Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы - Айзек Азимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно это он и говорит Бекингему:
Привел я войско, чтобы отстранить
От короля злодея Сомерсета…
Акт V, сцена 1, строки 35–36 «…Отдать я сына старшего»Бекингем красноречиво заверяет Йорка, что Сомерсет уже отправлен в Тауэр, и Йорк, поверив этому, распускает армию. Это не выдумка Шекспира; так было на самом деле.
Если бы Йорк действительно был интриганом в стиле Макиавелли, каким его изображает Шекспир, и прибыл в Англию для того, чтобы захватить престол, едва ли он распустил бы армию только на основании слов Бекингема о том, что Сомерсет брошен в тюрьму. Но если Йорк был предан королю и хотел стать всего лишь лордом-протектором, слов монарха было для него вполне достаточно.
Распустив армию (на самом деле это случилось лишь в марте 1452 г., через полтора года после прибытия Йорка из Ирландии, а не сразу же, как изображено в пьесе), Йорк радостно говорит:
Готов монарху доброму отдать
Я сына старшего, — нет, всех сынов
В залог любви и верности своей;
Пришлю их всех с охотой величайшей.
Коней, оружье, земли — все ему
Отдам я, лишь бы умер Сомерсет.
Акт V, сцена 1, строки 48–53Упоминаемые Ричардом Йорком сыновья играют важную роль в следующих исторических хрониках, но в этой пьесе на сцене еще не появлялись.
Сыновей у Йорка четверо. В порядке старшинства это Эдуард, Эдмунд, Джордж и Ричард. В момент роспуска армии первым троим сыновьям десять, девять и три года соответственно. Младший, Ричард, еще не родился.
«…Ахиллово копье»Вскоре выясняется, что Сомерсета не только не казнят, но он даже не посажен в тюрьму. Сомерсет появляется на сцене вместе с ликующей Маргаритой, ненависть которой к Йорку так велика, что она больше не в силах ее скрывать.
Взбешенный Йорк забывает об осторожности. Он прямо называет Генриха обманщиком, недостойным короны. Королем должен быть только он, Йорк. Ричард говорит:
Мне увенчать должна чело корона,
И взор мой, как Ахиллово копье,
То хмурясь, то блеснув улыбкой, будет
Попеременно ранить и целить.
Акт V, сцена 1, строки 99–101Ахиллово копье упоминается в одном не слишком широко известном мифе о греческом герое Ахилле. Когда греки высадились в Малой Азии, они оказались в Мизии, далеко от Трои, поскольку географических карт в то время не было. Царь Мизии Телеф пытался оказать сопротивление захватчикам, и Ахилл, копье которого было таким тяжелым, что управляться с ним мог только хозяин, ранил его.
Рана Телефа воспалилась, и оракул предсказал ему, что исцелить ее может только тот, кто нанес рану. Поэтому Телеф предложил грекам провести их к Трое, если Ахилл, воспользовавшись своим копьем, исцелит его. Ахилл согласился, соскреб с наконечника немного ржавчины и посыпал ею рану. В другом варианте мифа Ахилл посыпал ржавчиной землю, на ней выросла трава тысячелистник (Achillea millefolium), которая и излечила рану.
В результате копье Ахилла вошло в пословицу как нечто обоюдоострое, способное и ранить, и лечить одновременно. Конечно, король может либо хмуриться, либо улыбаться, поэтому одно и то же лицо способно и убивать, и исцелять.
«…За измену королю»Безусловно, речь Йорка — это измена, и Сомерсет тут же заявляет:
Чудовищный изменник! Арестую
Тебя я за измену королю.
Акт V, сцена 1, строки 107–108Но Клиффорд идет еще дальше. Он говорит о Йорке:
Изменник он; отправьте Йорка в Тауэр
И отсеките дерзкую башку.
Акт V, сцена 1, строки 134–135После роспуска армии Йорк действительно был арестован; конечно, Ланкастеры были бы рады казнить его, но политические соображения не позволили этого сделать. Йорк был слишком популярен в народе; к тому же власти еще не забыли, что убийство Глостера закончилось необходимостью казнить Суффолка. Поэтому чрезвычайных мер против Йорка не предпринимали, тем более что на самом деле он никогда не произносил публичных речей, призывавших к государственному перевороту, и не раскрывал своих честолюбивых намерений (если они у него тогда вообще были).
«Неаполя презренное исчадье…»Йорку тоже не по душе роль мученика. После роспуска армии он уже предлагал отдать королю сыновей в залог своей лояльности и благонадежного поведения, и теперь он предлагает то же самое.
