Берсерки - Вольфганг Акунов

На воспитателя как представителя иного мира может указывать лишь его происхождение. Персонаж становится полностью антропоморфным. Лин (брат Орфея) обучал Геракла музыке, а Геракл его убил, как обычно, в ярости (Аполлодор. Там же, II, 4,9).

Во всех приведенных случаях отец героя отсутствует, а на его месте стоит воспитатель. У героя может вообще не быть отца — так, Сигурд, утверждает, что у него нет отца («Сага о Вельсунгах». Вот едут Регин и Сигурд; «Старшая Эдда». Речи Фафнира), либо отец не упоминается в ходе данного сюжета саги, либо уже умер ко времени, в котором разворачивается действие. У Геракла положение двойственное. Он имеет отчима — смертного человека Амфитриона, а настоящего отца, бога Зевса, непосредственно рядом с Гераклом нет. Поэтому кентавр (человекозверь, полуконь, получеловек) Хирон воспитывает именно Геракла, а не его единоутробного брата Ификла, родного сына Амфитриона. По сути дела, воспитатель-человекозверь, выполняет все функции предка (или первопредка). Черты зверя и происхождение такого первопредка из иного мира уже не упоминаются, но реальный антропоморфный (или в то же время зооморфный, как кентавр Хирон) предок (вместо первопредка) заменяет отца героя. Поэтому вместо связи «человек-зверь (первопредок)» возникает сюжетное отношение «отец-сын».

В результате сюжет убийства одного другим получает разнообразные виды мотивировок: убийство зачастую становится случайным или совершенным по незнанию родства с сыном. К примеру, эпизод «Саги о Вельсунгах», известный под названием «Сигмунд с сыном надевают волчью шкуру», в котором Сигмунд, отец, убивает своего сына Синфьотли. В тексте саги лакуна, но контекст такой: они оба были тогда волками-оборотнями и Синфьотли провоцировал Сигмунда на поединок. В порыве волчьей ярости Сигмунд впился ему в горло и загрыз. Сигмунд оправдан здесь тем, что он не знал, что Синфьотли его сын, а лишь считал себя его воспитателем. А в «Песне о Хельги сыне Льерварда, о смерти Синфьотли» «Старшей Эдды» Сигмунд только говорит Синфьотли, чтобы он выпил отравленное пиво, и при этом пробует это пиво сам, хотя заведомо оно не может ему повредить, так как он неуязвим и снаружи и внутри.

Косвенным виновником гибели своего отца царя Эгея является победитель чудовищ герой Тесей (забывший, после победы над критским плотоядным человекозверем Минотавром-Астерием, заменить траурные черные паруса, на радостные белые, вследствие чего Эгей, решив, что сын погиб, бросается со скалы в море, названное впоследствии в честь него Эгейским), а костер, на котором живьем сгорает терзаемый муками, причиняемыми ему одеждой, пропитанной отравленной кровью убитого им человекозверя — кентавра Несса, Геракл, поджигает его сын Гилл. В роду Инглингов убийство родича должно было совершаться постоянно из-за Гнели и Эндура, которые сожгли заживо своего отца в его собственном доме («Сага об Инглингах», XIV).

Геракл убивает в насланном на него богиней Герой безумии собственных детей — по сути, это — то же бешенство, что и бешенство, охватившее Сигмунда. Геракл тоже, по сути дела, воин-оборотень (облаченный в львиную шкуру, аналогично тому, как берсерки облачаются в медвежьи, ульвхедины — в волчьи шкуры, а свинфюлькинги — в шкуры диких кабанов), детей он бросает в огонь, что может быть следом инициативного обряда — пути, ведущего к неуязвимости. Неуязвимость — характерная черта героев-обо-ротней.

Звериная атрибутика, сверхчеловеческая ярость героев говорит о постоянной связи с неким божественным первопредком, который в них воплощается. Сигурд сам себя называет «статным зверем» («Сага о Вельсунгах»), а Регин называет его «волком» («Старшая Эдда». Речи Регина, 13).

Для стяжания нужных качеств — ярости первопредка — надо этого первопредка убить, но первопредка-зверя заменяет герой-оборотень, поэтому он должен погибнуть. Сюжет требует поединка, исход которого неясен. Иначе говоря, ярость сама по себе требует человеческой жертвы. Жертва эта инициирована богами. Один — скрытый виновник гибели собственного сына, покровитель героев-оборотней. Сигмунд был волком-оборотнем (варульвом-вервольфом), когда убил Синфьотли. Волк («трупный зверь») — животное-спутник Одина, поэтому Один — виновник гибели Синфьотли, так же, как и Гера, наславшая на Геракла безумие, виновата в смерти сыновей Геракла.

