Воспоминания жены советского разведчика - Галина Александровна Курьянова

– ведь я с четвертого класса была постоянным участником театрального кружка – а хочется мне появляться на сцене в длинном платье, предпочтительно декольте, а если повезет, то и с турнюром, с красивой взрослой прической, в шляпе с перьями и исполнять роли роскошных дам как то: «бальное платье, голые плечи, вся я в брильянтах, каблук высокий! Ля-ля-ля-ля!»… Еще не понимая того, что становлюсь женщиной.

В 14-15 лет я выглядела очень милой и кокетливой девушкой, причем старше своего возраста. Критерий миловидности был совсем иной, чем сейчас: девушки должны быть невысокого роста, где-то 1,50 м или чуть-чуть выше, пышненькие, курносенькие с маленьким «губки бантиком» ротиком.

Мой «деликатный» младший ребенок, глядя на мои девчачьи фотографии, заявила, что я была просто толстой тёлкой. По тем же временным понятиям я была худой и длинной. Если учитывать, что длинная не значит высокая, мой «грецкий» с горбинкой длинноватый нос (дома ко мне прилепилась кличка Буратино), ноги, растущие гораздо быстрее туловища («как под дурным старцем» выговаривали мне мои «добрые» родственники, не успевая покупать мне обувь), я должна была бы комплексовать, и, действительно, в дальнейшем я все-таки явно себя недооценивала, благодаря такому воспитанию, но слишком уж закомплексованной, слава Богу, не стала. Возможно, родители воспитывали меня от противного: они видели, что я быстро тянусь вверх, взрослею, хорошею, и таким образом пытались отвлечь мое внимание как можно дольше и дальше от противоположного пола. Впрочем, на этом воспитание и заканчивалось: хотя бы накормить, обуть, одеть, обязательно проверить часы прихода домой с гулянья (особенно это ужесточилось с возрастом; куда денешься, приходила в указанное время, иначе другой раз будешь сидеть дома) – и достаточно. Остальное, учеба и мораль, возлагались на школу, а уж школа старалась!!!

Что касается жестких часов возвращения домой, то время прибытия с гулянья считалось, когда ты появлялась с ухажером у дома, там можно было еще полчасика добавить на прощальные ужимки, ведь по моим понятиям я уже была дома. Но здесь наблюдались тонкие нюансы: окна нашей квартиры выходили как раз на улицу, куда я и подходила с кавалером, причем это место всегда освещалось ярким фонарем. К назначенному часу моя мама, а то и сестричка уже торчали у окна на втором этаже и с любопытством рассматривали парочку. Иногда, для того чтобы не только видеть, но и слышать, о чём воркуют голубки, мама становилась на широкий подоконник и высовывала голову в форточку. Небольшого росточка, полненькая и в коротенькой ночной рубашечке с тоненькими бретельками (сшитое из белого ситчика, это прямоугольное изделие именовалось роскошным словом «комбинация»), она при электрическом освещении очень хорошо просматривалась в высоком окне. Однажды зимой она привычно взгромоздилась на подоконник и просунула голову в форточку. Видимо, ничего интересного и тем более предосудительного не увидев и не услышав, мама хотела ретироваться по-английски, но ее голова вдруг застряла в узком отверстии форточки. Так иногда бывает, когда неудачно повернешься и потянешь туловище чуть в другом направлении. Вот тут-то и случился конфуз: голову она сама не повернет, вытащить не может, позвать кого-нибудь находящегося внутри дома невозможно, мне тоже ничего крикнуть нельзя – зрелая женщина находится совершенно в безвыходном и смешном положении: полуголая, а голова на улице! Как черепашка головой крутит-крутит, а под панцирь никак не спрячется и потом почти раздетая, морозный воздух окончательно пробирает под «комбинацией»! На улице-то зима, холодно! Меня смех душит, я фыркаю невпопад, ухажер ничего не понимает, он-то спиной стоит к этой уморительной живой картине.

Ну, я быстренько свидание свернула, побежала домой вызволять не в меру любопытную мамашу. Мне еще за мое доброе и попало под горячую руку, «нечего, мол, прощаться по полчаса, тебе сказано в десять приходить, так изволь уже дома быть в должное время!». Правда, этот опыт пошел маме впрок, а мне на пользу: мама свои бдения у окна не прекратила, но в форточку уже не высовывалась. Кстати, ее привычка и мне была отчасти выгодна: если ухажер мне не нравился, то я скромненько ставила его в освещенный электричеством круг и говорила, что мне-де домой быстренько надо, мама заругает, вон она уже в окне маячит, «за спиною ножик прячет». Мальчик ошеломленно поворачивался и действительно – живописное зрелище – мама в окне. Ему ничего не оставалось делать, как скромно попрощаться и уйти восвояси. Если же кавалер был мне не безразличен, то я прощалась с ним несколько дальше от фонаря и ближе к стене.

Так что напрасно родители думают, что они полностью контролируют поведение своих детей. Они очень заблуждаются, очень. Правда, скрывать дома особенно было нечего, но и поцеловаться с мальчиком под неусыпным оком родственников было неудобно.

Никаких комплексов я вроде не испытывала, т.к., не смотря на «длинная, Буратино, ноги как под дурным старцем» и другие «милые» домашние прозвища, мальчики на меня стали обращать внимание рано и, как я таинственно и горделиво ведала своим подружкам, «ухаживать». Подружки умирали от зависти и заинтересованно выясняли подробности ухаживания: как он на тебя посмотрел? а как ты посмотрела? он взял тебя за руку? а ты не отняла? и т.д., дегустируя капельные подробности. Но через год-другой уже интересовались «не лез ли он целоваться в первый вечер» и, если «да», и именно в первый, а ты, какой ужас! позволила, то ты становилась уже кем-то вроде распутницы.

Тогда случилось повальное увлечение спортом, и мы с моей подругой Лидой записались, чего там мелочиться!, в секцию фехтования. Заниматься спортом можно было в каком угодно обществе и абсолютно бесплатно. Почему фехтования? Да Бог его знает почему! ума не приложу: заниматься спортом было принято! и все! – гимнастику переросли, для любой атлетики, легкой или тяжелой, не нарастили мышц, и потом нам показалось, что это будет красиво – белый костюм, маска, рапира и другие элегантные атрибуты, вот и понесло нас в секцию фехтования. Фехтовальщицы, блин! Конечно, долго мы там не задержались: освоили «Стойка! Выпад! Укол!», а при дальнейшем обучении непосредственно приемов боя нелепо размахивали рапирами, как палками, сразу забывая все наставления тренера и немилосердно потея под своими масками и нагрудниками. Оказалось, что это довольно утомительно, отнимало много времени, а нужно еще уроки успеть сделать, в художественную школу утром два-три раза в неделю сбегать. В девятом классе я уже занималась в этой школе при художественном училище им.Веры Мухиной. Да, знаменитая скульптор тоже уроженка Ростова. На тренировки поэтому мы являлись редко, но т.к. секция фехтования находилась в спортивном комплексе Дома офицеров, то сразу и заколовращались вокруг нас