Трактир на Пятницкой. Агония. Вариант «Омега» - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Неплохую, — согласился Шлоссер.
В шесть часов Скорин, сев за рацию, отстучал Симакову шифровку, сообщая о представившейся возможности завербовать майора Шлоссера, о полученных от него сведениях о действующем в Москве крупном агенте. Скорин просил дать указания сегодня же — в связи с предстоящим отъездом Шлоссера в Берлин.
Проспав всего три часа, Шлоссер встал, за завтраком, небрежно листая газеты, он пытался вспомнить мысль, появившуюся у него во время ночного разговора с русским. Наконец вспомнил: как же русский выследил гестаповца Вальтера? Главное даже не это. Зачем капитан убил подручного Маггиля? Русский предельно расчетлив, ничего не делает, не имея определенной цели. Узнал маршрут, точно определил день, пригласил его, майора Шлоссера. Убил. Зачем? Хотел скомпрометировать, сделать соучастником? Кого? Майора Шлоссера? Несерьезно. Лота? Капитан все время включает в их взаимоотношения Лоту, создает треугольник. Зачем? Вдруг Лота, девушка неопытная и эмоциональная, помогала русскому?
От такого предположения Шлоссеру стало страшно. Для майора абвера обвинение в соучастии в убийстве унтерштурмфюрера не слишком опасно, ему не так трудно доказать свою непричастность. Совсем другое дело, если капитан бросит тень на девушку. Гестапо разделается с ней мгновенно. Кто защитит ее от службы безопасности? Вспомнилась как-то оброненная русским фраза: «Если вы не защитите Лоту, барон, она может кончить в застенках гестапо». Значит, это была не просто фраза?
Через полчаса Шлоссер, держа в руке несколько роз, остановился у двери в комнату Лоты, прислушался, осторожно постучал.
— Входите, барон!
— Как вы угадали? — Шлоссер протянул девушке цветы.
— Кроме вас, здесь никто не бывает. Благодарю.
Шлоссер поклонился, отошел к окну.
— Вы огорчены, барон? — Лота бросила цветы на столик. — Считайте, что вы очаровали меня своим подарком. Спрашивайте. У вас ведь есть какой-то вопрос? Каждый поступок обдуман, преследует определенную цель. Итак? — Хотелось подойти, обнять этого человека. Молча обнять, ничего не говорить. Но барон не видит в ней женщину, она только сотрудница абвера, выполняющая специальное задание.
— Хорошо. — Шлоссер повернулся к Лоте. — Зачем вы сообщили капитану маршрут Вальтера и время, когда он ходит на работу? Не лгите. Я выяснил, что капитан изменил время и маршрут ваших прогулок, узнав об этом. Встреча не могла быть случайной.
Лота рассмеялась:
— Прелестно, барон. Так знайте, капитан просто умнее вас. Умнее и благороднее! — Она схватила розы, хотела бросить, но уколола палец, выронила цветы, неожиданно всхлипнула. — Я ничего не говорила капитану.
— Не лгите. Кроме вас и меня, капитан ни с кем не общается. Вы знаете, что за человек гауптштурмфюрер? Если он узнает…
— Георг! — Лота взяла Шлоссера за руку. — Клянусь, что говорю правду.
— У русского нет внешних контактов. Он изолирован! — Шлоссер постарался как можно вежливее освободить руку.
— Вы боитесь его. Жаль, но я не могу вам помочь. — Лота опустила голову и отошла от Шлоссера. — Мне очень хочется гордиться вами, Георг.
— Слова, — пробормотал Шлоссер. Он хотел сказать что-нибудь ласковое. Поймав себя на такой мысли, возмутился. Влюблен! Георг фон Шлоссер влюблен в девчонку плебейского происхождения. Подогревая себя подобными рассуждениями, он повысил голос. — Разведка не пансион для благородных девиц. Ум и сила! И жертвы! В шахматы не играют без жертв. Вам ясно, фрейлейн? — Он открыл дверь. — Если вы меня обманули — тем хуже для меня. — Шлоссер перешагнул порог, затем вернулся. — Память хранит лишь имена победителей!
