Таллинские палачи - 2 - Андрей Шахов

— Так чем вам кейс не нравится? — Олег требовательно глянул на друзей.

Стасис ответил сочувственным взглядом и, выдал, наконец, долгожданное объяснение:

— Предположим, все сложится для нас благополучно — добрые и крутые дяди из полиции и, неверное, армии повяжут Хана и головорезов в серых костюмчиках, а мы спокойно здесь отсидимся до самого финала. Подоплека событий непременно выйдет наружу, и заветный кейс у нас конфискуют в пользу государства.

— А мы его в море бросили! — недолго думая, выпалил Олег.

— В каком месте? — с сарказмом протянул Игорь. Инга предложила свой вариант: — Бросили где-нибудь по дороге. А кто его подобрал, понятия не имеем!

— Тебе еще предстоит мекать полиции о своей клептомании, — вздохнул Стасис. — Можно придумать кучу замечательных сказок, но никто нам не поверит. Полиция будет следить за каждым нашим шагом. Но это не страшно. Хуже другое — Хан шепнет своим людям на волке, и они нам такое устроят!..

— Тогда уедем! — заявила Инга. — С такими деньгами можно спрятаться и на край света!

— А что ты будешь делать, когда эти «бабки» кончатся? — поинтересовался Игорь.

Стасис опередил Ингу:

— Вернется обратно за другим кейсом Хана.

— Дурачки вы, — Инга постучала пальцем по лбу. — Этих денег нам на всю жизнь хватит!

На сей раз усомнился даже Олег:

— Умирать молодым я не собираюсь. Да и ныкаться всю жизнь не испытываю ни малейшего желания.

Все! Розовую мечту Инги бессовестно растоптали! Более того, теперь получалось, что она совершенно напрасно рискнула жизнью не только своей, но и Стасиса, и его друзей! Вспомнив о перестрелке в пассажирском порту, об убитых полицейских и распластанной на асфальте женщине, Инга только теперь поняла, что именно она во всем этом виновата… А скольким еще людям предстоят сегодня умереть? Ей стало до слез обидно и стыдно.

— Что будем делать? — всхлипнув, спросила она.

Стасис вздохнул, ободряюще погладил ее по руке.

— Попробуем отсидеться. Долго это не продлится…

— Вообще-то, «бабка надвое сказала», — хмыкнул Игорь. — Ты обратил внимание, сколько у Хана этих «шкафов» в костюмах?

— Ну.

— И порт они взяли ой как крепко!

— Верно, верно, — согласился Стасис. — Но против них выдвинут армию…

— Тоже мне сила! — прыснул Олег. — Видел я их учения, да и разговаривал с отслужившими мужиками. Таких воинов будут щелкать, как орешки.

— И не забывай, — добавил Игорь, — что люди Хана — сторона обороняющаяся, да еще в условиях города. Соотношение потерь в таком бою может составить один к тридцати в пользу обороняющихся.

— Если все это затянется надолго, нас наверняка найдут, — обеспокоился Стасис. — Значит, надо как-то прорываться.

Он немного поразмыслил и оживился:

— Я кое-что придумал!

— Путное? — недоверчиво поинтересовался Игорь.

— Надо Радченко позвонить…

— Во-во! — энергично кивнул Олег. — И племяннику моему: у него шикарная рогатка!

Стасис и Игорь одарили остряка испепеляющими взглядами.

— Ладно, — пожал тот плечами, — обойдемся без рогатки.

Как только полиция перекрыла начало улиц Петроолеуми и Нафта, лишенное важной отдушины Нарвское шоссе от площади Виру и до перекрестка с Поска превратилось в сплошную пробку. Хуже того, заслышав взрывы и видя нервозность полицейских, к Туукри хлынула лавина зевак. Пришлось всеми имеющимися силами оттеснить толпу к Нарвскому шоссе…

Воевать с захватчиками порта до прихода армии было некому.

Обычно оживленная улица Туукри теперь смотрелась очень странно. Из конца в конец не было ни единого человека, ни одной движущейся машины. Алаталу, Радченко и Райсмик сидели в автомобиле, припаркованном у Клуба моряков, и нервно поглядывали во все стороны.

А армии все еще не было.

— Где эти вояки? — вскипел Райсмик, распахнул дверь машины и вытянул ноги на тротуар. — Или они способны делать марш-броски исключительно за новыми ассигнованиями?

В отличие от раскрасневшегося напарника, Радченко был бледен и молчалив. Алаталу каждые две-три минуты названивал в армейские инстанции, и всякий раз ему вежливо отвечали, что подразделения одеты, обуты, вооружены, усажены в машины и даже отправлены в Садама.

— Ну, где они? — стонал Алаталу.

— В пути. Вот-вот прибудут.

