Анахрон (полное издание) - Виктор Беньковский

И тут он увидел.

Притертый к тротуару «запорожец». Около «запора» отчаянно пререкаются двое: простоватого вида мужичок со смертельной обидой на лице и…

Лантхильда!

Сигизмунд остановил машину. Выскочил. Побежал к «запорожцу». Слышал, как за спиной топочут вандалы.

Мужичок поднял глаза и откровенно струхнул. Попятился спиной к «запорожцу».

Лантхильда была заревана и бледна. Пребывала в откровенной панике. Что–то лепетала наседающему в праведном гневе мужичонке.

И вдруг увидела подбегающего Сигизмунда. Светлые глаза Лантхильды расширились, наполнились восторгом.

— Сигисмундс! Бихве…

Не слушая, Сигизмунд повернулся к мужичонке.

— Что она тут натворила?

Мужичонка с видимым облегчением оставил упрямую нерусскоговорящую бабенцию и набросился на Сигизмунда.

— Так чего? — обиженно и с напором заговорил он. — Тормознула, блин, меня на улице Марата, около бань… Я в другую сторону, может, ехал. Пожалел, дурак, вижу — устала девка, еле ноги тащит. И ручонкой так отчаянно машет: мол, стой, стой! Тьфу! — Мужичок плюнул с досадой. — Я ее сажаю, говорю: куда? А она — ни бе, ни ме, ни кукареку! Глаза таращит, показывает: туда, мол.

— Долго катались? — поинтересовался Сигизмунд.

— Так с полчаса, наверно… Я уж ее высаживаю, время–то… А она — ни в какую. Вцепилась и ревет. Куда, говорю, везти хоть? Скажи — довезу. Адрес–то хоть написан где? АД–РЕС! Не наше, вроде, слово, все понимать должны. Не, не знает. А теперь еще и денег не дает. Нет у нее, так понимать надо. — И к Лантхильде обратился с укоризной: — Денег нет, милочка, так пешком ходи. Или упреждай заранее: так, мол, и так, вышла без денег, помоги, а тебе Бог отплатит…

Сигизмунд полез в карман. Нашел десятку. Всучил мужичонке.

— Больше нет, шеф, извини уж, — сказал Сигизмунд.

Мужичонка хотел что–то добавить, потом глянул на вандалов, еще раз плюнул и полез в свой «запорожец».

Лантхильда посматривала исподлобья, помаргивая белыми ресницами. Сигизмунд вдруг почувствовал огромное облегчение. Как будто гора с плеч свалилась. Притянул ее к себе, обнял.

— Ну, как ты? — спросил тихонько.

Она засопела, захлюпала у него на груди.

Сигизмунд, слегка усмехаясь, поднял голову и увидел, что Вавила и Вамба таращатся на него с откровенным любопытством.

* * *

Сигизмунд сходил в аптеку и закупил большое количество вошебойных препаратов. Вандалы, чтоб им сдохнуть, все длинноволосы и бородаты. И у Лантхильды косища что надо. Да и себе прикупить не мешает. Наверняка успел набраться. В аптеке на Сигизмунда посмотрели странно.

Затем приобрел три больших фуфыря с шампунем для ванны. Помнил, что Лантхильда очень оценила ванну и не сомневался: свое пристрастие очень быстро сумеет внушить и сородичам.

Последнюю покупку совершил у жгучей брюнетки, припоздненно торговавшей в переходе метро мужскими тренировочными костюмами. Взял три — больших размеров — и удалился под благодарные вопли:

— Мужчина, не пожалеете! Добрым словом меня вспомяните!

Вавила Сигизмунда ждал с определенной целью. Тайком от Лантхильды и Вамбы отвел в сторону и показал монету, а после ткнул в наручные часы Сигизмунда. Монета была большая, медная, с вытертой харей на одной стороне и какими–то веточками — на другой.

Сигизмунд внезапно разозлился. Достал! Показал Вавиле два пальца, чтобы понял: на две монеты эта тикающая херовинка тянет. Вавила искренне опечалился. Такой наличности у него не водилось. А до банкомата, надо понимать, далеко.

Лантхильда на кухне шумно помыкала рабом Дидисом.

В комнате Сигизмунда надрывался ого. Вамба безнадежно тщился вникнуть в хитросплетения мексиканского сериала. Лантхильду вопросами истерзал.

Вообще Лантхильда, судя по всему, была у бравой компании за эксперта по сложным проблемам современных реалий.

Интересно, а сама–то Лантхильда что во всем этом понимает? И вообще, какая каша в этих белобрысых котелках варится? Как–то ведь Лантхильда все это, блин, трактует. Вон как оживленно комментирует.

Сигизмунд молча переключил с сериала на футбольный матч. Некоторое время Вамба, не меняя выражения лица, наблюдал за матчем и вдруг просиял — понял. Заорал Вавиле.

Вавила примчался, плюхнулся рядом. Вамба принялся горячо объяснять ему что–то. Вавила не соглашался.

