Отчаянный корпус - Игорь Лощилов

— Обижают?

— Еще чего? — вскинул тот голову и показал рогатку. — Пусть только сунутся.

— Молодец! — одобрил Петя. — Ты — за себя, а мы — за тебя!

С тех пор их всегда видели вместе.

Во всяком заведении новички подвергаются испытаниям и доверчиво воспринимают разного рода наставления. Для старожилов наступала благодатная пора — появлялась возможность распространить свое влияние на новое поколение и обложить его данью. Не успели новенькие обустроиться, как к ним в гости пожаловали «старички». Петиному отделению достался старшеклассник, чье пребывание в корпусе перешагнуло на второй десяток, поскольку тот оставался на второй год чуть ли не в каждом классе. Его фамилия была Кабанов, хотя более известен он был как Вепрь, что вполне соответствовало его вздорному нраву.

Начал Вепрь вполне миролюбиво: предложил померяться с ним ростом. Он оказался на голову выше всех, Горохов едва достигал ему до второй пуговицы на гимнастерке. Вепрь задержал его и объявил:

— На каждом завтраке будешь отдавать мне полбулки, — немного помолчал и соизволил пояснить: — У меня больше энергии уходит. Справедливо?

Ему отважился возразить только Петя:

— Нет! Вы уже не растете, а Гороху нужно усиленное питание.

Вепрь осмотрел его с ног до головы и зевнул:

— Ты тоже будешь приносить мне полбулки.

— А хуже не будет? — бесстрашно поинтересовался Петя.

Вепрь протянул руку, намереваясь схватить насмешника, но Петя ловко увернулся, еще и нос показал. Вепрь разразился бранью и устремился за ним. Дело происходило в классной комнате, особенно не разбежишься, а Петя и не думал. Проскочил между парт, прыгнул на тумбу, где хранились учебные пособия, и пока Вепрь разворачивался, он уже с кафедры показал ему нос. Тут и помощь подоспела в виде Ваниной рогатки, и на лбу у Вепря появился кровоподтек. Дрались обычно до первой крови, да разве теперь до правил? Взревел Вепрь и устремился на обидчиков, тем волей-неволей пришлось убегать.

Далеко, правда, убежать не удалось — в коридоре наткнулись на своего офицера-воспитателя майора Батова. В кадетские выяснения отношений он предпочитал не вникать, полагая, что его питомцы сами должны находить выход из своих затруднений. Это был старый служака, уставший от службы и потому предпочитавший пользоваться неуставной терминологией.

— Вы куда это, детки? — озадачил он вопросом налетевших на него кадет. Впрочем, при виде старшеклассника с кровоточащим лбом ответ на этот вопрос не понадобился.

— А вы куда, юноша? — переиначил вопрос Батов.

Юноша молчал, только тяжело дышал и раздувал ноздри.

— Кто же вас так? Не эти ли бессердечные дети?

Как ни зол был Вепрь, но ответить на такой вопрос он не мог. В корпусах существовало исконное правило, согласно которому на товарища, каков бы тот ни был, показывать нельзя.

— Тогда я обращусь к вам: не вы ли, дети, обидели этого юношу?

Петя изобразил на лице покаянное выражение и выдавил:

— Мы…

Вепрь даже взвыл от негодования.

— Ах, какие злые мальчики! Попросите прощения у бедного товарища и пообещайте никогда не обижать его больше.

— А меньше? — деловито поинтересовался Петя.

Этого Вепрь вынести уже не мог.

— Да я тебя с дерьмом смешаю! — выкрикнул он самую страшную угрозу, которая допускалась в формальной обстановке.

— Как это грубо! — возмутился Батов и отправил Кабанова в карцер. Петя, довершив издевку, стал притворно канючить: дескать, не наказывайте, он исправится и будет вести себя хорошо. Вепрь только зубами заскрипел.

Понятно, что такое «восстание рабов» не могло быть оставленным без внимания, и рабы со страхом ожидали развития событий. Петя крепился и призывал товарищей к стойкости. И тревожиться они имели все основания. Действительно, вскоре в спальню младшей роты пожаловали «старички». Об их приближении уведомила заблаговременно выставленная стража. Сыграли срочный «подъем», малыши вооружились подушками и поясными ремнями. Первые должны были служить щитами, а вторые, вернее их бляхи, — оружием. Было проявлено редкое единодушие, лишь два отщепенца остались в кроватях, изображая, что крепко спят. Увы, сражению не было суждено состояться, — в самый последний момент появился Батов, предвидевший подобное развитие событий.

— Вы почему в расположении нашей роты? — строго обратился он к непрошеным гостям.

