ВЛАСТЬ РЕЖИМА И ЧИНОВНИЧЕСТВО - Сергей ГОРОДНИКОВ

Запасы же сырья позволили осуществлять диктат догматического монетаризма и идеологического либерализма, быстро наращивать коммерческие капиталы, обусловили становление господствующего класса режима и превращение самого режима в подлинную диктатуру коммерческого космополитизма, управляемую сворами олигархов из крупнейших воров, спекулянтов, казнокрадов и высших должностных бюрократов исполнительной власти. Диктат монетаризма обеспечивался именно за счёт продажи сырья на внешние рынки, а так же за счёт кредитов западных банков, получаемых под залог этого же самого сырья. Страна закладывалась на десятилетия вперёд, по сути лишалась независимости в выборе экономической, внутренней и внешней политики. Проявлением потери независимости как раз и стал развал производства.

Причины его упадка и распада оказались в отсутствии денежных средств для взаиморасчётов и выплаты зарплат. Близкие к власти своры воров и спекулянтов, которым нужны были валютные средства для осуществления широкомасштабного казнокрадства и скупки собственности, были заинтересованы только в быстром появлении финансовых рынков. Чтобы удерживать заниженный курс рубля относительно доллара, и тем самым привлекать западные кредиты и портфельные инвестиции на складывающиеся в России спекулятивные финансовые рынки, правительство вынуждено было привязывать рублёвую массу к тому, что имело рыночную ценность на западных рынках, то есть к той части валового продукта, который выбрасывался на внешние рынки. А таким продуктом оказывались опять же углеводородное сырьё, алмазы, цветные и чёрные металлы, некоторые изделия ВПК.

Всё остальное производство, как промышленное, так и сельскохозяйственное требовало длительного времени для приобретения опыта рыночной конкуренции, для налаживания соответствующих социальных и политических, этических и культурных отношений и было не в состоянии конкурировать с западными компаниями, их дилерами на внутреннем рынке и даже откровенно разрушалось чиновниками, которым западные компании давали взятки. Поскольку в отечественное неконкурентоспособное производство не шли и доллары, которые попадали на внутренний рынок в качестве второй и главной денежной единицы, постольку это производство приспосабливалось для выживания переходом от товарно-денежных отношений к товарно-товарным, бартерным отношениям.

Таким образом в России сложились две экономики. Одна посредством Москвы и через Москву быстро вовлекалась в западный капиталистический рынок в качестве поставщика сырья и спекулятивных финансовых сверхприбылей, а другая становилась полулегальной, полуфеодальной, предназначенной для физического выживания промышленных и сельскохозяйственных регионов.

Первые признаки кризиса подобной политики проявились к лету 1995 года. Социальные программы, расходы на внутренние войска и на обслуживание внешних долгов осуществлялись за счёт сметного, бюджетного дефицита, и для покрытия расходных статей надо было или признать неизбежность эмиссии и инфляции или срочно отыскивать новые источники валютных поступлений. Для удержания курса рубля и продолжения движения по пути выгодного олигархам и их западным партнёрам российского монетаризма, больше того, для поддержания устойчивости режима диктатуры коммерческого космополитизма как такового тогда уже правительству стало недостаточно даже прямых кредитов под залог доходов от торговли сырьём. В интересах близких к власти свор сверхбогачей правительство срочно разработало и выпустило в обращение на финансовых рынках особо прибыльные ценные бумаги с государственными обязательствами, то есть высокопроцентные ГКО. Гарантии государства опять же предоставлялись под разведанные и неразведанные сырьевые запасы, наличие которых подтверждалось отсутствием возражений против данных бумаг у Международного валютного фонда. Запад устраивали сложившиеся отношения с Россией, постепенное вытеснение её изделий производства из мирового рынка товарно-денежного обмена, и он всячески поощрял продолжение подобных отношений полной поддержкой авантюрной финансовой политики российского руководства.

Усиливающийся шторм мирового финансово-экономического кризиса подхватил корабль российского режима спекулятивно-коммерческого капитализма и понёс на рифы гиперинфляции.

Сначала он изорвал идейные паруса либералов. А затем, постепенно превращаясь в новую Великую Депрессию, ускорил сокрушительный провал проводимой в России под контролем МВФ политики либерального монетаризма.

Первым тревожным знаком для сторонников либерального монетаризма в России стало падение мировых цен на нефть и газ. Падение оказывалось не временным, как рассчитывали тесно связанные с олигархами власти режима, а устойчивым. Уже к весне 1998 года рыночная стоимость барреля нефти упала в три раза по сравнению с весной предыдущего, 1997 года. Бывшие очень прибыльными, нефтяные и газовые компании превращались в едва рентабельные, и их близкие к кругам исполнительной власти хозяева обратились к правительству за помощью. Но у правительства самого рухнул бюджет, исчезли средства на обслуживание внешнего долга. Грандиозный дефолт, отказ правительства от обязательств по своим ценным бумагам, провозглашённый назначенным вместо Черномырдина председателем правительства Кириенко 17 августа, взорвал российский монетаризм, точно воздушный шар. Зашатались все основания режима, рухнула банковская система, стремительно полетело вниз влияние олигархов и связанных с ними крупных бюрократов. Обнажился опасный для режима кризис власти, который проявился на начальном этапе в резком ослаблении позиций Президента и его администрации при одновременном нарастании влияния коммунистической Государственной Думы.

Президент впервые начисто проиграл борьбу с думской оппозицией. Уйдя в тень, он исподволь принялся срочно укреплять чиновно-полицейские учреждения исполнительной власти, преобразовывать силу и право оружия в основной довод в политической борьбе. Исполнительная власть поневоле ослабляла свою опору на идеологический либерализм, на интересы сторонников коммерческого космополитизма, на Международный валютный фонд и политику монетаризма. Сложившаяся чрезмерная зависимость страны от импорта товаров в этих обстоятельствах быстрого расходования валютных запасов и исчерпания доверия мировых финансовых институтов поставила режим на грань политической катастрофы. Его главные клики у власти оказались напуганными грядущим бунтом населения и вынужденными срочно выискивать средства для перехода к политике восстановления внутреннего производства и к новой финансовой политике.