Сигизмунд оставил родственника разбираться с его дружком и направился на кухню. Едва завидев мужа, Лантхильда повернулась к нему. Заискивающе улыбнулась. Сигизмунд поцеловал ее.

История вторичного появления Лантхильды в Санкт–Петербурге была, конечно, незамысловата. Лантхильда рассказывала ее, как умела, путано и многословно. Сводилась к следующему: все орали — и я орала; все бежали — и я побежала.

Вамба пытал Лантхильду: где, мол, коза? Где гайтс, которую ты, дурища, на веревке за собой волокла?

Лантхильда на брозара напустилась. Да уж, конечно. Они–то с Вавилой сюда явилась на все готовенькое. А о Сигисмундсе никто и не позаботился. Сигисмундсу молоко свежее надобно, а не та срэхва, что «ИН СУПЕРМАРКЕТАМ» продается. (Слово «супермаркет» Лантхильда бойко выговорила по–русски — Сигизмунд, заслышав, аж вздрогнул.) Вот и взяла она, Лантхильда, с собою гайтса. Ибо нужен гайтс в хозяйстве, а здесь его не купишь. Днем с огнем не сыщешь. Редкое животное в этих краях. Вот и годиск–квино говорит: йаа, Лантхильд, нужен Сигисмундсу гайтс!

— Где коза–то? — напирал Вамба.

Лантхильда заревела и бросилась к Сигизмунду искать защиты.

Сигизмунд рявкнул на Вамбу:

— А ну, не трожь!

И сам на себя подивился. Лантхильда, чуть отвернув от груди Сигизмунда голову, что–то сказала Вамбе — бесстрашно и победоносно. Вамба обиделся и ушел.

Вынесло Лантхильду — она не ведала, куда. Вероятно, в район улицы Марата. Посмотрела она, бедненькая, туда–сюда, глядь: тачка едет! Уверенно голоснула. Видела, как это делается.

Она–то как думала? Сядет она в тачку, скажет водиле: «Сигисмундс!» — он ее и отвезет. Здесь–то, в бурге, все должны друг друга знать! Вот и у них в бурге все друг друга знают…

А он сперва возил–возил, охотно так возил, разговаривал с ней. Потом вдруг свирепеть стал, выбрасывать Лантхильду из тачки начал. Она, конечно, упиралась. Но он ее все–таки выставил. Стал требовать чего–то. Она заплакала. Он ругаться начал…

А тут… А тут и махта–харья Сигисмундс подрулил!.. Короче, вот как хорошо и презабавно все обернулось.

Сигизмунд слушал и млел от запоздалого страха. Похоже, Лантхильда и не подозревает, что все могло обернуться и иначе.

Скалкс Дидис неумело чистил картошку, недоверчиво поглядывая на незнакомый продукт. Лантхильда время от времени понукала его.

Сигизмунд велел супруге оставить бурную кухонную деятельность. Всучил ей вошебойку, шампуни и три тренировочных костюма. Велел взять на себя руководство операцией.

Так. Веселый квартет с реки Быстротечной на время занят делом и тем самым нейтрализован. Самое время навестить вандальский взвод, сидящий под землей.

Господи, свалились на его голову! А вдруг там действительно еще человек десять? Что с ними делать? Усыпить? Может, и в самом деле усыпить? Почему выпускник ЛИТМО должен решать такие проблемы? Блин, может их всем скопом в монахи постричь? Надо с Федором посовещаться. Вдруг у отца Никодима выходы какие–нибудь есть — на Соловки или еще куда подальше… Все гуманнее, чем казнить. Усыпить, ослабить волю, усилить внушаемость, обратить в христианство, вдолбить догматы — и постричь. На всю операцию — три дня.

Ладно. В самом деле надо сходить и посмотреть.

Сигизмунд облачился в «униформу», взял железки и привычной дорогой потопал к заповедному люку.

* * *

В терминале–приемнике было тихо. Свет горел, как его оставил Сигизмунд. Никаких взглядов в спину, никаких приступов неосознанного ужаса. Только плохело при мысли о том, что за дверью, возможно, сидит один или несколько «родовичей». Сидят и ждут, бедолаги, как бы им усугубить проблемы и без того нелегкой жизни С.Б.Моржа.

Трепеща, Сигизмунд прильнул к окуляру «перископа»…

На нарах лежало животное. Белое. С рогами. Больше всего оно напоминало козу. Даже глядя в наблюдательное устройство становилось ясно, что животное безнадежно мертво. Один козий глаз остекленело глядел в лампочку.

Вспомнились слова покойного Федора Никифоровича — вот блин, нашел место, где о покойном вспоминать! — «Не обольщайтесь мнимой неподвижностью объекта. Это может быть военная хитрость».

Ладно уж. С козой, даже с пустившейся на военные хитрости, он как–нибудь справится.

Сигизмунд отомкнул дверь и проник в камеру. Постоял, опасливо глядя на козу. Из ржавого крана тихо капала вода. Коза по–прежнему не подавала признаков жизни.