Сама себе фея - Анастасия Лав

таких историй из приключений на трассе. Был период, когда она за месяц наматывала по три-четыре тысячи за рулём, а то и больше.

От первого лица о самом младшем

Я захотела сама разобрать кроватку Миши.

Мише три года, три годика, целых ТРИ! Как по-разному можно воспринимать один и тот же промежуток времени. Как много вмещает и как быстро проходит.

Три года моих бессоных ночей. Не знаю, как другие, а я не умею спать крепко: шорох — перевернулся; а вдруг одеялко сползло — прыг, укрыла; вздохнул — прислушалась. И так каждую ночь. Три ночи я не встаю по ночам в туалет. Я просто сплю. Ложусь, засыпаю и просыпаюсь где-то через пять часов сама! Это удивительно! Это невероятно! Это необыкновенно — просто спать!

Три года полной отдачи себя ребёнку в безусловной и безмерной любви, без себя в приоритете. Растворившись. Так должно быть, так правильно.

Мише вообще повезло! Мой сформировавшийся внутренний стержень опоры внутри позволял быть отважной и совершать смелые поступки с самого момента его рождения. Когда ты говоришь «нет» врачам, которые обосновали своё «да», а у тебя в ответ тотальное доверие ко Вселенной, любовь Бога и опора на себя, то это отважно.

Выкручивая винтик, отдавая его Грише, убирая пляшущего Мишу под Лунтика и Милу, складывала стенки кроватки, и воспоминания отрывочными «файлами» пролетали в голове.

За эти три года я ни разу не испытала раздражения к сыну. Я вставала в любое время, качала, ходила с ним на руках и радовалась. Я чётко осознавала — это моё последнее дитя. Это последние минутки поносить на руках, проходить всю ночь, прижимая к сердцу, испытывая такую глубокую любовь, что она не была только любовью к сыну. Это был свет любви всего живого и неодушевленного тоже, я чувствовала любовь в её истинном проявлении, что есть всегда в веках и одновременно в текущем мгновении самой яркой вспышкой озаряет и согревает, наполняя мощной силой жизни.

Я благодарна Мише, что он показал мне все проявления души этого Мира. Я благодарна себе и мужу за сына.

Когда невыносимо тяжело

Вытри слёзы, мой дружок.

Это не идиоты.

Не злые.

Не придурки.

Не тупые.

Да, не понимают. Да, не хотят понять. Да, не хотят принять ответственность.

Им так удобно.

Они — просто люди.

От страха вспоминают о Боге и родственниках. Становятся человеками и могут плакать человеческой солоновато-горькой водой. Пока страшно.

Когда уже не страшно, тогда всё опять как раньше. И ты не очень близок.

Это просто люди. Другие. Не ты.

Понимаешь? Люди бывают разные. Добрые. Умные. Трудолюбивые. Убийцы. Мамы. Рыбаки. Мудрые. Маньяки. Соседи. Ласковые. Самоубийцы тоже люди.

И ты, наверное, никогда не сможешь понять маньяка, а ведь он пришёл в этот Мир не просто так, и его жертвы тоже. Но Ласковые — твои друзья.

Не плачь. Здесь каждый для себя и кого-то. Иногда приходится быть очень жестоким, потому что любишь больше жизни. Больше воздуха. Умереть готов от любви и ради неё делаешь больно и жестоко. Помнишь, вы так договорились? Там не нужно было объятий, достаточно мысли, и теперь тебе больно.

Нет тишины без звука. Любовь и очень больно слишком рядом для твоего блага.

Улыбнись и вспомни.

Вдох + выдох = любовь.

Пять детей)) (из мыслей перед сном)

О, у тебя пять детей!!! Тут с двумя не справишься…

А-ха-ха — демонический смех!

Да! У меня — пять! Но это же не пять погодок или двойняшек…

Это не годик, два, три, четыре, пять…

У меня два взрослых человека, которых я иногда прошу помочь — посидеть с малышами. Бабушек нет, но есть воспитанные старшие благородные дети.

Есть семиклассник в переходном периоде. Это пубертат во всей красе. Чего не знала — всё познала. Но он необыкновенный. Любящий, участливый, душевный.

И есть «вот эти двое»… Масса идей для проказ, баловства, хождения на голове, приключений до травматологии, доведения мамы до истерики…

Не пять, двое.

Они меня учат многому каждый день. А если уметь слышать каждую свою эмоцию, каждую реакцию на тот или иной случай, то каждое мгновение наполняется многими смыслами, а жизнь начинает быть ярче, чётче, будто туман рассеялся.

Маша и друзья

Маше было интереснее и комфортнее общаться с молодёжью. Благо, дефицита в этом не было, с её-то взрослыми детьми.

Марусю осенило. Ага, как всегда за рулём — так как именно там не было многозадачности для мозга. За рулём она наконец могла прислушаться к себе и своим свободно прогуливающимся под тенью прохлады мыслям.

Молодые — лёгкие. Ну, если кратко, то прям так. Нет в них тя-жес-ти-про-жи-тых-лет. Грусти, печали, тоски в глазах по нереализованным планам-мечтам. Нет копания в прошлом и перемусоливания бесконечных обид.

Молодёжь — они здесь и сейчас. И живут на полную, захватывая всю жизнь в крепкие объятия и зацеловывая её до безумия, чтобы показала все свои возможности. И та сдаётся натиску молодой кипящей силы и вскрывает все карты, все ходы, всё, что можно и что нельзя, оставляя выбор горячим сердцам.

Машка сама была вихрем энергий, и она любила таких же живых людей. Не мертвецов ходячих, которым нет дела ни до чего, кроме удовлетворения потребностей человеческого организма.

Маруся крутила руль, слушала какой-то жуткий тяжёлый рок, и ей было очень легко внутри, как ветру, играющему в ветвях пушистых сосен. Да, жизнь проста и легка, но человеку надо всё усложнить и выстрадать, иначе не умеют и главное — не хотят.

«Как хорошо, что я не такая всегда была!» — улыбнулась Манюня самой себе.

Муж и жена (от первого лица)

Как тяжело, когда наслаивается мысль на мысль и — клубком по закоулкам мозга, а ты хочешь всё в читабельный текст превратить…

Я ныне про мужа и жену. Я с моим единственным мужем уже давно. Почти двадцать два года. И сейчас мы представляемся мне такой единой гранитной скалой, только верхушки отдельно, в стороны торчат всякие замысловатые выступы да выпуклости. Тут уж пускай погуляет ваша личная фантазия.

Чтобы достигнуть такого дзена, мне пришлось научиться контролить свои мысли, прикусывать язык; осознать, что мой муж — абсолютно свободный человек со своими любимыми видами тараканов, которым пришлось срастись с моими любимыми тараканами, и теперь они — одного вида.

Я