Те растерянно молчали, устремив взоры на предводительствующего в их компании Вепря. Ну от того и в более благоприятной обстановке было трудно ожидать вразумительного ответа.

— У нас вечер дружбы! — пришел ему на помощь Петя. Вепрь продолжал молчать, гордость не позволяла поддержать соперника.

— Вон оно что, ну так я тоже покажу вам вечер дружбы!

Голос Бати не предвещал ничего хорошего.

— Становись! — зычно скомандовал он.

Кадеты образовали две шеренги, каждая сторона свою. Последовало еще несколько строевых команд, их выполняли автоматически, не задумываясь, как и полагалось в хорошо натренированном подразделении. В результате всех действий образовался круг, где вперемежку стояли старшие и младшие кадеты.

— Хотите дружить? — сурово обратился к ним Батя.

— Так точно! — дружно отозвался круг.

— Это хорошо, — одобрил он и неожиданно скомандовал: — Целуй налево!

Не ожидавшие такого поворота кадеты стояли не шелохнувшись.

— Вы что, не слышали команду?! Целуй, вашу мать, налево!

Площадная брань в отношении воспитанников применялась крайне редко, когда совсем уж доведут, за исключением разве что строевых учений — там без ругани и шага не сделаешь. Как бы то ни было, команду следовало исполнять, и ее исполнили. Петя, оказавшийся рядом с Вепрем, нехотя чмокнул его в щеку и невольно поморщился оттого, что едва не поцарапался о небритую щетину.

— Брезгуешь, сука… — процедил сквозь зубы Вепрь, от которого не укрылась недовольная гримаса партнера.

— Отставить разговоры в строю! — предупредил Батя. — Целуй направо!

Петя с готовностью подставил нежную детскую щеку, а когда Вепрь чмокнул ее, игриво закатил глаза и поинтересовался: «Ну как?» Партнер еле-еле удержал негодующий возглас.

— Ничего, — успокоил его Петя, — стерпится — слюбится.

— Целуй налево!

Петя исполнил команду и издевательски прошептал на ухо Вепрю: «Следующий раз брейся чище».

— Подожди у меня, дрянь этакая… — выдавил Вепрь очередные ласковые слова.

— Премного довольны вашей милостью… — громко воскликнул Петя, чем обратил на себя строгое внимание Бати.

— Вы, двое, — указал он на Вепря и Петю, — останьтесь, остальным разойтись. С вами будем отрабатывать приемы отдельно.

Немного помолчал и стал командовать:

— Целуй направо!

— Целуй налево!

Команды следовали одна за другой, так что на обмен репликами времени не оставалось. Следовало безропотно подчиниться, что в конце концов успокоило Батю.

— Получили удовольствие? — поинтересовался он.

— Так точно!

Оба воскликнули в один голос, что вызвало у Бати снисходительную усмешку:

— Ладно, братцы, сделайте перерыв. Но если еще раз…

— Так точно! — вскричали они и разбежались в разные стороны.

Больше визитов в младшую роту не предпринималось.

К своему Бате кадеты относились с большим уважением, он не отличался мелочной придирчивостью, чем грешат иные воспитатели, и предоставлял им большую самостоятельность, давая возможность самим находить выход из затруднительных положений. Это они смогли оценить по-настоящему много позже. А сначала на их отношение повлияли рассказы старого майора. Семьи у него не было, поэтому его всегда можно было найти в корпусе. В свободное время сядет где-нибудь в уголке, вокруг него тотчас собираются кадеты и просят что-нибудь рассказать. Батя долго не упрямится, начинает какую-нибудь историю вспоминать, их у него великое множество. Мелькают разные страны, эпохи, лица, иногда вовсе несовместные, на что никто не обращает внимания.

Сначала, учитывая юный возраст воспитанников, он забавлял их сказками. Чаще всего рассказывал о Негусе, который живет в снежных горах и питается теплой кровью. Ничто не может его погубить: ни огонь, ни вода, ни стрелы — никакое уязвление, потому что вместо пораженных органов и частей тела у него сразу же вырастают новые. Единственное, чего он боится, это недостатка кровавой пищи, ибо тогда собственный яд разливается по телу и приводит к гибели. С этим самым Негусом сражались русские витязи и, естественно, всегда одерживали победы. Со временем, когда питомцы повзрослели, Батя заменил сказки историями о доблести российских воинов и их славных предводителей. Наиболее часто рассказывал о русских полководцах — Румянцеве, Суворове, Кутузове, Паскевиче… Под началом последнего он участвовал в персидском и турецком походах, поэтому им уделял особое внимание. Свесит седую голову на грудь, задумается — это знак, что вспоминается новая история, тогда все вокруг замирают, на подходящих шикают и подносят палец к губам. Те сразу встают на цыпочки, а Батя начинает: