Какова цель эволюции - Вадим Нагаев

Скандальный писатель и философ закончил свою карьеру в сумасшедшем доме, однако по прошествии двух столетий его идеи стали актуальны, как никогда.

Конфликты, войны и разрушения – вот что несет в себе рационализм, подавляющий чувственно-эмоциональную сторону нашего сознания, на которую опирается нравственность.

В целом рассуждения де Сада – это логическое развитие того подхода к нравственности и морали, который предлагал взять за основу Ганс Селье.

Причем Г. Селье далеко не одинок в своих взглядах на сущность нравственности.

Мнение о том, что прагматизм в отношениях между людьми и государствами способен сам по себе навести порядок и создать условия для процветания, сегодня достаточно распространено.

Однако это мнение является точно таким же формально-наплевательским отношением к нравственности, на котором уже поскользнулись апологеты социализма.

Оно не учитывает ни фундаментальную роль нравственного фактора, ни то, что Маркиз де Сад еще более 200 лет назад своеобразным образом показал полную несовместимость, взаимное отрицание морально-нравственных ценностей и рациональной стороны сознания.

Рационализм и нравственность – это антиподы, которые не выводятся как следствие друг из друга и не могут друг на друге основываться.

Более того, они друг друга отрицают, и любая человеконенавистническая идеология есть крайняя степень рационального подхода к нормам поведения человека.

Поэтому один лишь здравый смысл не может быть основой нравственного поведения, поскольку сам по себе он его отвергает.

Означает ли это, что сущность главного антиэнтропийного фактора связана с иррациональной сферой нашего сознания?

С одной стороны, кажется, что это так и есть, поскольку главный нравственный конфликт между личным и общим разрешается только там, где рождаются человеческие чувства: жалость, сострадание, справедливость и т. д.

Но с другой стороны, сам этот конфликт невозможен без столкновения двух противоположных сторон сознания, а нравственность невозможна без внутренних духовных напряжений, внутренней борьбы, возникающей в результате такого столкновения.

Если же представить себе, что мы пытаемся облегчить разрешение нравственного конфликта, опираясь главным образом на иррациональную сторону нашего сознания, то не трудно видеть, что избыток чувств и эмоций, затмевающий разум, способен довести нравственные ценности до бессмысленного абсурда.

Значит, сущность нравственности нам не найти ни в рациональной, ни в чувственной стороне сознания.

Не найти, поскольку любое доминирование одной из них ведет к ее отрицанию.

Логически мы приходим к выводу, что условием стабильной работы главного антиэнтропийного фактора на социальном уровне является равновесие между рациональной и иррациональной сферами человеческого сознания.

Раз так, то замкнутый круг, который образуется в результате взаимозависимости между общественной и индивидуальной нравственностью, начинает вращаться не в результате действия внешних сил, он сам приходит в движение, когда в сознании человека наступает гармония между разумом и чувствами.

Возвращаясь к главному выводу, вытекающему из концепции Чарльза Тарта, можно перефразировать сказанное следующим образом: нравственная мотивация в поведении людей начинает доминировать тогда, когда реальность адекватно отражается в их сознании. Всякое нарушение этой адекватности в сторону доминирования рационального или иррационального мировосприятия ведет к дезориентации человека в окружающей его действительности, что проявляется в виде ослабления антиэнтропийного фактора и развития разрушительных тенденций в социальной среде.

Итак, мы подошли к очень важному выводу о том, что сущность нравственности сводится к степени адекватности восприятия нашим сознанием двойственной реальности.

Под адекватностью восприятия здесь следует понимать не накопление информации путем рационального постижения мира, как это имеет место на сегодняшний день. Это понятие предполагает принципиально иную систему отсчета в сознании человека, иной механизм мировосприятия, который не определяется количеством информации о той или иной стороне реальности.

С этих позиций, углубление в ту ее сторону, которая требует рациональных категорий мышления, ведет к росту деформации в ее восприятии человеком.

Раз так, то стремительная научно-техническая революция, которая сегодня воспринимается как панацея в решении всех проблем человечества, на самом деле порождает проблему, неразрешимую в принципе научно-техническими средствами.

