Выживший Хью Гласс. Настоящая история - Елизавета Бута

Лафит отдал приказ об установлении военного положения на Галвестоне. Укрепил все блокпосты. Ежедневно теперь несколько его кораблей курсировали около Галвестона, защищая территорию острова с моря. Параллельно с этим пират и приватир, как его именуют все энциклопедии мира, пытался наладить новые пути сбыта живого товара, в обход баз Галвестона.

В плане по сворачиванию дел также значилось избавление от опасных людей. Гласс попал в этот список неугодных. Жан Лафит ни на секунду не сомневался в честности Гласса. Так что убежал и убежал, Бог ему в помощь. Пьер Лафит считал иначе. Он с первого же дня очень настороженно отнесся к этому мрачному человеку. Гласс с таким презрением относился в алкоголю и грабежам, что Пьер чуть не подпрыгнул от радости, узнав о пьяных дебошах бывшего моряка. Впрочем, отправлять людей на поиски Гласса было слишком затратно.

В течение ближайших месяцев они занимались тем, что переправляли все ценные товары на склады в соседних городах и даже штатах. История повторялась. Галвестон отличался от Баратарии лишь тем, что это пиратское государство было в разы больше и занимало еще более выгодное геополитическое положение.

Власти Штатов несколько раз повторяли просьбы немедленно покинуть остров. Несколько раз Лафит отказывал. После чего на пару недель наступало затишье, и история повторялась. Пара американских отрядов, направленных на Галвестон, были разбиты вдребезги. В конце концов правительство решило, что остров того не стоит. Поговаривали, что у Лафита слишком серьезные покровители, чтобы так рисковать.

На время между Галвестоном и Штатами установилось шаткое подобие мира. Спустя несколько месяцев, летом 1819 года, активизировалось национально-освободительное движение Техаса. Его предводители решили пойти по старому пути и обратиться за помощью к братьям Лафитам. Памятуя о потерях в Баратарии, Жан не спешил соглашаться на сделку с правительством. Впрочем, отказ в этом случае был чреват еще большими проблемами, чем согласие. Скрепя сердце Лафит все-таки выделил своих людей на помощь Техасу. Это дало ему немного времени на поиск обходных путей.

Галвестон давно уже не подчинялся ни одному из правительств. Губернатором здесь назначили Жана Лафита. На тот момент практически все население острова работало на семью Лафит. Как и когда-то в Баратарии. Более того, попасть на службу к Лафитам теперь считалось невероятной удачей, равно как и попасть на сам остров. Люди здесь получали баснословные по тем временам деньги, ну а порядки в городе устанавливал главный пират мира; стоит ли говорить о том, что уровень преступности здесь равнялся нулю?

Большую часть доходов Жану Лафиту продолжали приносить две сферы деятельности: пиратство и работорговля. И то и другое было на грани закона, а если уж совсем честно – за гранью. Никакие каперские свидетельства уже давно не выдавали, а торговые суда продолжали грабить. Впрочем, негласное соглашение с американскими властями продолжало действовать. Жан Лафит не трогал американские суда, а взамен Галвестон не видели власти.

В один из дней Жан Лафит зашел в самый дорогой бар Галвестона, чтобы пропустить стаканчик виски и поразмышлять. Внутри насквозь прокуренного салуна гуляла команда одного из недавно пришедших в порт кораблей. Моряки были уже в изрядном подпитии и не заметили появления Лафита. Жан уселся в углу и стал наблюдать за чужим праздником. Внимание его привлекла бутылка, которую с грохотом поставил на стол один из моряков. Этот виски производили только в Штатах. Лафит скосил глаза и увидел на полу ящик с точно такими же бутылками, на котором виднелся штемпель – произведено в Штатах. Лафит подскочил, схватил со стола бутылку и стал орать:

– Откуда у тебя это?!

Моряк ответил что-то невразумительное. Он был уже не в том состоянии, чтобы вести долгие беседы. Один из членов команды был еще относительно трезв, поэтому он более или менее связно рассказал о происхождении бутылки. Да и рассказывать было особенно нечего. Ограбили очередное судно, да и все. Только вот судно это было американским. Глупо было надеяться на то, что Лафиту и на сей раз все сойдет с рук.

Лафит тут же отправил своих людей с извинениями и дарами. Уже всем начало казаться, что инцидент исчерпан, и только братьям Лафитам было ясно: это только вопрос времени, причем счет идет на дни, а не на месяцы.

Ранним январским утром в спальню Жана Лафита ворвался его слуга. Он так торопился, что еще с минуту продолжал задыхаться. Объяснять что-то не потребовалось. Пират и так все понял. История всегда повторяется. Проблема в том, что этому очень сложно перестать удивляться.

Лафит приказал подождать за дверью и вышел через пятнадцать минут. В холле его дома уже ждал Пьер. Братья Лафит отправились в порт. Тем утром Галвестон погрузился в напряженное молчание. Казалось, остров делает последний вздох, перед тем как погрузиться в забвение.

В опасной близости от острова маячила американская военная шхуна «Энтерпрайз». Жан попросил отрядить для него небольшую шлюпку, на которой он и подплыл к кораблю. Там его ждало послание от президента Штатов. Там значилось, что Галвестон надлежит освободить в течение шестидесяти дней, в противном случае Жан Лафит будет объявлен государственным преступником.

Прочитав сообщение, Лафит мрачно кивнул и покинул американское судно. Пути отхода уже давно были продуманы, и все-таки это было неожиданно. Лафит все же надеялся, что его заслуги перед Штатами сделают свое дело. К сожалению, успехи имеют свойство забываться, а вот обиды накапливаются, как снежный ком.

День за днем из порта Галвестон отходили суда, до предела нагруженные самыми разнообразными товарами. В последнюю очередь шли суда с рабами, коих было немало.

Шестьдесят дней подходили к концу. Март был в самом разгаре. Американские корабли то и дело подходили к берегам Галвестона. Считалось, что таким образом они напоминают о приближении крайнего срока передачи острова американским властям.

Еще несколько дней назад остров процветал, но сейчас в это трудно было поверить. Ранним утром марта 1821 года Жан Лафит отправил свои последние корабли с острова. Ему оставалось в последний раз пройтись по улицам созданного им города. У причала его ждали Пьер и пара товарищей. Семьи Пьера и Жана уехали отсюда еще пару дней назад.

– Мы это создали, нам же и разрушать, – задумчиво сообщил Жан поджидающим его товарищам. Пьер понял, что имеет в виду брат, остальным пришлось объяснять.

Все они отправились на склад с горючим. В ход пошло все, что только могло гореть, включая довольно большой запас спиртного, которое отчего-то забыли вывезти. Веселье продолжалось несколько часов. Начиналось все с торжественного поджигания самого крупного склада. Постепенно запасы спирта и керосина подошли к концу. Алкоголь горел хуже, зато его можно было еще и пить. Переходя от дома к дому, от склада к складу, они поджигали абсолютно все, что могло представлять хоть малейшую ценность. Вскоре огню больше не требовалась подпитка, он распространился по всему острову. Пора было бежать, чтобы не умереть от отравления угарным газом.