Цель оправдывает средства - Марина Серова

— Ствол-то верни мне, — глухо произнес он, не поворачиваясь, когда я открыла уже дверцу.

— Ствол? Верну, конечно. — Я достала из кармана его красивый блестящий револьвер и положила рядом с автоматом Валерика на заднее сиденье. Потом подумала и присоединила туда же и выкидной нож. — Мне чужого не надо, — сообщила я Кириллу.

Он ничего не сказал, только прорычал что-то нечленораздельное. Ругается, наверное.

— Ну, все, пока, — сказала я, открыв дверцу, — кстати, если задумаете выкинуть какой-нибудь финт вот сейчас, отъезжая, то учтите — я метко стреляю.

Вышла из машины и захлопнула дверь.

Если они даже и попытались бы застрелить меня из машины, то ничего, я думаю, у них бы не получилось — я вынула патроны из револьвера Кирилла и Валерикова автомата.

Батареек в маячке хватит максимум на час. Ну, может быть, минут на десять побольше. А вообще, эти маячки энергию здорово жрут.

Я присела с прибором слежения в небольшом, по-весеннему сыром парке, недалеко от Колхозного рынка. На территории парка или рядом с парком располагалась, видимо, детская художественная школа — ребятишек с мольбертами было пруд пруди.

Хорошо что, кроме этих ребятишек, никого в парке и не было почти, так что я могла спокойно сидеть со своим прибором и следить за цифрами, появляющимися на табло.

Просидела я так с полчаса примерно. Цифры постоянно менялись — автомобиль двигался. А потом вдруг выскочило число и табло замерло.

Все. Кирилл приехал куда-то.

Куда?

Это мы сейчас выясним.

Запомнив цифру на табло, я спрятала отлично сослуживший свою службу прибор слежения и достала карту города.

Так, посмотрим.

Произведя в уме кое-какие расчеты, я вычислила и улицу, и номер дома, где остановилась машина Кирилла.

Оставалось только узнать номер квартиры, но я чувствовала, что этого даже не понадобится — там, в том месте на карте города, где я поставила жирную точку, большими буквами было написано: «Частный сектор».

Частный дом, значит?

Очень хорошо, навестим Кирилла. Сегодня, если успею. А сейчас мне нужно бежать на прием к начальнику пресс-службы администрации города Петропавловска Виктору Федоровичу Зайберту.

— Ирина Зиновьевна? — лучезарно улыбнулась мне секретарша Зайберта и мотнула рыженькой челочкой, как лисица — хвостом.

— Она самая. Ирина Зиновьевна, — подтвердила я и предъявила ей свое журналистское удостоверение.

— Подождите минуточку, — попросила меня секретарша, — у него сейчас совещание в кабинете. Оно вот-вот закончится, и… По телефону совещание, через конференц-связь. Он один, но — занят.

— Хорошо, — сказала я, — я подожду.

Я уселась в кресло для посетителей, все еще находясь во власти того странного чувства, которое овладело мной, когда я вошла в здание администрации города.

Секретарша-лиса не обращала на меня больше никакого внимания, и я, расположившись в кресле, вытянула усталые ноги почти на середину приемной, закинула назад голову — спинка у кресла была удобная — и смотрела в потолок.

Что же это все-таки было такое?

Дело в том, что пять минут назад, когда я вошла в приемную, секретарша разговаривала с кем-то по телефону, и мне показалось, что голос, едва слышно доносящийся из трубки — голос Кирилла.

Связь была хорошая, вот я и услышала голос.

Но не Кирилл же сюда на самом деле звонил? Это я просто слишком долго сегодня с ним общалась.

«Нет, не может этого быть», — решила я, и мысли мои потекли по иному руслу.

Где же я все-таки могла видеть этого Кирилла? А может быть, я и не видела его раньше, а он просто похож на того, кого я знаю?

На киноартиста какого-то, что ли…

Да, странные дела происходят в городе Петропавловске. Странные, если не сказать больше.

Тут я вспомнила, что сегодня мне предстоит операция по ликвидации Волка, и затосковала.

Черт, как же так? Ведь мы несколько лет провели с ним в одной группе. Бывало так, что и он прикрывал меня огнем из пулемета или автомата, бывало, что я его прикрывала. На учениях и в настоящем бою.

Когда, например, мы обезвреживали банду мародеров все там же — в Югославии…

Надо было быстро, чтобы не дать разгореться очередному международному скандалу, выявить и обезвредить несколько российских солдат-миротворцев, которые приехали в Югославию совсем не для того, чтобы устанавливать там мир.

А для того, чтобы поживиться чем придется, пользуясь военным положением и беспорядками.

И теперь убивать своего бывшего сослуживца?..

