Отрицание ночи - де Виган Дельфин

Сколотив небольшой ящик, отделав его цинком и пробковым материалом, Жорж сотворил для Лианы холодильник. Со льдом и водой дела обстояли неважно, и функционировало устройство тоже неважно, но Лиана была счастлива. Спустя несколько месяцев дедушка, не в силах устоять перед искушением, берет кредит и дарит бабушке настоящий холодильник, а затем и маленькую стиральную машину «Hoover» с ручным отжимом.

Лиана никогда не спорила с решениями Жоржа и закрывала глаза на все, что было способно запятнать их идеальный союз.

Они любили друг друга и оба – по разным для каждого из них причинам – стремились к свободе и к вечному сиянию роскошной жизни.

Лиана и Жорж покинули улицу Мобеж внезапно в середине апреля 1960 года. Друзья познакомили их с семейной парой, которая снимала большой дом в Версале в одном из буржуазных кварталов в самом центре, чьи дети – в количестве девяти человек – давно покинули родительское гнездо. Лиана и Жорж мечтали о просторном доме, семейство А. хотело вернуться в Париж. Съездив друг к другу в гости, А. и Пуарье решили произвести выгодный обмен. Новое агентство Жоржа развивалось в хорошем темпе, и дедушка надеялся, что сможет платить за аренду больше, чем раньше. Четырехэтажный дом с аккуратным садиком и глухой изгородью очаровал Пуарье, и вскоре семья разместилась в четырнадцати комнатах, не считая кабинета, куда А. свалили разнообразные вещи, не поместившиеся в парижскую квартиру. Люсиль, конечно, быстренько нашла ключ от кабинета, стала регулярно туда наведываться и забирать полезные или просто полюбившиеся вещицы себе.

Когда младший сын А., молодой человек лет двадцати, увидел Люсиль – влюбился в нее без памяти с первого взгляда. Люсиль исполнилось четырнадцать лет. Юноша приложил невероятные усилия, чтобы наладить отношения с Пуарье, вечно под каким-нибудь предлогом навещал Жоржа, предлагал помочь в разнообразных делах и в конце концов торжественно и на полном серьезе попросил руки своей возлюбленной.

Жорж хохотал…

Каждый из детей выбрал себе комнату по душе. Люсиль, Жюстин и Виолетта поселились на втором этаже, Мило, Жан-Марк и Лизбет – на третьем, а Варфоломей, как Зевс Громовержец, пожелал властвовать и смотреть на мир с последнего этажа. Впервые Люсиль получила собственное пространство, куда никто не имел свободного доступа. Там она устроила свой личный беспорядок, удобный лишь для нее одной, разложила книжки и захлопнула дверь. Люсиль часами валялась на кровати, мечтая о безоблачном будущем – о будущем без ограничений и правил. Представляя себе свою жизнь, Люсиль совершенно не думала ни о мужчинах, ни о работе. Ни принцы, ни успех не фигурировали в ее мечтах – лишь время, бесконечность, созерцательная надежная бесконечность в полном распоряжении свободного человека.

Как и старшие дети, Люсиль продолжала ходить в парижский лицей, но к лету ее отчислили за постоянные прогулы. На следующий год маму отдали в католическую школу, где она так же плохо училась, как в Париже, и в результате получила плохие оценки по всем предметам, за исключением французского языка. Несокрушимая Люсиль выстроила вокруг себя стену молчания и, царствуя в своем пространстве, словно королева тишины, не скрывала своей скуки. Учителя терпеть не могли дерзкого взгляда моей матери. О записочках и разговорчиках с подругами о том, что такая-то сестра одевается как пугало, а такая-то – наверняка состоит в сексуальной связи с другой, и упоминать нечего.

Лиана и Жорж получили первое уведомление. На этот раз Жорж повел себя с дочерью строго. Лиане надоело ходить к учителям и защищать Люсиль, к тому же остальные дети требовали не меньшего внимания. Если Люсиль отчислят из Бланш-де-Кастиль, ее отправят в техническое училище «Пижье», и она станет секретарем, секретарем-машинисткой – навсегда! Послушать Жоржа – так это была самая жалкая профессия на свете…

Однако Люсиль прекрасно помнила гордую и статную Жильберту Паскье.

Люсиль лежала на кровати, подперев голову рукой, и читала при свете ночника, который на каждой странице рисовал желтый нимб. Мама совершенно забыла о времени и практически не слышала криков, доносящихся с лестницы.

Наконец голос Лианы вернул девочку к реальности:

– Люсиль, гости пришли!