Мы начали с гнева как важного качества эпического героя. У выдающихся героев это качество становится сверхчеловеческим, это сущность бога, воплощающегося в герое. Герой принадлежит богу, а результатом этой привязанности становится смерть тех, кто был близок герою. Жертвой Геракла становятся его дети. Убийство Геракла для них было бы равнозначно приобретению силы своего отца (Виламовитц-Меллендорфф считает, что дети Геракла погибли «одетыми медью» и с оружием в руках — следовательно, пытаясь убить отца). Для Геракла убийство детей — повышение своей ярости, нечеловеческой мощи. Итак, Геракл убивает детей ради своей ярости. Этот качественно новый уровень ярости позволяет ему, с точки зрения героического идеала, совершить сверхчеловеческие подвиги и стать бессмертным.

Однако, наряду со всем вышеописанным, среди разных стран и народов были распространены и сказания об оборотнях, ничего общего с героическими воинами, одержимыми священным неистовством, не имеющих и вредящих людям, где только могут.

ЛЕГЕНДЫ ОБ ОБОРОТНЯХ

Легенды об оборотнях широко распространены в тех странах, где волки угрожали жизни местных жителей либо их хозяйству. В эпоху Средневековья на Британских островах волков было мало, последнего из них убили еще в XVIII в. Открытие редкой болезни под названием «ликантропия» послужило началом распространения слухов об оборотнях. Такой больной объявлялся оборотнем. Будучи больны данной болезнью, люди верят, что они волки, и ведут себя соответствующим образом, они уверены, что облик их меняется, хотя этого и не происходило. Большинство случаев заболевания ликантропией приходится на долю Франции. Яростные норвежские воители — берсерки — во многом способствовали появлению мифов об оборотнях. Это объясняется тем, что они носили звериные шкуры, у них были длинные волосы, они отращивали длинные бороды и вообще с виду выглядели устрашающе. Жители разрозненных деревушек, оторванных друг от друга, подвергшись нападению берсерков, действительно принимали их за полузверей-полулюдей. По некоторым легендам, во время битвы берсерки могли обратиться в медведя или волка. В одной ирландской саге говорится, что некий священник заблудился в лесу и случайно наткнулся на волка, который сидел под елью. Волк заговорил человечьим голосом. Он попросил священника отпеть его умирающую жену. Еще волк сказал, что род его проклят, и, согласно, проклятию, один мужчина и одна женщина из рода на семь лет превращались в волков. Если по истечении данного срока им удавалось выжить, проклятие снималось и они снова становились людьми. Священник не поверил словам волка, но каково же было его удивление, когда лежащая недалеко волчица сбросила с себя волчью шкуру и обернулась человеком.

Много легенд и преданий об оборотнях (порой восходящих своими корнями к эпохе седой древности, к незапамятным кельтским, галло-римским и франко-германским временам) бытует во Франции. В одной из таких историй рассказывается о человеке, на которого напал в лесу дикий волк, пока тот охотился. Охотник отрубил лапу зверю, но тот все равно смог выбраться и рванул в лес, свою добычу охотник положил в сумку. Когда мужчина пришел домой, он несказанно удивился, обнаружив, что волчья лапа превратилась в женскую руку. На одном из пальцев было кольцо, подаренное им своей жене. Поднявшись по лестнице, он увидел свою жену, лежащую на кровати и истекающую кровью; кисть одной руки была у нее отрублена.

В одной норвежской легенде рассказывается о чародее, напустившем чары на две шкуры волка. Тот, кто надевал их, превращался на десять дней в зверя. Эти шкуры обнаружили воины Зигмунд и Синиот в лесной хижине, послужившей им укрытием на некоторое время. Зигмунд и Синиот, ничего не подозревая о заклятье, украли шкуры. Тот, кто надевал шкуру, сбросить ее самостоятельно уже не мог. Воины превратились в волков. Они стали выть, грызть друг друга и нападать на людей. По истечении десяти дней чары рассеялись, Зигмунд и Синиот сбросили шкуры и сожгли их. Эта легенда напоминает эпизод с оборотничеством Сигмунда и Синфьотли из гораздо более древней «Саги о Вельсунгах».

В давние времена для хозяина стоящего отдельно хутора или крестьянского двора, наверное, не было более леденящего душу и ужасающего звука, чем волчий вой на его поле. Волк был одним из самых злых врагов человека, ведь этот зверь чрезвычайно вынослив, хитер и быстр, молчалив и вкрадчив. Это неутомимый охотник с поразительным аппетитом. Охота волков проходила преимущественно в ночное время суток. Волки рыскали по лесам и полям в поисках добычи, нередко нападая на поселок или чью-либо ферму, а защититься от них было довольно-таки сложно. Поэтому едва ли кого-то удивит, что оборотни (или, как их еще называли, «вервольфы» — люди-волки) являлись одними из самых пугающих и страшных созданий среди тварей оккультизма. В себе они сочетали дикость волка и ум с хитростью человека, что само по себе было ужасающе. Многочисленны и ужасны издавна рассказываемые истории об обращении человека в зверя и его нападениях на людей. Один из наиболее ранних рассказов об оборотнях приведен в «Сатириконе» Петрония. Одного гостя из присутствовавших на богатом застолье, попросили рассказать о том, что с ним недавно приключилось. И вот что он поведал собравшимся.