На столе у рыжей секретарши зазвонил телефон. Она сняла трубочку и, послушав немного, обратилась ко мне, положив трубку обратно на рычажки телефонного аппарата:

— Ирина Зиновьевна, пройдите, пожалуйста, в кабинет. Закончилось уже совещание.

И я прошла.

— А-а! Ирина Зиновьевна! — нехорошо обрадовался при моем появлении Виктор Федорович Зайберт. — Проходите, проходите!

Я села в кресло напротив его стола.

— Добрый день, — поздоровалась.

— Наслышан, наслышан о ваших подвигах, — сообщил мне Зайберт.

— О каких таких подвигах? — сделала я непонимающее лицо.

— Ну, как же, — Зайберт кивнул мне на телевизор с видеомагнитофоном, стоящие у него на тумбочке в углу кабинета, — я же все-таки телевизор смотрю…

В руках у него появился портативный пульт управления, он нажал кнопочку, и вспыхнул экран телевизора. На экране запрыгали полуголые красотки.

— Ой, не та кассета, — спохватился начальник пресс-службы.

Он выключил видеомагнитофон, резво выбежал из-за стола, тряся брюхом, и достал из тумбочки видеокассету.

— Вот эта, по-моему…

На экране появился Колхозный рынок и послышался замогильный голос сурового диктора.

— Ага, — удовлетворенно произнес Зайберт, — она, точно.

Я отвернулась от телевизора.

Виктор Федорович вернулся на свое место и уставился на экран. Несколько минут молча смотрел — языком только цокал.

— Что же вы так? — с отеческой укоризной проговорил наконец Зайберт, перевалившись ко мне через свой стол. — Как же?..

— А что? — переспросила я.

— Вы знаете, что это за человек, который рядом с вами стоял? — поинтересовался Зайберт.

— Который? — придурялась я.

— Да вот, казах в кожаной куртке, — сказал Виктор Федорович, — Асхан.

Асхан? Он и имя этого паренька знает. Откуда, интересно? Я, конечно, понимаю, что городок этот маленький, но не настолько же…

— Этот парень, Асхан, — шепотом сообщил мне Зайберт, — известный торговец наркотиками. Да-да — наркотиками…

— Я знаю, — скучным голосом сказала я.

Что ему надо от меня? К чему он клонит?

— Знаете? — удивился Виктор Федорович. — И о чем же вы с ним говорили?

— Да так, — ответила я, — вам, Виктор Федорович, знакомо такое понятие — журналистское расследование?

— А-а-а… — неопределенно высказался Зайберт, — н-ну, знакомо…

— Это когда для пользы дела — в данном случае для получения информации — внедряешься в какую-нибудь среду, — на всякий случай объяснила я.

— А какую информацию вы собирали? — почему-то шепотом спросил Зайберт.

— Я, Виктор Федорович, честный журналист, — гордо выпрямилась я в кресле, — я хочу писать не только всякую победоносную чушь, которую можно во всяком рекламном проспекте прочитать, но и тяжкую горькую правду. О наркомании, например…

— О наркомании, — в какой-то непонятной тоске повторил Зайберт.

— Да, о наркомании, — проговорила я, — я тут ваш местный канал посмотрела. Петропавловское телевидение. Так вот, как оказалось, наркомания у вас — самая животрепещущая проблема. А какой же журналист не отреагирует на актуальную тему? Какой? — спросила я у растерявшегося Зайберта. — А?

— Не знаю, — пробормотал он.

— И мое священное право и профессиональная обязанность — всячески помогать избавляться вашему городу от этой страшной социальной болезни — наркомании, — с подъемом закончила я.

Зайберт подавился слюной и надолго закашлялся. Я уже хотела на помощь позвать кого-нибудь. А то окочурится еще у меня на глазах начальник пресс-службы администрации города — проблем не оберешься.

— Не надо! — выговорил наконец Виктор Федорович.

— Что — не надо?

— Не надо помогать нам избавляться! — закончил он свою мысль. — Мы и сами как-нибудь…

— Довольно странные вещи вы говорите, — подозрительно прищурилась я на него, — то есть, как это — не надо вам помогать избавляться?

Зайберт вскочил со своего кресла, колыхаясь, подбежал к двери и запер ее на ключ.

— Это чтобы не помешал никто, — объяснил он свое странное поведение.

Что это он взвился так, интересно? Чем я его так уязвила?

— Понимаете, какое дело, Ирина Зиновьевна, — вернувшись за свой стол, начал он, — в этом случае нужно немного иначе смотреть на вещи. Вот вы, — он ткнул в меня пальцем, — вы напишете этот… репортаж, ругательную статью и уедете к себе домой в Россию, в Тарасов…