Королева Маргарита высмеивает это предложение и называет сыновей Йорка ублюдками:
…бастарды Йорка…
Акт V, сцена 1, строка 115Йорк отвечает на оскорбление оскорблением и говорит королеве:
Забрызганная кровью чужестранка!
Неаполя презренное исчадье
И Англии окровавленный бич!
Акт V, сцена 1, строки 117–118[207]Может сложиться впечатление, что Маргарита — итальянка. На самом деле это не так; она чистокровная француженка. Но ее отец номинальный король Неаполя, отстраненный от правления арагонцами. Королева является «неаполитанкой, отвергнутой Неаполем» только в этом смысле. Конечно, на елизаветинскую публику, привыкшую слышать об итальянском коварстве и неразборчивости в средствах (см. в гл. 6: «…Молве про жизнь Италии роскошной»), несовместимых с английскими честностью и прямодушием, использование привычных эпитетов по отношению к Маргарите как к итальянке должно было произвести сильное впечатление.
«…Меч поможет»Входят два сына Йорка, Эдуард и Ричард, и высказывают готовность стать заложниками, гарантируя лояльность отца. Младший, Ричард, который во второй и третьей частях «Генриха VI» изображен отчаянным сорвиголовой, говорит, имея в виду предложенный ими способ спасти отца от грозящего ареста:
А не поможет слово — меч поможет.
Акт V, сцена 1, строка 140Речь замечательная — особенно если учесть, что во время ареста отца Ричард еще не родился.
Далее Шекспир пропускает два года, даже не указав на это. А жаль, потому что эти два года были чрезвычайно важными.
В пьесе Йорк, только что лишившийся армии и обвиненный в государственной измене, за что ему грозит арест, внезапно переходит в контратаку. Армия возникает словно из-под земли, и Йорк готовится к войне. Все это очень странно и совершенно необъяснимо, если не учесть реальных событий прошедших двух лет.
Йорк был арестован 10 мая 1452 г. Поскольку отрубать ему голову было неблагоразумно, король простил его и сослал Йорка в его имение. Там Йорк спокойно жил некоторое время, видимо убежденный, что события развиваются в его пользу и его время еще наступит.
А в 1453 г. независимо друг от друга произошли три события колоссального значения.
Во-первых, 17 июля 1453 г. Толбот проиграл битву при Кастильоне. Это положило конец долгой французской авантюре, которую начал Эдуард III и довел до апогея Генрих V. Англия раз и навсегда лишилась всех своих французских владений (кроме Кале), и англичане должны были понять это. Требовался козел отпущения, который ответил бы за эти потери и за смерть превращенного в идола Толбота. Естественно, таким козлом отпущения стал всесильный первый министр Сомерсет. Честно говоря, он заслужил такую участь.
Во-вторых, через месяц после упомянутой битвы, в августе, психическое состояние Генриха резко ухудшилось. Он никогда не отличался умом, но душевнобольным не был. Теперь утверждать это никто бы не осмелился. Король невпопад отвечал на обращенные к нему фразы и вел себя настолько неадекватно, что его решили не показывать публике. Придворные делали вид, что все в порядке, но, конечно, шила в мешке не утаишь.
И наконец, в октябре 1453 г. Маргарита родила мальчика. Естественно, тут же распространился слух, что его отец — не Генрих. (Действительно, учитывая темперамент короля, это утверждение казалось вполне правдоподобным.)
Однако слух — это одно, а реальность — совсем другое. Никто не осмелился доказывать незаконность наследника престола (в случае неудачи последствия для такого смельчака оказались бы роковыми). Мальчика назвали Эдуардом и тут же сделали его принцем Уэльским, дабы все знали, что он является наследником престола.
К концу 1453 г. ситуация сложилась следующим образом. Состояние короля рано или поздно стало бы известно (и скорее рано, чем поздно), поэтому нужно было восстановить пост лорда-протектора. Сомерсет для этой должности не годился; он был слишком непопулярен. Маргарита сосредоточила все силы на защите своего ребенка; впоследствии она тратила всю свою энергию на то, чтобы ее сын в один прекрасный день унаследовал корону. Казалось ясным, что ей придется подавить свою гордость и согласиться на назначение Йорка. Если бы королева не согласилась частично уступить власть, ей пришлось бы лишиться всего, потому что народ, узнав о состоянии Генриха, наверняка посадил бы на трон Йорка. Йорку предложили стать членом Государственного совета, после чего он потребовал устранения Сомерсета. С ним согласились и отправили Сомерсета в Тауэр.
