Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

Однако самому Чосеру такого вывода, по-видимому, мало. Ведь в пестром разнообразии книги «Рассказ Студента» — лишь одна из составляющих. В конце рассказа поэт поместил «веселую песню» Студента, с помощью которой тот на прощание после грустной истории Гризельды пытается поднять настроение паломников. Написанная иным размером — шестистрочной строфой, напоминающей сдвоенную терцину со сквозной рифмой, — эта песня (в некоторых изданиях она названа «Заключение Чосера») в характерной для поэта манере выворачивает весь смысл рассказа наизнанку, иронически прославляя непокорных жен и готовя почву для следующего сразу же вслед «Рассказа Купца». Соревнование рассказчиков в четвертом фрагменте продолжается.

Как видно из «Пролога Купца», он воспринял историю Гризельды буквально и соотнес ее со своей недавней женитьбой и неудачно начавшейся семейной жизнью. Однако сам его рассказ — о «чужих бедах», и лишь косвенно соотносится с «гнетом» его собственных «оков». Тем не менее, многие исследователи усмотрели здесь связь между личными неудачами Купца и довольно мрачным, порой сардоническим тоном его рассказа, содержащим многочисленные выпады против женщин. Но есть и другое мнение. В свое время Джон Мэнли предположил, что этот рассказ первоначально предназначался не для Купца, но для Монаха и был своеобразным ответом на «Рассказ Шкипера», который Чосер хотел отдать Женщине из Бата, но потом изменил свое решение, поменяв рассказчиков.1692 В любом случае, «Пролог Купца» был, по-видимому, написан позже, чем сам рассказ, в котором ощущается дистанцирование рассказчика от светского сословия (folk in seculer estaat) и характерное для монашествующих неприятие брака.

Совершенно очевидно, однако, что «Рассказ Купца» тесно связан с предшествующим ему «Рассказом Студента» по принципу схожести и контраста. Чосер, скорее всего, намеренно соединил их в одном фрагменте, поскольку оба рассказа как бы взаимно дополняют друг друга, высказывая при этом совершенно разные воззрения на природу брака и супружеских отношений. Действие и того и другого происходит в Ломбардии, оба героя (и Вальтер и старый рыцарь Януарий) выбирают себе жен по своему усмотрению, которые много ниже их по общественному положению, и Януарий даже повторяет слова Вальтера о том, что его будущая жена не скажет «нет», когда он скажет «да». Но трактовка сюжетов обеих историй и сам тон повествования диаметрально противоположны, как противоположны их героини — терпеливая Гризельда и легкомысленная Мая.

Различны и жанры обоих рассказов. Если «Рассказ Студента» представляет собой назидательный пример, который трансформируется под воздействием элементов средневекового романа и религиозно-философской поэмы, то «Рассказ Купца» основан на фаблио, которое видоизменяется под влиянием пародийного панегирика и развернутой дискуссии о природе брака. Как и положено в фаблио, в рассказе действуют старый муж, его молоденькая и находчивая жена и влюбленный в нее юный сквайр Дамиан. С помощью хитрого трюка Мае и Дамиану удается, забравшись на грушевое дерево, наставить Януарию рога, а затем и вывернуться из щекотливого положения. Однако стиль рассказа напоминает не столько фаблио, сколько куртуазный роман,1693 традицию которого Чосер как бы выворачивает наизнанку, пародируя при этом «Рассказ Рыцаря», где тоже есть и прекрасная возлюбленная, и сад, и языческие божества, вмешивающиеся в ход действия.

«Рассказ Купца» довольно четко делится на три части. Первая из них — панегирик и дискуссия о браке, вторая — свадьба Януария и последовавшие за ней события, а третья — финальный эпизод в саду героя. Источниками первой части во многом послужили уже знакомые по «Прологу Женщины из Бата» антифеминистские произведения, к которым здесь добавились ссылки на книги итальянского юриста Альбертано из Брешиа (XIII век). Точный источник эпизода на груше не установлен, хотя поэт мог знать множество фаблио со сходным сюжетом, в том числе и рассказ из «Декамерона» (7, 9), где, однако, жена обманывает старого, но не слепого мужа.

В начале рассказа Чосер знакомит читателей с его главным героем богатым рыцарем Януарием, который, дожив до шестидесяти лет и вдоволь насладившись холостяцкой свободой, решил, наконец, найти себе жену:

«Жизнь брачная одна лишь хороша;Иная же не стоит и гроша.Блаженство брачный лишь дает венец», —Вот так-то думал старый сей мудрец.

