***

Когда Маруся впервые вышла к утонувшей машине, огромный колючий ком застрял в горле и пропускал только ма-аленькую струйку воздуха, достаточную для того, чтобы невозможно было умереть от удушья.

Салон был в грязи, будто в машине была не вода, а густая жижа. Вся панель, сиденья будто впитали грязь всего мира. Маша обошла Гранту сзади, открыла переднюю пассажирскую дверь и уже не выдержала — опустилась на колени и прислонилась головой к машине. Через лоб в неё полился леденящий душу и тело ужас. Женщина поняла, что