Отец на замену (СИ) - Уля Ласка

— А почему не действуешь?

— А как? Я не знаю.

— Ну можно начать с того, чтобы наладить общение со мной.

О да! И здесь мы о себе любимом!

— Пей, а то чай остынет. Будет невкусный, — я подтолкнула чашку поближе к Пантелею.

— Тебе не нравится моя идея? — вмиг напрягся он.

— Ну почему, нравится.

— Не вижу радости на твоём лице.

— Увидишь, — я сделала ещё один большой глоток.

— Когда?

— Когда выздоровеешь.

— Ир, это несерьёзно!

— Несерьёзно, Пантелей, когда ты игнорируешь всю мою заботу, — я опять протянула руку и подтолкнула чашку.

— Это какую?

Зло во мне заурчало, что, видимо, отразилось на лице, потому что Панетелей расхохотался.

— Не игнорирую, — он взял чашку и выпил чай залпом.

Ну наконец-то!

Но я рано радовалась, Пантелей зажал рот рукой и стал бешено вращать глазами в поисках своей любимой миски.

— В раковину! Я помою! — вскрикнула я, а в ответ получила широкую улыбку. — Пантелей?!

— Здорово, да, разрядил обстановку? Ир, ты чего? Зачем тебе сковородка?

Глава 18

Мое кухонное орудие труда пронеслось в паре сантиметров от головы Пантелея, сделало крутой вираж и приземлилось обратно на плиту.

— Что это было? — Пантелей уставился на меня, как на умалишенную.

— Тренировка мобильности, чтобы не терять сноровку, — пояснила свои странные действия я.

— Ира, я все понимаю, какие-то свои привычки, ритуалы, но ты думай время от времени о безопасности. Если не своей, то хотя бы окружающих, — он вздохнул так тяжко, как будто отвечал за все спасательные службы мира и только мое подразделение раз за разом давало сбой.

— Хорошо. Я буду, — покладисто согласилась, заметив, что снотворное начало действовать.

Пантелей продержал глаза закрытыми на несколько секунд дольше, чем тогда, когда просто моргал.

— Пошли в зал, — я предложила сменить локацию.

Мне меньше всего хотелось, чтобы он отрубился за столом. На повторение героического перетаскивания Пантелея в более подходящее место у меня уже не осталось сил.

— Нет, мы поговорим здесь, — ожидаемо заупрямился он и сдержанно зевнул. — Ира мне не нравится, как ты изворачиваешься каждый раз, когда всего лишь нужно поговорить начистоту.

— Ничего я не изворачиваюсь, не говори ерунду. Пойми, Пантелей, у меня просто нет времени.

— На меня? Я у тебя иду по остаточному принципу? — обиженно процедил он, а в следующее мгновение привстал, взял меня за руку. И не успела я опомниться, как оказалась у него на коленях. — А я не хочу по остаточному, — замедлился его голос. — Хочу, чтобы обращала на меня внимание. Всегда. — Рука Пантелея заскользила по моей спине вверх, затем спустилась вниз, совсем не целомудренно смяв ягодицу. — Я не обижу.

Он заглянул мне в лицо, а следом коснулся моих губ своими.

Кожа моментально отреагировала на тепло, заискрившись возбуждением и желанием продолжить.

Вот ведь чертов организм! Предатель!

— Ты уже обидел, — прошептала я, оставаясь в той же миллиметровой близости от Пантелея.

— Когда? За что? — так же тихо спросил он, но уже полностью закрыв глаза и слегка ослабив захват своих рук.

— Пошли на диван, — аккуратно ввинтила предложение я. — Там будет удобнее.

— Ты хочешь меня соблазнить, чтобы не отвечать на мой вопрос? — на выдохе произнес засыпающий Пантелей.

— Угу. Как ты догадался?

— А я умный. Ты разве не знаешь? — Он спустил меня с коленей, поднялся, все так же не открывая глаз, но тут же приобнял за талию предоставив мне вести. — Да, Ир, я очень умный. Факультет управления бизнесом, магистратура Высшей школы экономики, свой биз… — Пантелей глубоко вздохнул, замолчал и практически на мне повис.

— Ну-ка! Ещё пару шагов! Вот, молодец и ещё! И последний! Да! Ты сделал это! — имитируя спортивного комментатора, я довела Пантелея до дивана, сделала последний рывок, чтобы осторожно его опустить и придержала голову, укладывая на подушку. — Всё, соблазнила, теперь можно и поработать! — выдохнула я, заглянула к деткам и отправилась к животным.

Три ходки с ведрами теплой воды туда и обратно. Кормёжка всех оголодавших. Дойка козы. Проверка инфракрасной лампы для обогрева и… свобода!

Вернее заморозка молока, купание детей, укладывание детей и шитье.

В три часа утра я выключила машинку.

Открыла дверь каморки, удивилась горящему в зале свету, зашла туда и увидела Пантелея, сидящего на диване и читающего мой личный дневник!

Высшая школа экономики! Вспылыли его последние слова перед сном!

К нему что, вернулась память?!

Глава 19

Я поборола желание выкрикнуть, чтобы Пантелей немедленно прекратил чтение и отдал мне вещь, которую взял без спроса!

Нужно было быть умнее.

Я медленно и без резких движений двинулась в его сторону, стараясь не издать ни звука. Благо, что пол в доме не скрипел.

Шаг.

Ещё один.

Третий.

Задержка дыхания.

Молниеносное движение рукой, чтобы схватить дневник за разворот и вырвать его из пальцев Пантелея.

Черт!

— Ир, я потерял память, но не ослеп.

Пантелей в последний момент играючи отвёл руку, в которой держал дневник, и я мацнула пустое пространство.

— Отдай! — потребовала громким шепотом, потянувшись за тетрадкой, но не рассчитала, что этот гад сдвинется назад, и я растянусь прямо по верх него.

Боже!

— На что только не пойдешь, чтобы добиться своего, да, Ира? — Пантелей с лёгкой ухмылкой, поправил мои волосы, убрав их с лица.

— Верни мне дневник, — жёстко отчеканила я.

— Верну. После того как ты мне расскажешь, что это за занимательной математикой ты занимаешься.

— Это тебя не касается! — я попыталась ещё раз отобрать мое имущество, приподнявшись и прижав его руку к подушке, а в следующее мгновение с ужасом обнаружила себя перевернутой на спину и распластанной уже под Пантелеем. — Ты что делаешь? — я в ужасе выпучила глаза и просипела от неожиданной и пугающей близости.

— Занимаю позицию, в которой получу всё твое внимание, — для убедительности он поерзал на мне и склонился так низко к моему лицу, что наши дыхания переплелись в одно.

— Прекрати! — пискнула я, потому что в такой позиции невозможно просто говорить.

Шумно дышать, рычать, стонать — да.

— Что? — изображая полное непонимание, удивился Пантелей, и тут же сверкнув глазами, коснулся свободной рукой моего бедра.

— Пантелей! Это не смешно! — зашипела я ещё громче, пытаясь его образумить.

— И правда, не смешно, когда в твоих подсчетах фигурируют семизначные цифры. Что это?

То есть больше его ничего не заинтересовало? А ведь на первых порах я много чего выплеснула на страницы этой многострадальной тетради. И мне это реально помогло. Но вот взглянуть на эти эмоции сейчас я бы на решилась. Во — первых, чтобы не вспоминать