Люсиль подскочила и бросила книгу на одеяло, надела туфли, не глядя в зеркало, пригладила волосы руками, одернула мятую блузку и спустилась в гостиную. Улыбающиеся и любезные брат с сестрой были уже там. Лизбет слегка подкрасила губы и облачилась в узкое платье с поясом, которое сама недавно сшила. Варфоломей положил руки в карманы и старался выглядеть солидно. Люсиль выступила вперед, и Жорж представил гостям свою вторую дочь. Она села рядом с отцом и выпрямила спину – по крайней мере, на то время, пока за ней наблюдают. У Люсиль спросили, в каком классе она учится, кем хочет стать и чем увлекается. Без тени высокомерия она ответила, что понятия не имеет. Гости настаивали: должна же девочка интересоваться чем-то вне школы! Люсиль молчала, и тогда один из приглашенных якобы невзначай воскликнул: «По крайней мере, она легко найдет мужа!» Люсиль не отреагировала, а Жорж принялся дразнить дочку, детально описывая хаос в ее комнате: кучи грязного белья на полу, груды ненужных бумажек и тетрадей, секретные ящики, до которых никого не допускали и где, наверное, прятались тонны конфет, фантиков и женских романов. «Чтобы найти мужа, надо учиться порядку». Тут Жорж разразился своей любимой тирадой насчет глубокой инфантильности и лени современных подростков. Не слишком удовлетворенный вниманием публики, Жорж продолжал, разглагольствуя об учителях, которые не в силах не только заинтересовать школьников, но даже заставить себя уважать. И ведь не способны два слова сказать на правильном французском языке! Далее Жорж критиковал систему образования во Франции, повторяя слова, которые уже сто раз произносил, внося мелкие поправки и расставляя акценты в зависимости от специфики аудитории. Один из приглашенных, клиент агентства, приехавший из Швеции в надежде разрекламировать шведские холодильники, воспользовался случаем, чтобы пожаловаться на сложность языка Декарта. Имперфектное сослагательное наклонение вечно предает того, кто знает его лучше всех. Жорж пообещал клиенту несколько бесплатных уроков и продолжил речь. В качестве примера дедушка привел ситуацию Люсиль – умнейшей девочки, которую отчислили из школы. Гости удивленно ахнули. Французская школа отвергает критическое сознание! Современное образование не позволяет одаренным, нестандартно мыслящим детям реализовать свои таланты! По крайней мере семерым детям Лианы и Жоржа это не удается…

– Мило очень хорошо учится, – возразила мужу Лиана. – А Виолетте просто не терпится пойти в школу. Мой дорогой супруг всегда преувеличивает.

– У вас семеро детей? – удивилась жена коммерческого директора известной торговой марки апельсинового сока.

Гостья спросила, нельзя ли увидеть остальных. Они такие же красивые? Лиана привела Мило, за которым следовали все младшие. Один за другим дети робко поздоровались. Гости впали в экстаз. Какая чудесная семья! Жюстин воспользовалась охами и вздохами, чтобы слинять на кухню. Виолетта побежала за сестрой. Мило и Жан-Марк немного задержались в гостиной. Братья сидели на подлокотнике кресла, прижимаясь друг к дружке. Когда Лиана уводила детей, Мило спросил, когда он уже сможет оставаться и беседовать со взрослыми.

– Скоро, мой ангел, скоро, – шепнула Лиана.

После переезда Лиана и Жорж стали часто устраивать званые ужины. Лиана иногда нанимала кухарку, чтобы готовить, обсуживать и убирать не одной. В самом начале вечера старшие дети спускались вниз, здоровались с гостями, любезничали, отвечали на вопросы про школу или делились впечатлениями от какой-нибудь пьесы, недавно увиденной во Французском театре, куда им купили абонемент. Иногда Жорж просил детей остаться на аперитив. Он считал, что детям полезно приобщаться к светской беседе. Мало-помалу в результате такого эксперимента Люсиль обнаружила границы сознания своего отца. Он знал и понимал далеко не все. В окружении сильных, эрудированных, блестящих личностей Жорж не всегда отличался остротой ума. Он часто сталкивался с противоположным мнением и убедительными аргументами, перед которыми пасовал, что, впрочем, не мешало ему безапелляционно заявлять о своей правоте. Люсиль наблюдала за отцом, замечала его нетерпимость и внутренние противоречия. Например, Жорж давно заявил, что Пруст – мелкий писатель и графоман. Стиль? Безвкусная вышивка для старых дев, страдающих дальнозоркостью! Вместо того чтобы читать Пруста, лучше просто сразу принять снотворное. Все смеялись, никто не осмеливался возразить, но однажды на одном из вечеров Жорж, как всегда солируя, напоролся на специалиста по Прусту, способного поставить на место любого и защитить великую прозу, многие страницы которой прустовед знал наизусть. Люсиль вслушивалась в словесный поединок и не упустила ни слова. Жорж выглядел нелепо. Варфоломей, тоже присутствующий при диспуте, принял сторону гостя. Жорж приказал сыну молчать. На следующий день Люсиль украла из кошелька Лианы немного денег, купила себе первый том «В поисках утраченного времени» и спрятала в свой знаменитый тайник…