Против течения - Туи Сазерленд

«Хотя и в темноте нас повсюду могут выследить – совы, летучие мыши и прочие ночные хищники, которые служат Пожирателю».

Конор надеялся, что каноэ будет в безопасности там, где они его оставили.

Мальчику хотелось вывести из спячки Бриггана. Самочувствие улучшилось бы, если бы волк лежал рядом. В зеленом после прохождения сквозь листья пальм свете он заметил движение пальцев Абеке – словно той хотелось погрузить их в шерсть Уразы. Только Калани выглядела абсолютно спокойной. Ближе к середине дня она плотнее завернулась в свою мантию и уснула. Пряди волос, выбившиеся из ее длинной темной косы, рассыпались по покрытым нефритово-зелеными завитками татуировки рукам и плечам.

«Может, она более привычна к разлуке со своим зверем, ведь он – морское создание». Конор подумал о дельфине Калани, о том, как странно, наверное, входить в воду каждый раз, когда появляется желание пообщаться со своим духом зверя или его потренировать.

«И каково это – стать королевой своего народа в таком юном возрасте и в результате таких печальных событий?» Можно было позавидовать ее уверенности в себе и умению повести за собой, но не ее судьбе.

– Солнце наконец садится, – пробормотала Абеке, потягиваясь настолько, насколько позволяло тесное пространство.

– И как же нам искать раковину? – шепнул Конор. – Вдруг она где-то в лагере захватчиков или еще более недоступна?

Калани открыла глаза, и мальчик задался вопросом, давно ли она бодрствует.

– Под островом есть система пещер, – заговорила шепотом королева. – Думаю, следует в первую очередь поискать там. Если бы я хотела спрятать что-либо на Солнечном острове – я бы выбрала это место.

– Это вполне разумно, – тихо проговорила Абеке, и Конор кивнул.

Когда темнота раскинула свои бесшумные крылья над островом, трое Зеленых Мантий подняли пальмовые листья и выбрались из убежища. До них все еще доносились из лагеря голоса людей и вопли и рычание зверей.

Абеке мгновенно вывела из спячки своего духа зверя; Конор сделал то же самое, чувствуя, как все тело расслабляется от прикосновения к шерсти Бриггана. Благодаря обострению чувств Конор тут же ощутил множество оттенков происходящего в ночи. Он улавливал запах дыма горящих пальмовых ветвей в лагерных кострах и расколотых кокосов, которыми делились люди. Он различал шипение сквозь гул голосов и всплески от движения каких-то больших хищников через бухту. Он ощущал, как легкий бриз шевелит волоски у него на руках. И несмотря на то, что тьма сгущалась, зрение его не теряло остроты.

Поэтому ему не составляло труда пробираться вслед за Абеке среди деревьев, хотя девочка двигалась так осторожно, что иногда не удавалось увидеть или услышать их с Уразой. Калани указала направление к пещерам, и Абеке пошла впереди, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться или жестами давая понять спутникам, чтобы те остановились и ждали, убедиться, что поблизости нет наблюдателей или шпионов.

«Если бы она была предателем, сейчас я мог бы оказаться в большой беде», – подумал Конор, когда Абеке в очередной раз пропала без единого звука в кустах. Что, если она вернется с отрядом воинов, чтобы его схватить? В кармане у него лежал Аспидный слон – Тарик дал ему талисман, когда они определились с планом действий.

С одной стороны, приятно сознавать, что талисман обеспечит тебе безопасность в случае драки. С другой – это большая ответственность. Если их схватят, Пожирателю достанется еще один талисман.

Он одернул себя, чувствуя вину. «Абеке меня не предаст. Она не шпионка. Она бы этого не сделала».

Но… кто тогда?

– Впереди никого, – донесся шепот Абеке из скопления теней, и все двинулись вперед, медленно спускаясь по склону. Внизу Конор разглядел дыру в холме. Если это и был вход в пещеры, то он оказался гораздо меньшего размера, чем мальчик надеялся. Им придется вползать внутрь.

Это и был вход, и они в него пробрались ползком. На самом деле передвигаться так пришлось всего несколько футов, потом они добрались до места, где смогли встать; Калани зажгла факел, и Конору удалось изучить пещеру вокруг. Влажные каменные стены, казалось, напирали друг на друга, и Конор ощутил нечто вроде клаустрофобии, совсем как внутри замков – скажем, в замке лорда Трансвика. Здесь было гораздо меньше свободного пространства – и никаких высоких потолков, но чувство попавшего в плен человека, слишком удаленного от света, воздуха, свободы, было сходным.