Эта проблема связана с дальнейшим ростом неадекватности восприятия реальности нашим сознанием и, соответственно, ослаблением антиэнтропийного фактора, на который опираются людские сообщества.

И если процесс этот предопределен самой структурой реальности и характером ее познания, то «оледенение душ», охватившее человечество, приобретает вполне конкретные причины и вполне конкретную логику. Эта логика органично вписывается в печальный опыт социализма, ставший одним из самых значительных событий XX века.

Н. Бердяев был не единственным мыслителем, который считал, что идеализация и обоготворение будущего как попытка оправдания несовершенства прошлого и настоящего аморальны и поэтому в качестве идеологической установки неминуемо ведут к моральному разложению.

Известный французский философ-публицист Альбер Камю, характеризуя духовное состояние человека XX столетия, положил в основу этой характеристики бунт разума.

Разум не смог смириться с уделом смертного человека на Земле, отвергнув этот удел, он ниспроверг Бога с его посулами внеземного Царства и стал строить Царство Человека.

Этот же разум отказался смириться с уделом простого строителя, что стало причиной нового бунта, в значительной степени определившего ход новейшей истории.

Это бунт против гнета противоречий бытия, порождающий бессмысленную попытку уйти от них.

И все же в этой логике есть один изъян, и, для того чтобы его выявить, обратимся к одному любопытному явлению из микробиологической жизни.

Вирусоподобные самовоспроизводящиеся плазмиды являются паразитами, живущими в бактериальных клетках.

Когда в некоторой ограниченной среде бактерий становится слишком много, возникают условия, ведущие к их массовой гибели. Чтобы предотвратить такую опасную перенаселенность, всегда находятся плазмиды, которые вырабатывают токсин, убивающий бактерию-хозяина. Вместе с погибшими бактериями погибают и паразитирующие в них плазмиды.

Такой акт самоубийства является жестом альтруизма со стороны плазмид.

Из погибших бактерий токсин выделяется наружу и убивает другие бактерии, но лишь тех, которые не заражены плазмидами. Дело в том, что с начала ядовитой агрессии плазмид-самоубийц другие плазмиды начинают вырабатывать особый белок – иммунопротеин, предохраняющий их вместе с приютившими их бактериями от действия яда других плазмид.

После этого немногим оставшимся в живых бактериям и паразитирующим в них плазмидам ничто не угрожает.

Убивающие себя вирусоподобные организмы ценой своей жизни спасают остальных себе подобных.

Такие формы взаимопомощи, предполагающие самопожертвование, хорошо известны на всех уровнях биологической жизни. Они являются своеобразным отпечатком проявления высших нравственных чувств у людей, толкающих их на аналогичные поступки.

И тот факт, что человек отверг их, не желая жертвовать своим настоящим ради будущего своих потомков, говорит о наличии другой, противоположной и более сильной мотивации в его поведении.

Бунтующий разум, которым оперировал Альбер Камю, есть не что иное, как рациональный подход к анализу окружающей действительности, подход, отвергающий чувственные нравственные порывы и признающий лишь принцип целесообразности.

Этот бунт предопределен незримым, но могучим потоком, леденящим человеческие души. На фоне этого потока неудавшийся социальный эксперимент, длившийся 73 года, предстает в новом свете.

Социальная структура, которая возникла еще в древнем Египте во времена Птоломея и которая была возрождена Карлом Марксом и российскими большевиками, была логическим воплощением идей гуманизма, которые, в свою очередь, являются воплощением нравственных ценностей. По этой причине такие структуры могут быть устойчивыми лишь при достаточно устойчивой нравственной мотивации в поведении людей.

Это хорошо понимал вождь мирового пролетариата, неоднократно подчеркивавший, что «сознательность масс является главной силой социализма».

Однако ему было невдомек, что в мире набирает силу глобальный социальный процесс, леденящий души людей и разрушающий эту силу.

Основоположники марксизма-ленинизма даже представить себе не могли, что все их усилия изначально были обречены, поскольку не вписывались в характер эпохи антропоцентризма. Крушение их идей на исходе XX столетия стало самым наглядным проявлением стремительной динамики роста рационалистических тенденций в сознании человека. Овладев мотивацией поведения, рационализм разрушил идейную основу коммунистической идеологии.