Радченко, наконец, подал голос:

— Наверняка в заторы угодили. Движение почти по всем примыкающим к району улицам, практически, замерло.

— Значит, если это война, то мы ее можем проиграть из-за автомобильных пробок? — ужаснулся Райсмик.

— Не передергивай, — Алаталу укоризненно покачал головой. — К счастью, на начало войны это не похоже… — он сухо прокашлялся. — Но за армию мне уже стыдно.

— Интересно, чем заняты сейчас «подопечные» твоего наблюдателя? задумался Радченко.

Алаталу хлопнул себя по лбу, достал из кармана пиджака рацию, и как только включил ее, раздался возмущенный крик Треста:

— … кто-нибудь! Куда вы подевались?

— Мы на месте. Извини, некоторое время было не до тебя. Что там видно?

— Наконец-то! — с ощутимым облегчением выдохнул Трост. — А я уж думал: позабыт-позаброшен… Докладываю: минут пятнадцать назад в занятую неизвестными квартиру было вторжение, по меньшей мере, троих вооруженных человек. Лица разглядеть я не успел — слишком быстро их перестреляли. Но то, что это люди Кульднока или Олежика — несомненно.

— Впервые в жизни сожалею, что верх одержали не уголовники! — горько усмехнулся Райсмик.

Алаталу задумчиво глянул на него, хотел было что-то сказать, но Трост его опередил:

— А почему такая тишина? Вы собираетесь что-нибудь предпринимать?

— Как ведут себя наблюдаемые? — спросил Алаталу.

— Сейчас хорошо себя ведут. Поглядывают в окна в ожидании прихода сердитых дядей… Кстати, о дядях: где же военные?

— В пути, — вздохнул Алаталу, поправил очки на носу. — Ладно, продолжай наблюдение. Я буду выходить на связь с тобой по мере необходимости. Все.

Он сунул рацию обратно в карман, набрал номер на сотовом телефоне:

— Миша, как у вас дела?

— А никак! — Михаил Григорьев, один из полицейских, задействованных в районе улицы Садама, был немного на взводе. — Мы их не трогаем, и они нас тоже… Вам какие-нибудь требования выдвигали?

— Пока нет…

— И нам. Думаю, и не собираются… О! Вот и войска прибыли. Извини, Юло, меня зовут…

Алаталу отложил телефон за приборную панель, энергично покрутил плечами, разминая спину, и, глядя на Райсмика, сообщил:

— Сейчас армия пожалует.

— Слышал, — кивнул тот.

— А чего не радуешься? — отрешенно спросил Радченко.

— Устал от эмоций, — ответил Райсмик после короткой паузы, вышел из машины и, облокотившись на крышу машины, уставился на запад, откуда должны были прибыть войска.

— Черт возьми! — спохватился вдруг Алаталу и снова взял телефон. Анна? К ужину меня не жди… Да, серьезное. Я на задержании… Ты же знаешь: я только руковожу, под пули подставляю подчиненных… Не знаю. Думаю, часа через три — не раньше. Ну, пока!

Только он вернул телефон на место, как впереди показался головной грузовик войсковой колонны. Машины растянулись по всей улице, припарковались возле каждого здания, и из крытых брезентом кузовов посыпались на асфальт совсем еще зеленые юнцы в униформе.

— Детский сад, — мрачно констатировал Райсмик.

— По крайней мере, людей вполне достаточно, — неуверенно парировал Алаталу.

— Да уж, — кивнул Радченко, потирая пальцами висок, тихо добавил. Трупов будет много.

Юло укоризненно глянул на него, но промолчал.

Неловко пристраивая за плечо автоматы, солдатики жмурились на солнце и нервно озирались по сторонам. Когда их забирали в армию, суровые военные мужи и не заикались о том, что им и в самом деле придется повоевать.

Неужели и погибать тоже?

Командующие группами младшие офицеры, в основном не производящие впечатление бравых воинов очень молодые люди, построив подчиненных на тротуарах, деловито вели перекличку. Ни один из них не проявлял к полицейским ни малейшего интереса.

Алаталу и Радченко вышли из машины, огляделись по сторонам.

— Где же «Мерседес» военного начальства? — озадачился Райсмик.

Тут же по улице пронеслись два бронетранспортера и замерли напротив задней двери в здании Клуба моряков. Из них вышли два офицера и четкой походкой приблизились к полицейским.

— Полковник Пыльтс, — с мягкой улыбкой на широком, морщинистом и густо загорелом лице представился старший.

— Капитан Вельди, — сухо обронил второй, тридцати-тридцатипятилетний обладатель желвак, выпирающих шире ушей.

Когда полицейские представлялись, полковник внимательно и очень тепло смотрел каждому в лицо, крепко пожимал руку и кивал так, словно чрезвычайно доволен услышанной фамилией. Капитан не выказывал никаких эмоций.