Теперь Калани шла первой, отмечая все повороты палочкой, светившейся во тьме и оставлявшей мерцающие отметины на каменных стенах. Конор сомневался, что она использует систему символов. Он чувствовал, что потерялся в извилистых, запутанных тоннелях, и ему казалось, что они движутся по кругу, минуя одни и те же отметки, однако Калани уверенно шла дальше со спокойным лицом.

Они вели поиски методично, исследуя каждый ответвлявшийся тоннель и тупик. Иногда можно было идти прямо, чаще приходилось сгибаться, а несколько раз они проползали на четвереньках через жутко узкие места. Ураза и Бригган протискивались следом, оба зверя нюхали воздух и скребли лапами в темных углах. Казалось, миновали часы до того, как они наткнулись на что-то непривычное: узкий ручеек тек по боковому тоннелю, убегая в темноту.

– Насколько велика эта система пещер? – поинтересовался Конор, когда они присели у ручья набрать воды во фляжки.

Калани пожала плечами, отблески пламени факела затанцевали и запрыгали за ее спиной.

– Никто еще не нанес ее на карту. Понятия не имею.

Вдруг Ураза зарычала. Абеке вскочила и посмотрела вверх по течению.

– Что это было? – шепнула она.

Конор и Калани молчали, благодаря обострению слуха Конор тоже уловил новый звук: к ним приближались шаги.

Прятаться было поздно; тоннель шел достаточно прямо, и неизвестный, кто бы он ни был, наверняка успел заметить свет их факела. Конор взялся за топорик и дотянулся другой рукой до Бриггана. По крайней мере, судя по звуку, там кто-то один. «Один захватчик».

Приближавшийся человек достиг круга света от факела, остановился, затем двинулся вперед, и его лицо стало различимым: темно-коричневая кожа, как у Калани, такой же формы нос и большие глаза. Волосы короткие, на носу и щеках татуировки, напоминающие волны.

– Тимоти! – воскликнула Калани. Она передала факел Конору и бросилась обнимать юношу. Тот слегка покачнулся, растерянно моргая, потом встряхнулся, отстранил ее на расстояние вытянутой руки и прищурился.

– Калани? Что ты тут делаешь?

– Мы ищем черную раковину, – ответила она. – Но я не знала, что ты здесь! Я думала… то есть боялась, что… Где Пири? Вы оба целы?

– Более чем, – сказал он, отпуская ее и делая шаг назад. – Не стоило тебе сюда приходить.

– Мы можем увезти вас, – произнесла Калани. – Это мои друзья, у нас каноэ – сможем уплыть до рассвета. Мы можем отвезти вас домой. – Она попыталась обнять его снова, но Тимоти отпрянул. – Брат? В чем дело?

– Я больше не один из вас, – сказал он хриплым, напряженным голосом. – Я знаю, ты теперь королева. Считаешь, что я вернусь и стану тебе поклоняться? Или ты намеревалась передать корону мне?

Калани всмотрелась в брата, затем выпрямилась во весь свой царственный рост.

– Меня сейчас это не заботит. Самое важное – доставить вас с Пири в безопасное место.

– Да нам нельзя и близко к племени подходить! – взорвался Тимоти. Он помолчал, сжимая татуированные кулаки. – И мы бы не пошли, в любом случае. Помнишь моего духа зверя, Калани?

– Уаку? – с тревогой проговорила она. – Конечно.

На лице Тимоти появилась горькая улыбка.

– А помнишь, как он мне противился? Как не хотел возвращаться в спячку? Как стоял в стороне, наблюдая за мной с насмешкой в глазах каждый раз, когда я его просил что-либо сделать?

У Конора появилось ужасное предчувствие – он понял, к чему все идет.

Тимоти повернулся к тоннелю за собой и щелкнул пальцами. Послышался медленный, тягостный, скребущий звук, и спустя несколько минут страус эму приковылял и встал рядом с братом Калани.

Абеке застыла рядом с Конором, прижав руку к губам. Он сам едва сумел сдержать вскрик.

Страус был выше Калани и Тимоти, но его длинная шея поникла, и он странно шаркал. В пышном коричневом оперении виднелись проплешины, многие перья были оборваны по краям, глаза полузакрыты. Один из когтей был сломан, что объясняло ковыляние и скребущий звук.

– О, нет, – шепнула Калани. – Тимоти, что ты с ним сделал?

– Теперь мой дух зверя делает то, что я ему скажу, – самодовольно ответил ее брат. – Я всегда знал, что страус сможет стать сильным, жестоким оружием, если перестанет бороться со мной и станет бороться с теми, с кем я прикажу. Сейчас я могу приказать ему напасть на кого угодно. – Тимоти многозначительно посмотрел на Конора.

– Но он ранен, – сказала Абеке. Ее рука взметнулась, словно девочка не могла не прийти на помощь больной птице.