Вечером Скорин и Шлоссер ждали ответа Москвы. Скорин, стоя у карты, переставлял флажки, а Шлоссер в кресле около приемника листал томик Гейне, именно листал, попытки сосредоточиться, прочитать хотя бы четверостишие были безрезультатны. Он с удивлением поглядывал на русского, который сосредоточенно изучал положение на фронтах, словно мог что-либо изменить. Уже больше месяца они живут рядом, ежедневно подолгу разговаривают, но русский остается для Шлоссера загадкой. Капитан умен. Но тогда как объяснить его увлечение этой картой? Сосредоточенно перекалывает какие-то флажки, когда решается вопрос о его жизни.
— Севастополь мы все-таки взяли. Важен результат, капитан. — Шлоссер захлопнул книгу, посмотрел на часы — без десяти одиннадцать.
— Важен! — ответил Скорин, не поворачиваясь. — Но окончательно победить могут только люди правые.
— Сильные!
— Сила вторична. Она опирается на мораль, чем больше убежденность, тем больше сила. — Скорин продолжал рассматривать карту. — Возьмем, к примеру, вас, барон. Разве сегодня вы так сильны, как при первой нашей встрече? Нет! А почему? Служа фашистам, вы обязаны пользоваться правилами их игры. Вы готовы пожертвовать полковником Редлихом. Соотечественником, человеком, ни в чем не повинным. Обстоятельства изменились, и абвер вынужден жертвовать своими людьми. И будет жертвовать, так как у вас нет другого выхода. Фашистская мораль — цель оправдывает средства.
— Поживем — увидим, капитан.
Переставив последний флажок, Скорин повернулся к Шлоссеру:
— Барон, вы любите Лоту, а готовы…
— Капитан. — Голос Шлоссера звучал глухо. — Не забывайте, капитан, сегодня вы работаете на меня, а не я на вас. И это факт! Факт, а не слова!
— «Ты сердишься, Юпитер, — значит ты не прав». — Скорин миролюбиво улыбнулся. — Моральные проступки перерастают в преступления. Вы слабеете с каждым компромиссом, барон. Это тоже факт, а не слова.
Шлоссер, устало вздохнув, указал на часы:
— Без одной минуты одиннадцать.
Скорин проверил, правильно ли настроен приемник, взял блокнот и карандаш. В приемнике раздался треск, равнодушный мужской голос произнес: «Седьмому от первого» — и начал диктовать.
Карандаш Скорина быстро бегал по бумаге. При повторе он повисал над каждой цифрой, но ничего не исправил, лишь провел под последним столбиком черту. Скорин выключил приемник, взял у Шлоссера томик Гейне, положил перед собой, начал быстро расшифровывать. Майор старался не смотреть на карандаш русского. Скорин закончил писать, протянул блокнот Шлоссеру. Майор взял блокнот и из радиограммы узнал, что вариантом со «Штабистом» заинтересованы и советуют активизировать закрепление.
— Готовьте к заброске Лапина с группой. — Скорин поднялся. — Я иду спать. Да. — Он остановился. — Пошлите с ним радиста, который передал последние шифровки. Вам не нужны такие свидетели. Ведь цель оправдывает средства, не правда ли?
Шлоссер проводил взглядом высокую фигуру капитана, прошел в библиотеку, снял телефонную трубку.
— Вызываю Берлин. Три — восемнадцать. — Он немного подождал и сказал: — Добрый вечер, господин адмирал. — Шлоссер говорил тихо и очень спокойно. — Мой крестник получил разрешение и благодарность. Да, на контакт со «Штабистом». Дело на него мы передали службе безопасности. Правильно? Фрегатенкапитан так и думал. Хорошо, господин адмирал. — Шлоссер, прижав трубку плечом, слушал ласковый голос адмирала, взял бутылку и налил полстакана
