Когда сгущается тьма - Джеймс Гриппандо

Помощник судмедэксперта проводил Алисию и детектива Барбера в анатомический зал номер три. Барбера в Центре Дэвиса хорошо знали, поскольку он работал в убойном отделе уже много лет. Но Алисия была здесь человеком новым.

— Вы присутствовали когда-нибудь при вскрытии? — спросил ее помощник судмедэксперта.

— Один раз, — сказала Алисия. — Когда училась в академии.

— Понятно. Если у вас закружится голова, сразу же дайте мне знать.

Распахнулась пневматическая дверь, на посетителей повеяло леденящим холодом — климатические установки поддерживали здесь стабильно низкую температуру, и Алисии на мгновение показалось, будто она очутилась в эпицентре атаковавшего Майами арктического циклона. Лившийся с потолка яркий свет флуоресцентных ламп отражался в белоснежных стерильных стенах помещения и бежевом кафеле, покрывавшем пол. Обнаженный, пепельного оттенка труп лежал лицом вверх на столе из нержавеющей стали в центре комнаты.

Знакомый с детективом судмедэксперт отрекомендовался Алисии как доктор Петрак и сказал что-то с таким сильным восточноевропейским акцентом, что Алисия не поняла.

— Он говорит, что мы пришли как раз вовремя, — перевел детектив.

По мнению Алисии, однако, они пришли слишком поздно. Потому что аутопсия уже шла полным ходом. Два глубоких разреза располосовывали тело от плеча к плечу. Они углом шли через груди к солнечному сплетению, а третий, еще более глубокий разрез, рассекал тело от грудной кости до паха, образуя стержень буквы «Y» — классическая форма рассечения у патологоанатомов. Печень, селезенка, почки и кишечник были аккуратно извлечены из реберной клетки и брюшины и лежали на стоявшем рядом большом секционном столе. Труп, по сути, представлял собой пустую оболочку бывшего человеческого существа, и, взглянув на него, Алисия испытала легкую дурноту. А может, причиной послужил сладковатый запах дезинфекции, которым, казалось, здесь все было пропитано.

— Вы в порядке? — спросил доктор Петрак.

— В полном, — сказала Алисия.

Доктор приступил к исследованию размозженной правой скулы убитой, осветив поврежденный участок лица специальной лампой, дававшей ослепительно белый узконаправленный луч. Он настолько сосредоточился на своем занятии, что кустистые брови, сведенные вместе, образовали у него на лбу некое подобие толстой волосатой гусеницы. Потом, отложив скальпель и пинцет, Петрак взял в руку небольшой цифровой фотоаппарат.

Алисия еще раз обвела взглядом лежавшее на столе безжизненное тело. «Безжизненное» — самое подходящее для него слово. Кем бы эта женщина ни была, в ней уже давно отсутствовали какие-либо признаки жизни. Ногти на руках обкусаны чуть ли не до мяса. Большие пальцы ног деформировались — возможно, из-за длительного ношения неудобной обуви. На коленях выделялись странные мозоли, обесцвеченные смертью и временем. Они свидетельствовали, что эта женщина, возможно, изо дня в день ползала на коленях по асфальту, вымаливая у прохожих подаяние. Любопытная деталь, но вряд ли поможет ее идентифицировать. Возможно, ее личность так и не будет никогда установлена. Алисии стало жаль эту женщину, а секундой позже она испытала острое чувство разочарования по отношению к себе и другим гражданам Майами-сити. Воистину люди зачастую сочувствуют своему ближнему, когда уже слишком поздно.

— Интер-р-р-есно, — сказал доктор Петрак. — Очень ин-тер-р-р-есно.

Алисии неожиданно вспомнился эпизод из старого юмористического сериала «Посмеемся вместе», который она видела по кабельному телевидению. Доктор Петрак разговаривал, как один комедийный актер из этого фильма, носивший круглые очки в металлической оправе и форму немецкого солдата времен Второй мировой войны. «Р-р-р-авняйсь! Смир-р-р-на!»

— Что там? — осведомился детектив Барбер.

«Арт Джонсон. Так звали того комика». Алисия вовсе не пыталась отвлечься от происходящего, просто подобные умственные упражнения помогали восстановить кровоснабжение мозга и забыть хоть на время о противном сладковатом запахе.

— Офицер Мендоса, какие мысли у вас возникают при виде женщины с адамовым яблоком? — обратился к ней доктор.

Алисия почувствовала себя школьницей, которую учитель вызвал к доске в тот момент, когда она предавалась девичьим мечтам.

— Женщины с адамовым яблоком? — переспросила она, стараясь, чтобы это прозвучало как ответ. Трюк удался.

— Именно, — сказал доктор — Но ведь так не бывает, верно?

— Если только она не была в прошлом мужчиной, — пробурчал детектив Барбер.