Далее следует пространная похвала браку, где парадоксальным образом сочетаются возвышенные и скептические воззрения на природу семейных отношений. Цель этого вопиюще несуразного сочетания — показать комическое заблуждение Януария, чей взгляд на брак противоречит как законам природы, так и воле Бога.1694

Развивая мысли «старого мудреца» Януария, рассказчик говорит:

Что в жизни привлекательней, чем брак?Особенно, когда ты стар и сед,Сокровища ценней супруги нет.Твоя жена должна быть молода,И народите с нею вы тогдаНаследника: жизнь будет вам сладка.

Согласно принятому в Средние века и эпоху Возрождения мнению, человеческая жизнь делилась на семь этапов, каждый из которых соотносился с определенным временем года (вспомним знаменитый монолог Жака из комедии Шекспира «Как вам это понравится»). Любовь и рождение детей соответствовали весне и лету, а старость (зима) была временем отказа от чувственных удовольствий и сосредоточения на духовной жизни, готовящей человека к смерти. В рассказе Чосера духовная жизнь вовсе не интересует старого рыцаря, хотя он и говорит, что пришла «пора подумать о душе». Януарий, забыв о своем возрасте и полностью исказив религиозный смысл брака, ищет в женитьбе лишь удовлетворения своих чувственных аппетитов. Своим друзьям он заявляет:

Хоть я и сед, себя я ощущаюКак дерево в цвету в начале мая.

Следуя такой логике, он решает выбрать для себя молодую жену — девушку, которой еще нет и двадцати лет. Женщины старше ему не подходят:

Но я предупреждаю вас, друзья:Старуху всякую отвергну я.Не больше двадцати пусть будет ей, —Лишь рыба, чем старее, тем ценней.Милее окунь мне, чем окунек,Но предпочту телятины кусокКуску говядины.

Все рассуждения Януария о браке, который он представляет себе исключительно в розово-оптимистических тонах, основаны на самообмане и свидетельствуют о том, что он не понимает, что такое семейная жизнь. Истинное и ложное, благочестие и старческие заблуждения (hoolynesse or dotage) комически смешались в его голове, а многочисленные ссылки на Библию и церковные тексты обеспечили тот критерий, по которому читатели могут судить об их искажении в речах героя и рассказчика. Так, например, ссылаясь на Книгу Бытия, рассказчик заявляет:

Брак — таинство великое, и тот,Кто не женат, беспомощно живет,И все его надежды скоротечны(Я о мужчинах говорю, конечно).А почему? Да потому, что БогуУгодно было женщину в подмогуНам сотворить. Когда им был АдамИз глины вылеплен, Создатель сам,Увидев, как он наг и одинок,Его в душе не пожалеть не могИ дал ему поддержку в виде Евы.Отсюда ясно, — согласитесь все вы, —Что женщина на радость нам данаИ в помощь; рай земной онаС душой своей, привязчивой и нежной.Жизнь с нею — счастья океан безбрежный.

Никто из образованных читателей Чосера не стал бы спорить с тем, что брак — великое таинство. Но предложенное в тексте толкование библейской истории о сотворения Евы должно было, по всей видимости, вызвать у них некоторые сомнения. В «Книге Бытия» сказано только: «но для человека не нашлось помощника, подобного ему» (2: 20). У Чосера же Бог, с жалостью поглядев на одинокого и голого Адама (And [email protected] him alone, belly-naked), решает дать этому несчастному «поддержку в виде Евы». Как утверждают исследователи, мотивация действий Бога здесь — не любовь к созданной Им твари, как в Библии, но скорее немного циничная жалость, а само выражение belly-naked звучит в данном контексте достаточно вульгарно, что комически приземляет весь этот отрывок.1695 Вывод же о том, что жена является «земным раем и утехой» (paradys terrestre and his disport) для мужа, вообще противоречит Библии. Ведь как часто повторялось в хорошо известных первым читателям Чосера средневековых антифеминистких сочинениях, именно благодаря жене Адам и был изгнан из рая. Но Януарий не хочет и слышать о подобных сочинениях, посылая проклятия на голову знакомого нам по «Прологу Женщины из Бата» Теофраста. (Кстати говоря, вездесущая Алисон из Бата в этом рассказе проникла в Италию — на нее ссылается Юстин, утверждая, что она поведала о браке «всю правду».) В целом, «Рассказ Купца» — самая ученая из всех комических историй книги, но, как и в Прологе Алисон, большинство ссылок и цитат здесь «работают наоборот» благодаря снижающему их ситуационному контексту и время от времени вторгающимся в текст желчным ремаркам рассказчика.