Голубая Саламандра - Александр Маслов

Конечно он сумел бы отшутиться, смеясь в пронзительно-синие глаза Хепра, с неким умыслом приписать себе сверхспособности, мог руша принятые нормы, послать всех к чертям. Хотя вряд ли, перед обителью сторожившего Хорв, такой выход был лучшим.

Движение толпы к порталу Грачев воспринял, как "наконец свершившееся" Он намеренно задержался, пропуская Кени, поманившую его Наир, затерялся среди возбужденно болтавших кверийцев и прошел в святилище уже после них, стараясь не выпускать из виду Эвис.

У начала наклонного хода, где близко отстоявшие массивные колонны сдерживали людской поток, хронавт догнала Апи.

Еще до того, как они вышли к лестнице, Грачев догадался, что она спустилась на нижний ярус с адептами Сфер. Туда же направлялись друзья, окружившие Хетти. Грачеву ничего не оставалось, как свернут] ко второй галерее и выбрать место среди лиц мало знакомых. Здесь

казалось уютнее, не так близко к Тогу. Подтянув плащ, он облокотился

о балюстраду, и повернулся к норе, стараясь ясно представить леденящий как ток взгляд, способный найти его среди сотен других, настичь даже в почтенном отдалении, в шепчущей многоликой толпе. Когда этот психологический эксперимент удался, он заглянул в себя, обшарил, обнажил лабиринты сознания и с удовлетворением ощутил: прежнего страха не было. Каким-то чудом он избавился от прошлых кошмаров, удерживающих волю в жилистой узде и испытывал только неприятие и омерзение. Еще покалывала, ныла в локте раненая рука, напоминая о грозном предупреждении Аманхора. Но все это было сносно, даже похоже на победу.

Зазвучал хор жрецов и зал преобразился. Ровнее выше воспаряло пламя в чашах. Скрещенные тени изваяний вдоль лестницы, как указывающие песты потянулись а направлении мраморных плит, облитых красным огнем. Торжественный гимн очищения заполнял пространства таинственной тьмы и ясного света. Люди замерли, тревожные ноты напрягали нервы, как гибкие пальцы струны.

Испытуемые появились из нижнего хода. В пурпурных мантиях, спадающих до пят, помеченные крестообразным знаком и черными лентами, обвивающими головы, издали они походили на кукол, сотворенных по одному образцу и ведомых на веревке для нечеловеческой игры. Первыми робко одолевали путь до площадок две девушки из Квери, свидетели которых сейчас окружили Андрея. Потом шли Кор и озиравшийся Нейс. Последним был Хепр. Эвис не удалось уговорить адепта, взявшего груз ответственности за решение Ланатона, от бессмысленного, теперь совершенного нелепого шага. При его появлении, Грачев только беззвучного выругался. Он знал: в случае смерти старика они все равно не получат ничего, и в том ему виделась злая насмешка над здравым смыслом. Однако этого не знали, ни за что не захотели бы понять мудрецы кольца Сфер. Если трагедии суждено было сбыться, то Эвис бы потом уничтожила себя. Грачев представлял, что означает для нее, даже косвенно, едва касательно подтолкнуть человека к смерти!

Ему хотелось сбежать вниз, одернуть Хепра и плюнуть в сторону ложи незрячих, позволивших разыгрывать жуткий фарс. Глядя в их сторону, он, наконец, увидел хронавта. Тень скрывала ее лицо и нельзя было угадать, что же переживает она, прижавшись так тесно к Апи. Зато он зрел лица аоттов, околдованные, исполненные ожидания торжества, отражающие пламя, как медные маски. Для них тысячелетний обряд подземелья оставался возвышенным праздником, где человек обнажал незримую сущность на жизнь или смерть. Грачев же, чтобы ни говорили о справедливых законах, чтобы ни измышляли о чистоте, зрелости духа, видел в этом лишь варварский акт жертвоприношения, подобный запечатленному на стенах Миет-Мет или равный кровавым оргиям наунийцев. За прошедшие четыре дня здесь нашли смерть шестеро. Сколько же их становится добычей пещерной твари, если обряд вершился по несколько дней восемь раз в год?! Если помимо этого, двери Дома открыты для всех всегда, и, известно, находятся горячие головы, спешащие испытать судьбу!

- Тог идет! - огласил жрец.

Как во сне, отравленном дымом винных трав, хозяин пещеры двигался медленно и неуклюже. Его внимание привлекли две пустые площадки и он изучал их долго, будто там крылся обман, потом повернулся к галерее служителей Ланатона, выпуская со свистом воздух и охватывая столпившихся у балюстрады затуманенным взором, в котором все. яснее, больнее проступали иглы льда и растворяющаяся бездна.

Почти незнакомому с ритуалом Грачеву такое поведение подземного стража казалось странным. Он подумал: тварь не питает интереса к пяти фигурам в пурпурных мантиях, а выискивает именно его,- лжеца, нарушившего правила игры. Тешась этой мыслью он усмехнулся. Однако Тог так и не повернулся в его сторону, насытившись созерцанием нижней галереи он двинулся вперед, будто гигантский бронированный механизм, предназначенный для разрушения, остановился от испытуемых совсем близко.

Внук Апи покраснел и крепко сжал кулаки. Он не отступил ни на шаг, но согнулся в коленях, задрал голову, как человек готовящийся к прыжку в неизвестность. Лишь тяжелый взгляд отпустил его,

он жадно глотнул воздух и покосился на Хепра, уже принявшего эстафету.

Адепт Пятой Сферы оставался неподвижен и спокоен. В эти минуты, взирая на стража, он неторопливо листал свою жизнь, словно страницы книги, близкой к завершению, где не хватало нескольких обдуманных строк. Он вспоминал, будто разглядывал себя из вне, через изломы хрустального шара то глазами гостьи, похожими на влажные изумруды. Вспоминал, а в голове пульсировал мучительный вопрос.

Когда же Тог отполз в сторону и слепящий свет от зеркал более не смягчала его тень, Хепр пробормотал с заметным привкусом горечи: "Священная тварь так и не снизошла до справедливого ответа. Или оказалась на ступень разумнее, чтобы отвечать только мне".

За пришедшим разочарованием, он ощутил внезапный отток сил, суставы и кости будто обмякли. Хотелось опуститься на пол, скрестив ноги сесть и не замечать ничего. Еще он почувствовал, как справа, где теперь находилось чудовище, зарождаются звонкие дребезжащие железом токи и в их жестокой сети бьется чужой страх. Хранитель повернул голову на непослушной онемевшей шее, но смог только прошептать: "Ответь же ему по чести! Нет! Ты не сын Хетти!"

Нейс уже не слышал обращенных к нему слов, ни возбужденного ропота галерей. Его глаза дико вылезли из орбит, тело сотрясалось. Он слетел с площадки, думая найти защиту за спиной старика и истерически заорал: - Не меня! О, Небо! Не меня!

Тог со стремительностью атакующей змеи выпал вперед. Огромная пасть сомкнулась, глотая крик, бьющееся человеческое существо и брызги крови окрасили белый камень.