Доктор Петрак поднял на него глаза. На его лице не отражалось абсолютно никаких эмоций.

— Не надо злиться на меня, детектив, о'кей? — Он снова сосредоточился на работе, открыв длинным металлическим щупом рот у трупа. — Наличие у жертвы женского пола адамова яблока говорит лишь о том, что у нее в горле находится какой-то посторонний предмет.

Алисия шагнула к анатомическому столу. Доктор Петрак прав: это и впрямь становится интересным.

— Уверен, что рентген только подтвердил бы мой диагноз.

Он посветил жертве в рот острым направленным лучом своего похожего на лазер устройства. Передние зубы отсутствовали, но на первый взгляд трудно было сказать, следствие ли это нанесенных ей травм или многолетнего наплевательского отношения к уходу за полостью рта. Выбитые коренные зубы однако можно было отнести только на счет свинцовой трубы, раздробившей ей скулы. Доктор Петрак бестрепетной, как у всех квалифицированных хирургов, рукой наведался длинным пинцетом в пищевод жертвы. По мнению Алисии, в горле у трупа находились те самые отсутствовавшие во рту коренные зубы. Так и оказалось, но доктор Петрак, похоже, искал что-то другое. Наконец ловким поворотом кисти он зафиксировал искомый предмет, осторожно вытащил его пинцетом наружу и положил в никелированный лоток.

— Что это? — спросила Алисия.

Доктор Петрак поднес лоток полицейским, чтобы те могли получше рассмотреть находку.

— Как по-вашему, на что это похоже?

Алисия некоторое время исследовала вещицу взглядом.

— Вроде металлическая бусина, — сказала она. — Из таких делают ожерелья, которые любят студентки подготовительных курсов.

— За исключением того, что эта изготовлена из свинца, а не из золота, — заметил доктор Петрак. — Я нашел еще шесть точно таких же у нее в желудке.

— Вы хотите сказать, что она их проглотила? — уточнил детектив Барбер.

— Похоже на то, — кивнул доктор.

— Но с какой стати? — поинтересовалась Алисия.

— Полагаю, вы в состоянии ответить на этот вопрос также, как и я, — сказал доктор. — Просто надо думать об этом в самых простых выражениях. И не отклоняться от очевидного. Итак, она проглотила их, потому что…

Алисия, к своему стыду, не понимала, куда клонит доктор.

— Ну же, думайте, — ободрил Петрак, — подключайте здравый смысл. Почему мы вообще что-то делаем в жизни?

— Потому что хотим этого? — наудачу бросила Алисия.

— Очень хорошо, — похвалил доктор. — Или?..

Алисия обдумала возможные варианты ответа.

— Потому что кто-то нас заставил?

— Правильно, — кивнул доктор.

— Но кому могло прийти в голову заставить ее глотать металлические бусины? — спросила Алисия.

— А вот на этом, — сказал доктор Петрак, выключая свое осветительное устройство, — моя работа заканчивается и начинается ваша.

ГЛАВА 13

Фэлкон был в бегах. Или в данном случае лучше сказать «в свободном полете»?

Шаг вперед, потом еще шаг — и так без конца. Это была его мантра. Он должен был продолжать двигаться. Ночной воздух леденил, но он этого не чувствовал, более того, сильно потел, несмотря на холод. И неудивительно: он натянул на себя все свои одежки — две футболки, свитер, ветровку и даже зимнее пальто. Одежда не только защищала от холода, она была его достоянием, его имуществом. Надев ее, он как бы носил при себе дорожный чемодан со всем необходимым и чувствовал себя готовым к странствиям — в те края, где жизнь и люди были бы по отношению к нему добрее. Он знал, что больше никогда не увидит своего автомобиля — возвращаться к реке ему нельзя. Стоять на месте тоже непозволительная роскошь. Он должен идти все дальше и дальше — пока силы окончательно не оставят его и он не сможет больше двигаться. Фэлкону вспомнилась бытовавшая у бомжей мудрость: «Даже если ты параноик, это не значит, что злые люди не будут охотиться за тобой». Может, настало время вовсе убраться из Майами? Может, даже из этой страны? Но как это сделать?

Для этого нужны деньги. И они у него есть. В его депозитной ячейке в банке на Багамских островах хранится достаточно денег, чтобы отправиться куда душе угодно. С другой стороны, он дал себе слово никогда к ним не притрагиваться. Много раз за последние несколько месяцев он даже пытался вернуть их законному владельцу. Однако тот факт, что Свайтеку удалось снять с его счета десять тысяч долларов, чтобы внести залог, говорил о том, что его предложение отвергнуто и деньги по-прежнему находятся в банке и записаны на его имя. Если, конечно, их не украл Свайтек. Ха! Разве можно устоять перед подобным искушением? Особенно зная наверняка, что тебя невозможно разоблачить?